Недостоверными фактами (фантазиями и спекуляциями на их основе) являются и ссылки на «свидетельства» виртуальных личностей в Интернете. Например, «свидетельство доктора Деева» (якобы, погибшего в автокатастрофе) или «свидетельства Лорелайн» (на форуме ТАУ «Загадка Дятловцев, она же «Настя», она же «Магдалена» в статье журнала ЭКС «Секретные материалы горы мертвецов», № 39, 2005, с.44). В этих ничем и никем не подтвержденных «свидетельствах» анонимов нет никаких новых фактов. «Виртуальные анонимы только утверждают, что они что-то знают, а вот новые проверенные факты привести не могут. Верные факты они приводят вперемешку с явными заблуждениями, фантазиями и ляпсусами. Такими же нелепостями полны и всякие предсказания о причинах Трагедии «экстрасенсов», «астрологов» и «ясновидящих», которые вслепую рассуждают о том, чего сами не знают и не понимают.
Спекулянты обычно отвечают на вопрос так, что ответ является новым вопросом, еще более запутывающим ситуацию. Они ничего не доводят до конца, – они не могут построить обоснованную картину событий, проверить факты на достоверность.
Спекулируют на неполной информации, на недоработках следствия и неполноте показаний свидетелей. К примеру, одна из спекуляций сводилась к тому, что найденный у палатки ледоруб не принадлежал группе Дятлова. При этом ссылались на Юдина, который «не опознал» ледоруб. Юдин действительно «не опознал», но не ледоруб, – он не опознал, кому ледоруб принадлежал. Ледоруб этот был сдан на склад, как собственность спортклуба.
Спекулируют на фактах, которые невозможно проверить. Действительно, можно ли проверить «достоверность свидетельства», которого нет? Таково, к примеру, «свидетельство» об «огненных шарах» от 1 и 2 февраля. Никто «шары» в эти числа не видел, а само «свидетельство» является лишь слухом.
Или можно ли проверить «достоверность» явления, которое нигде и никем не наблюдалось? Например, достоверность «инфразвука», который, якобы, мог вызвать паническое бегство из палатки? Нет, пока какое-то явление в природе не зафиксировано, – оно в принципе «недостоверное». А всякие рассуждения о явлениях, которые нельзя наблюдать и нельзя воспроизвести в природных условиях, – это «схоластика» типа спора о «чёрто-вместимости» конца булавочной головки. Возможность же наблюдения какого-то явления в лаборатории еще не доказывает наличие этого явления в природе. В первозданной природе нет ни лучей лазера, ни взрывов тротила. Надо видеть разницу проявлений естественной и искусственной среды.
Мотивы убийства, выдвигаемые спекулянтами для обоснования «криминала» – совершенно недостоверны. Предположений здесь много и насчет «криминального прошлого» Золотарева, и насчет попыток «замести следы» преступления или «убрать свидетелей» какого-то испытания. Но вот никаких доказательств этих предположений нет. А о каких-то «криминальных» версиях можно говорить только тогда, когда ясно видны следы и мотив преступления, и когда они – документально доказанные факты. Нет никаких оснований и улик для подозрений, что кому-то была «выгодна» смерть группы туристов, да и следов преступления никто не обнаружил.
Ложны построения «доказательств» на основе отсутствующих фактов и свидетельств. На основе отсутствующих «фактов» можно утверждать все, что угодно. Так, на основе отсутствия оружия и следов применения оружия можно утверждать, что оружие «было», но оно было использовано только для "устрашения", для "выгона на мороз" для убийства путем "вымораживания". Такая «версия» тоже выдвигалась. Глупость это, – из того, что что-то «не обнаружено» вовсе не следует, что «это было» на самом деле. Надо понимать, что такие «версии» придумывают параноики на основе своих внутренних «страхов» и болячек. И втягивают в эту паранойю нормальных людей. На основе отсутствия фактов можно утверждать лишь, что отсутствуют все признаки связей и самих «подозрительных» явлений на основе этих «фактов». К примеру, факт отсутствия каких-то серьезных пропаж вещей дятловцев прямо свидетельствует и против криминальной версии аварии, и против какого-то присутствия посторонних лиц на месте аварии.
Есть еще и спекуляции-обвинения властей в том, что партийные и советские власти «что-то скрывали». Эти обвинения в данном случае во многом не обоснованы. В данном случае власти немало сделали для раскрытия причин и хода аварии, организовав длительные спасательные работы с привлечением практически всех доступных средств и большого количества людей, имевших подготовку для жизни в походных условиях. Прокурор Иванов не совсем правильно выдвигает обвинения против советских и партийных органов и руководителей в статье «Тайна огненных шаров». В данном случае власти не раскрыли причин аварии не потому, что знали о них, – они не раскрыли причин аварии потому, что о них не знали. Местные власти располагали лишь реальной информацией в объеме материалов следствия, известные Иванову. А об испытаниях ракетного оружия на космодроме в районе Тюратама центральные власти в Москве информировали только тех, кто непосредственно с этими испытаниями связан по работе. Власти в Свердловске этой информацией по всем признакам не располагали.
Ну, а в том, что следствие не пришло к правильным выводам, – в этом есть и недоработки самого Иванова. М.А.Аксельрод отмечал, что Иванов не слишком прислушивался к мнению опытных туристов, и не информировал по соображениям сохранения тайны следствия и по указанию Клинова поисковиков о ходе следствия. Понятно, что «молчание» Иванова в части материалов расследования объяснялось вполне понятными причинами сохранения служебных секретов и соблюдения служебной дисциплины. Такое поведение у всех профессиональных следователей «в крови». Но, думается, если бы Иванов более тесно и более доверительно работал с туристами, он бы смог выйти на верный путь. В частности, и версия Аксельрода о лавине могла бы появиться раньше, а не после официального закрытия следствия. Выводы Иванова о причинах радиации и о связи аварии Дятлова с полетами «огненных шаров» были неправильными, – это сейчас ясно. Эти выводы тоже стали источником заблуждений, фантазий и спекуляций.
Неверным является утверждение, будто следователи у поисковиков брали расписки о «неразглашении» сведений. Такие расписки следствие взяло только у наиболее информированных участников спасательных работ, – у Масленникова и Ярового (эти расписки подшиты в томе 2 дела, листы 4 и 5). Подписка Ярового, – корреспондента областной газеты, – возможно, преследовала цель не допустить широкой огласки материалов в прессе. Причём подписки эти взяли, только в мае, когда следствие зашло в тупик и стало ясно, что материалы расследования придётся засекретить. А у остальных поисковиков, даже руководителей групп, например, у Слобцова, никаких подписок прокуратура не брала.
Также не обоснованы и спекуляции на ограничениях передвижения поисковиков в районе аварии группы Дятлова. Ограничение передвижения производилось не из-за желания властей что-то «скрыть», а по соображениям безопасности, соблюдения дисциплины и требованиям следствия, чтобы не запутать следы и улики.
Неверными являются утверждения, будто на место аварии не допускали «журналистов». На место аварии летали корреспонденты Ю.Яровой и собкор газеты «Уральский рабочий» Григорьев Г.К. По словам поисковика Синюкаева, к ним во второй половине марта прилетал и корреспондент газеты «Красная Звезда». Конечно, не допускали туда всяких зевак, – недешевое это «удовольствие», и небезопасное. Ведь в глухой тайге жить и работать подготовлен далеко не каждый. Направляли туда тех, кто имел подготовку, и кто мог выполнить полезную работу. В частности, Ю.Яровой помогал следственной группе на месте аварии, как фотограф.
И ясно, что закрытие района аварии до 1963 года объяснялось не столько желанием властей что-то «скрыть», сколько желанием обезопасить себя от новых неприятностей в случае, если в районе произойдет новая авария с туристской группой. Новая авария после аварии Дятлова вызвала бы серьезные дисциплинарные наказания для местных партийных и советских функционеров со стороны Москвы. Достаточно «вольные» похождения разных туристских групп и групп поисковиков вокруг места аварии указывают на то, что никаких секретных «полигонов» или закрытых «зон» там не было.