Я вновь начинаю хныкать, подтянув колени к груди под тонким одеялом.

Он наклоняется и шепчет:

— Тише. Ш-ш-ш.

Возможно, ему необходимо чувствовать тепло другого живого существа после такой травмирующей ампутации. Может, он слишком устал переживать о том, что я дочь человеческая, такая же странная и дикая, как жены Хранителей.

Какой бы ни была причина, он с неохотой вытягивает из-под моей спины диванную подушку. Он останавливается и смотрит так, будто меняет свое мнение.

Затем ложится позади меня.

Вначале его объятия жесткие и неудобные. Но по мере того, как он расслабляется, напряжение уходит с его лица.

Он перебирает мои волосы и шепчет:

— Ш-ш-ш.

Независимо от того, насколько мне с ним комфортно, я стараюсь дать ему столько же. Быть просто теплым телом, тем, что ему сейчас больше всего нужно.

Я прижимаюсь к нему во сне сильнее, и мое хныканье переходит в довольный вздох. Объятия Раффи больше похожи на то, как ребенок для комфорта прижимает к себе игрушечное животное, и это почти причиняет боль.

Я протягиваю призрачную руку, чтоб коснуться его лица. Но, конечно же, не могу почувствовать. Я чувствую только то, что помнит меч.

Так или иначе, я провожу рукой вдоль его спины и мускулистых плеч.

Представляя, как от него исходит легкое тепло.

Вспоминая ощущение того, как он держал меня в своих руках.

Когда я просыпаюсь, вокруг еще темно. Я пытаюсь вернуться назад в реальность, хотя мои мысли все еще во сне.

Я поглаживаю гладкий мех плюшевого мишки. В моем сне было гораздо больше комфорта, чем положено иметь уроку борьбы. Похоже, меч специально выбрал спокойное воспоминание, и я благодарна ему за это.

Проходит не больше минуты, прежде чем я вспоминаю, почему сплю на заднем сидении автомобиля.

Круто. Мы — заключенные в полицейской машине.

Когда ко мне возвращаются остальные воспоминания, я начинаю жалеть о том, что не могу вернуться в свой сон.

На улице громадины автомобилей усеивают шоссе, а ветви деревьев раскачиваются туда-сюда под лунным светом. Как и многие другие места, улицы тоже превращаются в нечто жуткое и сюрреалистичное по ночам.

Что-то движется за окном.

Прежде, чем я могу опознать тень, она стучит в окно.

Я вскрикиваю.

Мама молча хватает меня за руку и тянет к себе на пол автомобиля.

— Это я, Клара, — шепчет тень.

Поворачивается ключ и открывается дверь со стороны водителя. К счастью, кто-то выключил верхний свет, и мы не привлечем внимания.

Ее худощавое тело проскальзывает на водительское сидение.

— Ты мертвая женщина, — говорит моя мама. — Вся высохла и выглядишь так, будто только что вылезла из могилы.

— Она не мертвая, мама. — Я поднимаюсь на ноги и сажусь на сидение.

— Иногда я мечтаю ею быть, — говорит Клара. Она включает двигатель, издающий поразительно много шума.

— Что ты делаешь? — Спрашиваю я.

— Увожу вас отсюда. Подальше от этих ужасных людей, — автомобиль движется по широкой спирали, объезжая другие машины.

— Выключи фары, — говорю я. — Они слишком привлекают внимание.

— Это огни дневного света. Их нельзя выключить.

Когда она объезжает препятствия, свет от наших фар падает на груду тел, искалеченных моей мамой. Судя по всему, к ним никто не захотел прикасаться, не смотря на приказ Оби.

Ужасно выглядящее тело, которое лежит на стекле, вяло пытается поднять руку, чтобы защитить глаза от света.

— Мертвые воскресают, — говорит моя мама.

Она кажется взволнованной, как будто всегда знала, что это произойдет.

— Он не был мертв, мама.

— Ты была первой воскресшей, — говорит мама. — Первой из умерших.

— Я не была мертва, — говорю я.

— Я надеюсь, он найдет свою семью, и они примут его обратно, — говорит Клара.

По ее тону понятно, что она в этом сомневается.

