– Так говорят. Но ты никогда не пробовал.

В его словах звучала непоколебимая уверенность, и в душу Тамита, будто яркое солнце в темную расщелину гор, проникла вера в чудо. Внезапно юноше захотелось позабыть обо всем, что мешало поверить в себя, в свои скрытые силы.

Он растянулся на циновке и стал смотреть в темный потолок. Потом медленно произнес:

– Почему ты не хочешь сдаваться?

– Потому что я не привык проигрывать. Нужно быть уверенным в том, что ты сильнее своих врагов.

– Тебя научили этому в твоей стране?

– Да, – сказал Кармел и после небольшой паузы промолвил: – Ты тоже научишься. Потому что на самом деле ты не такой, каким себя представляешь.

Тамит вздохнул.

– Если б я знал, кто я!

– Я скажу тебе это, если нам удастся отсюда выбраться, – загадочно произнес хетт.

Перед тем как заснуть, юноша осмелился задать последний вопрос:

– Правда, что вы приносите человеческие жертвы?

Кармел усмехнулся.

– Человеческие жертвы приносят все народы, все люди. И для этого совершенно не обязательно держать в руках нож!

Весь следующий день они работали рядом. Тамит уговорил Кармела хотя бы на время притвориться покорным. Хетт твердил, что им надо убежать и попытаться пересечь пустыню. Тамит не представлял, как это можно сделать без надежных проводников, без воды, но Кармела трудно было остановить.

Тамит ничего не знал о его стране, и хетт рассказал о широких долинах и множестве рек, о палящем летнем солнце и злых зимних ветрах. У юноши сложилось впечатление, что Кармел живет в краю, где случаются настоящие чудеса. Хетт не сумел объяснить египтянину, что такое снег и почему царя величают титулом «мое солнце», если он не бог. Кармел избегал говорить о себе, и Тамит не решился поинтересоваться, где он воспитывался и кто его родители.

Они переговаривались очень тихо, не глядя друг на друга. Хетт расспросил египтянина, как устроена гробница. В этом не было ничего сложного. Погребальная комната с жертвенником, комната для статуй умерших, лабиринт с ложными ходами для защиты от грабителей. В самом низу – могила с саркофагом.

– Это священное место?

– Да.

– Надо спрятаться в саркофаге в конце дня, а ночью выйти и убежать, – сказал Кармел и посмотрел на него в упор.

Тамит едва не выронил инструмент. Лечь в саркофаг! Осквернить могилу, предназначенную для других людей! Юношу охватило странное чувство – смесь жалости и отвращения к самому себе.

– А если Джедхор и его люди обыщут могилу и заглянут в саркофаг? Тогда они нас убьют! – прошептал он.

Кармел пожал плечами.

– Лучше погибнуть, рискуя, чем просто ждать смерти.

Это была логика воина, непонятная Тамиту. Быть может, если б он рассуждал, как хетт, его жизнь сложилась бы иначе. Если бы он первым сделал то, что сделал Хетес, наверное, уже был бы свободен! Тогда он испугался, испугался переступить невидимую черту, проведенную волей высших сил.

– Ладно, – с непривычной мягкостью добавил хетт, – я сделаю это один. Когда стемнеет, выберусь наверх, нападу на тех, кто охраняет рабов, и ты сможешь выйти. Заодно раздобудем оружие.

– Вдруг тебя убьют?

Кармел усмехнулся.

– Не убьют.

– А если остальные тоже захотят бежать?

– Не захотят. Я видел их глаза и лица. И видел твой взгляд и твое лицо. Потому и позвал тебя с собой.

В конце работы выяснилось, что новый раб исчез. Остальные перешептывались о том, что не зря посчитали хетта колдуном. Многие с торжеством поглядывали на Тамита.

Джедхор пришел в ярость. Он приказал обшарить округу вдоль и поперек, но не рискнул заглянуть в могилу, опасаясь гнева Мериба. Тот как назло не приехал – был занят новым заказом, проектом усыпальницы дворцового лекаря. Оставалось смириться с потерей и подождать до завтра.

Над головой простиралось сверкающее великолепие звезд, пески были озарены яркой, как светильник, луной. Вдали тихо стонал ветер. Пока они с Кармелом пробирались меж бесчисленного множества усыпальниц Города мертвых, Тамита не покидало ощущение, что их обитатели смотрят ему в спину с безмолвной мольбой разделить вечное одиночество.

