– У вас в Канаде тоже есть нечто вроде нашего Брайтона? - спросила я. - Мне приходилось там бывать и видеть целые кварталы, пестрящие вывесками на кириллице…

– Именно! Единственное отличие - в Канаде более многочисленна не русская, а украинская диаспора…

Кеннеди спросил:

– Все-таки я не понимаю: как вас занесло на лесосеку?

– Большинство рабочих - именно те люди, о которых я вам сейчас рассказывал. Есть и наши - выходцы с Аляски и из отдаленных районов Канады - но в основном русские и украинцы. Посудите сами: разве нормальный рядовой американец или канадец бросит на несколько месяцев свой уютный дом, жену и детей - чтобы отправиться валить лес в далекую глушь? Где нет ничего: ни сотовой связи, ни Интернета, ни атлетических клубов, ни женщин, ни «Макдональдсов», ни залов для боулинга, ни… в общем, НИЧЕГО! Только лес, выпивка, и изо дня в день одни и те же рожи… Да ни за какие доллары нормальный житель Штатов сюда не поедет! Старина Скруджерс умеет считать денежки. И хорошо понимает, что не будь рабочих-иммигрантов, львиная часть расходов уходила бы на создание привычных для американцев или канадцев условий жизни…

– Вы, как я понимаю, канадец нетипичный? - осторожно спросил Кеннеди.

Глэдстон вздохнул. Да нет, он-то был как раз вполне заурядный обыватель… Но решил, что отработав пару-тройку месяцев среди этих людей, соберет уникальнейший материал для своей диссертации… И всё. Увяз. Погиб для науки. Заканчивает уже пятый сезон…

– Видите ли, я понял: если, например, можешь прожить без пиликающего в кармане пейджера несколько месяцев - то он тебе вообще в жизни не нужен. Тем более, что отпуск у нас - три месяца, и блага цивилизации, о которых здесь мечтаешь, как о манне небесной, там успевают поднадоесть, и снова начинает сниться лес… Да и платят лесорубам, скажу прямо, куда больше, чем социологам…

– Вполне возможно, что даже больше, чем частным детективам, - погрустнел Кеннеди. Дело шло к полудню, ноябрьский день короток, - пора было браться за дело. - Вы поможете нам переговорить с рабочими, которые что-то видели и слышали?

– Конечно! Собственно, как раз это мне шеф и поручил - сегодня, по телефону. Быть для вас гидом и переводчиком. У Фрумкина с рабочими отношения более чем напряженные. Дело в том, что до меня именно он был нормировщиком… В результате его стараний расходы на оплату труда сократились почти вдвое, а сам он едва избежал линчевания. Но шеф решил, что такой талант стоит использовать в масштабах всей компании - и забрал его к себе, в правление…

8.

Следующие два часа были посвящены непосредственно расследованию. И, надо признать, особых результатов не принесли.

Рабочие, как известно, «бузили», сидели в бараках, - и для разговора с ними в лес отправляться не пришлось. Компания действительно оказалась колоритная - громкоголосые, заросшие многодневной щетиной люди, большинство из которых не понимало по-английски - расспросы мы вели с помощью Глэдстона. Улов был скромен: кто-то из рабочих вроде действительно видел что-то большое и мохнатое, мелькнувшее в лесу; двое клялись, что нашли на сырой глинистой почве у лесного ручья несколько здоровенных следов - не менее полутора футов в длину. Но ни сделать слепки, ни сфотографировать, ни даже зарисовать их они, естественно, не озаботились…

Впрочем, свидетелями ночного происшествия, случившегося в ночь с 7 на 8 ноября, послужившего непосредственной причиной «бузы», стали почти все обитатели «Улыбки Моники», устроившие себе небольшой праздник, - вернее, те из них, которые к двум часам ночи еще не свалились с ног от избытка выпитого. Но и лесорубы, сохранившие к тому времени вертикальное положение, не совсем адекватно воспринимали реальность…

… Праздник прервался, когда за окнами их «клуба», служащего днем столовой, раздалось рычание. Нет, не медвежье, - в этом Глэдстон был уверен, и ему, и его коллегам не раз приходилось сталкиваться с медведями. Но весьма громкое и недружелюбное. И еще какие-то звуки - не то кто-то по чему-то бил, не то кто-то что-то крушил… На трезвую голову выходить наружу и знакомиться с автором этого звукоряда едва ли нашлись бы желающие. Но пьяный кураж кружил головы - похватав, что подвернулось под руку, лесорубы бросились к двери. Здесь их ожидал сюрприз - дверь не открылась, она была чем-то подперта. Пока, навалившись гурьбой, они медленно, по сантиметру, отжимали ее, пока по одному просачивались в образовавшуюся щель - какофония снаружи прекратилась.