Я стараюсь не думать об остальных жертвах.

Как ни странно, моя мать, возможно, спасла жертв скорпионов, и они переживут эту ночь.

Когда мы уже довольно далеко от лагеря Сопротивления, Клара останавливает машину, и я наконец-то могу пересесть. Так как моя мать больше не желает сидеть на заднем сидении за решеткой, все мы перебираемся вперед, и я оказываюсь посередине.

— Спасибо, Клара, — говорю я. — Как ты достала ключ?

— Удача, — отвечает она. — Те близнецы с забавными именами уронили его всего в нескольких футах от меня.

— Они… уронили его?

Эти ребята самые квалифицированные и ловкие обманщики, коих я когда-либо видела. Трудно себе представить, что они могут просто что-то выронить.

— Да, они перекидывали разные вещи друг дружке, пока шли. Ключ упал, а они не заметили.

— Но ты заметила.

— Конечно.

— Как ты узнала, что этот ключ от нашей полицейской машины?

Она снимает с ключей брелок и показывает его мне. Это пластиковый прозрачный держатель, вероятнее всего предназначенный для фотографии.

В него вложен маленький квадратный лист бумаги, на котором нацарапано малопонятными печатными буквами:

"Пенрин в полицейской машине — супер секретно".

Когда я снова увижу близнецов, я должна буду выплатить им долг, устроив для них бой зомби-девочки в грязи.

— Надеюсь, они не попадут из-за этого в неприятности, — говорит Клара. — Кажется, они хорошие ребята.

— Я сильно удивлюсь, если кто-то вообще знал о том, что у них был ключ. Не волнуйся, они не попадут в беду. — Но один из их врагов — вполне возможно.

Мама быстро что-то шепчет в телефон, разговаривая с несуществующим человеком.

— Так куда нам нужно отправиться? — спрашивает Клара.

Это омрачает мое настроение. Такой простой вопрос… Я не могу даже начать думать об этом. И мама, и Клара гораздо старше меня, но, так или иначе, они обе полагают, что именно я решу эту проблему.

Пейдж ушла. И то тело, над которым она стояла…

Я закрываю глаза, чтобы попытаться избавиться от изображения, стоящего перед глазами, но становится лишь хуже. Кровь у нее на лице была не ее, я уверена в этом. Или она будет охотиться на людей, или люди будут охотиться на нее. А может быть и то, и другое.

Я не могу смириться с этой мыслью. Если ее поймают, к ней отнесутся также, как это сделали люди Сопротивления — свяжут, словно животное и убьют. Если же она поймает их…

Не думай об этом.

Но я должна об этом думать, не так ли? Я не могу оставить ее одну, отчаянную и испуганную.

Вероятно, Сопротивление начнет искать ее утром. Если мы первые найдем ее, то, возможно, найдем и способ справиться с ее проблемами. Но как нам ее найти?

Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю.

— Давайте уедем на несколько городов от Сопротивления и скроемся до тех пор, пока не разработаем план действий.

— Хорошая идея, — говорит Клара, смотря то на небо, то на дорогу.

— Нет, — говорит мама, указывая одной рукой вперед, другой, придерживая сотовый телефон. — Езжай дальше. Она пошла этим путем. — Ее голос звучит уверенно.

Есть что-то странное в мобильнике. Он больше и выглядит более громоздким, чем обычно. Он кажется смутно знакомым.

— Что это за телефон? — Я выхватываю его у нее.

— Нет! — Мама отбирает его и бережно качает в руках, словно в колыбели. — Он предназначен не для тебя, Пенрин. Ни сейчас, ни когда-либо еще.

У моей матери особое отношение к неодушевленным предметам, не такое, как у большинства из нас. Иногда переключатель света — просто переключатель. До тех пор, пока что-то не изменится.

Многие годы она использовала переключатель просто для того, чтобы включить свет. Пока однажды она не решила, что ей нужно повернуть его вперед и назад, чтобы спасти город Чикаго. После этого он вновь стал обычным переключателем. До того дня, пока ей не понадобилось вновь повернуть его вперед и назад, для того, чтобы спасти Нью-Йорк.