Ему помогало присутствие Кармела, который уверенно шел вперед, не боясь ни живых, ни мертвых. Хетт сумел скрутить и обезоружить двух охранников так внезапно и быстро, что они даже не пикнули. Зато теперь у них с Тамитом было два ножа, два копья, щит и топор. А еще небольшой запас воды и лепешек. Когда хетт появился на пороге хижины, где жили рабы, те из них, кто успел проснуться, забились по углам. И только Тамит спокойно вышел наружу.

Юноша не думал о том, что будет, когда наступит утро, ибо надеялся, что они с Кармелом успеют уйти достаточно далеко. Тамит не спрашивал хетта о его чувствах, которые переполняли его душу, когда он лежал в саркофаге. И был благодарен Кар-мелу, что тот не заставил его делать то же самое.

Тамит несказанно обрадовался рождению нового дня. Воздух посветлел, ветер овеял тело приятным теплом. Когда из-за горизонта появилось огромное нежно-красное солнце, юношу охватило настоящее ликование. Захотелось пить, есть и разговаривать. Сделали привал, и Тамит с наслаждением опустился на еще прохладный песок. Пока они грызли лепешки, запивая их прохладной водой, юноша спросил Кармела:

– Как ты очутился на строительстве гробницы?

– Я уже говорил, что был ранен и попал в плен. Перекупщики продали меня какому-то торговцу, а тот привел на рынок. Я попал в руки богатого египтянина, в доме которого живут две девушки. Одна с глазами непроницаемыми и темными как ночь, другая – с прозрачными и светлыми, как воды реки, которую вы называете Нилом. Первая хотела, чтобы я ей служил, а когда я отказался, заперла меня в сарае связанного, без еды и питья. Вторая сделала так, что меня развязали и накормили. Тогда первая решила ее убить. Я сумел этому помешать. Потом меня отправили туда, где мы с тобой встретились.

– Убить? Каким образом?

– Задавить колесницей. Это могло сойти за несчастный случай.

– Кем эти девушки приходятся хозяину дома?

– Одна – женой, вторая – сестрой. Тамит затаил дыхание.

– Ты слышал имя той, у которой светлые глаза?

– Да. Ее зовут Тия.

Тамит содрогнулся от унижения и гнева. Стало быть, стройка принадлежит архитектору Мерибу! Сердце юноши наполнили щемящая боль и горькая нежность. Вот, значит, как живется Тие в доме своего мужа! А он, Тамит, убегает, уходит – далеко и, может быть, навсегда.

Юноша был безумно рад услышать о девушке – он будто прикоснулся к тому сокровенному, ради которого жил. И вместе с тем это было невыносимо.

Хетт продолжал есть. Похоже, он ничего не заметил, ни о чем не догадался. Тамит покосился на него и решил молчать.

К полудню идти стало тяжело. Ослепительно-золотой купол неба не был затуманен ни единым облачком. Иногда юноше чудилось, будто он перестает ощущать жару и усталость; забывается в полудреме, состоящей из воспоминаний и грез, а ноги двигаются сами собой.

В один из таких моментов Кармел воскликнул:

– Смотри!

Тамит с трудом вернулся в реальный мир и поглядел туда, куда показывал хетт.

Вдали виднелось приземистое каменное строение без окон. Тамиту сделалось страшно. Что это могло быть? Жилье в пустыне? Конечно нет. Храм?

Это было охранное святилище, построенное в честь бога Мина, который царствовал над всеми пустынями, и волшебницы Мут[18]. Следуя традиции, путники оставляли в нем еду и питье.

Кармел, а за ним и Тамит осторожно вошли внутрь. Никого! На стенах были высечены какие-то надписи, на плоском камне стоял глиняный кувшин с крышкой и лежали лепешки. Кармел, не задумываясь, схватил одну и принялся есть. Лепешка оказалась черствой и безвкусной, но это не имело значения. Тамит последовал его примеру.

Он поднял тяжелый кувшин и снял крышку. Вода! Юноша с жадностью припал к сосуду – ему казалось, что он никогда не напьется. Сразу стало легче, появились силы, возродились надежды.