Кое-кто потом говорил, что видел удаляющийся вдоль по просеке огромный темный силуэт, - другие не узрели ничего, и утверждали, что все это их товарищам примерещилось в темноте с пьяных глаз. Сам Глэдстон никакого убегавшего существа не заметил. Но не отрицал, что увидеть его было можно - вечером пошел снег, первый в этом году, ночь стояла лунная и звездная - первые протиснувшиеся наружу вполне могли разглядеть на белом фоне нечто. Скорее всего, что-то там действительно бежало, - поскольку утром на покрывавшем просеку свежем снегу обнаружилась цепочка крупных следов.

Но насколько же разнились свидетельства якобы очевидцев!

Один из них - высокий мужчина с висячими усами - даже пытался убедить нас с Кеннеди, что сумел разглядеть у существа два козлиных рога на голове и длинный хвост. Более того, свидетель утверждал, что ночной гость не исчез среди деревьев - но взмыл в воздух и словно бы в нем растворился… У меня усач не вызывал доверия - и не только вследствие явной фантастичности своего рассказа.

Дело в том, что общаясь с нами при посредничестве Глэдстона, лесоруб не переставал откусывать от огромного бутерброда, украшенного куском соленого сала толщиной не менее полудюйма! Самоубийца… Если сосуды его мозга регулярно получают такие дозы холестерина, то удивляться подобным видениям не приходится…

Прочие показания были менее бредовые, но совершенно разнились в деталях. Пятеро или шестеро рабочих, якобы видевших существо, сходились лишь в одном: оно было очень велико. Гораздо выше даже очень рослого человека.

Завершив опрос свидетелей, мы решили осмотреть улики. И были шокированы. Их не оказалось! К обеду первый снег растаял, следы исчезли, - никто их опять не зафиксировал.

– Чем была приперта дверь? - спросил Кеннеди.

– Здоровенной кучей - извините, доктор Блэкмор - но самого банального дерьма. Похоже, у Мистера Большая Нога был многонедельный запор - и облегчился он аккурат под нашей дверью.

– Где она? Куча? - жадно спросила я. Это было уже кое-что, способное подтвердить или опровергнуть слова Фрумкина о фальсификаторах.

– Как где? - удивился Глэдстон. - Скинули в выгребную яму. Не нюхать же эту пакость…

Прогулка к выгребной яме не принесла ничего, кроме ущерба обонянию. Отходы жизнедеятельности реликтового гоминида отличить от аналогичных продуктов гоминидов вполне современных было уже невозможно…

– Подождите, подождите! - вспомнил вдруг Глэдстон. - Кое-что ведь осталось! Пойдемте, покажу, где он безобразничал…

Мы обошли склад и увидели - его задняя стена из гофрированного алюминия была покрыта многочисленными глубокими вмятинами. Кеннеди приложил к одной из них кулак, покачал головой.

– Разве что торцом бревна, с разбегу, - предположил он.

– Нет, Кеннеди, - возразила я, - тогда тонкий алюминиевый лист не просто бы прогнулся, а кое-где бы лопнул… Били чем-то не слишком жестким…

– Обмотали бревно тряпками, - буркнул он.

… Потом мы втроем отправились в лес. Туда примерно, куда удалилось нечто. Куда, по словам Глэдстона, уходила цепочка следов. Два часа бродили между высоченными, подпирающими небо соснами. Влажный мох мягко пружинил под ногами. Нигде ни следочка - ни бигфута, ни человека… Я представила, что будет твориться здесь, за обочиной будущей дороги, - когда вдоль нее выстроятся обещанные Фрумкиным мотели и закусочные, кемпинги и заправки… Стало тоскливо.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: