— И не голодный, — с полувопросительной насмешкой сказала я.

— Есть хочу! — сообщил он, беря меня за руку.

От взгляда в спину я замерла, а потом, помогая Даньке на роликах разворачиваться, украдкой глянула на прозрачно-тёмные окна второго этажа, рядом с моим балконом-лоджией. Никого. Или я не вижу никого. Хм… Сосед подглядывает? Ну и что?

До подъезда мне пришлось Даньку довезти: устал, ноги еле передвигал. Почти повис на мне. Даже мысль закралась — уже в подъезде: а захочет ли он завтра на пляж? Это освещение плохое, тяжёлое. Поэтому, наверное, Данька выглядел выдохшимся. Вот теперь пришлось воспользоваться лифтом. Данька въехал в него, уже недовольно ворча, что слишком не вовремя спать хочется, а ведь он пока даже квартиры не видел.

Через порог он хотел молодецки перескочить и чуть не свалился. Хорошо — за руку всё ещё держался. Так же, держась за руку, он съехал на пол развязывать шнурки на коньках. А я снова побежала на кухню — готовить чай к пирогам. Слушала постукивание, пыхтение и тихое ворчание на шнурковые узелки, после чего вдруг наступила тишина.

— Хозяюшка, ребятёнок-то заснумши, — встревоженно прошептал Силушка с порога кухни. — Что ж делать-то будем, аюшки?

Поспешив из кухни, обнаружила, что Силушка прав. Раскинув ноги в стороны и свесив бедовую головушку вбок, прислонившийся к входной двери Данька безмятежно дрых. На лице — усталая улыбка. Укатался… Один ботинок с роликами валялся рядом, другой — так и не развязанный до конца, победно торчал носком кверху на его ноге. Вот ведь, а? Ему ж неудобно! Я присела перед мальчишкой и быстро посмотрела, что произошло. Шнурки запутал, потянув не так. Пока распутывал, видимо, решил передохнуть, откинулся спиной на дверь и заснул.

Осторожно цепляя ногтями жёстко завязанные тесёмки, я вытащила кончик одного шнурка, затем другой. Боясь разбудить, сняла ботинок и уже оба поставила на полочку у двери. Немного посомневавшись, я просунула руки под затылок Даньки и под его коленки в щитках. Никаких балконов! Будет спать на диване, а потом посмотрим. И подняла его. Боялась — тяжёлый, но ничего. Тощенький. Улыбнулась и пошла в зал. Уложила на диван, освободила от щитков, от одежды.

Мда… Интересно, он что-нибудь на смену шортам взял? Я ведь в его рюкзачок не заглядывала ещё. Люстру в зале не включала, но даже в свете из прихожей видно, что Данькины шортики измазаны серо-зелёными полосами — пыль и трава? Где это они валялись? По-хорошему — надо бы мальчишку в ванну сунуть перед сном. Я тихонько рассмеялась. Вот было бы любопытно посмотреть на его реакцию, когда опустишь его, спящего, в тёплую воду!..

— Хозяюшка… — Со спинки дивана склонился Силушка, жалостно помаргивая на спящего мальчишку. — Одеялком бы ребятёнка накрыть, а? Ишь, замотался, бегаючи-то…

— Ща встану, — пробурчал Данька, явно пытаясь открыть глаза.

Мы с Силушкой недоумённо переглянулись: он слышит домового? Или просто говорит в полусне?

— Спи уж, — откликнулась я, улыбаясь его насупленной мордахе.

Но он вцепился в мои пальцы и с трудом, но сел. Зевнул.

Таким зевающим сидел и за столом, но ел за обе щеки, а домовой смотрел на него и всё умилялся, как хорошо ребёнок ест. Ещё бы: за весь вечер слопать только одно мороженое!.. Странно, я думала, Данька будет протестовать против молока, но он пил его так жадно, что оставалось только подливать ему, а пироги трескал так, что под конец ужина обмяк и довольно погладил свой животик.

— В ванную и баиньки, — сам себе скомандовал Данька и сполз с табуретки.

После ванны он, как ни странно, проснулся совсем. Видимо, тот сон, у двери, был хоть и коротким, но глубоким. Так что совершенно бодрым он пробегал всю квартиру, благо однокомнатная, одобрил встроенные шкафы в прихожей, куда зашвырнул свой отощавший из-за вынутых вещей рюкзак, сбегал на балкон-лоджию, весь изошёл восторгом и заявил, что теперь это его комната!

Не успела я словечка пикнуть за или против, как мальчишка прошнырял по всем балконным шкафчикам, проверяя, где что есть, и, наконец, умиротворённо уселся на старенькую кушетку, с приготовленной для него постелью, радостно грызя яблоко, найденное в балконной корзине — среди моркови и картошки. Мыть не стал, обтёр в ладонях и сразу в рот. Довольный!

— Мне здесь нравится, — простодушно сказал он. — Особенно выход через кухню. Тебя будить не буду, если вдруг среди ночи встать захочется. Точняк?

— Точняк, — согласилась я, присаживаясь рядом. — Ты уверен, что нормально уснёшь? Здесь ведь машины часто ездят. Иной раз, бывает, и пьяницы ходят, бутылки собирают. А утром, очень рано, приезжает мусорная машина, ящиками гремит.

— Я хорошо сплю, — заверил Данька. — У меня сон такой… Ну, в общем, крепкий.

Но на всякий случай дверь из комнаты на балкон я тоже оставила открытой. И буквально через час, после того как мы легли спать, я услышала бормотание, на которое немедленно вскочила. Даже смешно: думала, что это Даньке будет тяжело спать на новом месте, а сама не сообразила, что с новым временным жильцом и мне будет не слишком комфортно… Выглянула на балкон, а он разметался на кушетке, одеяло сбросил. Хоть на закрытом балконе-лоджии и тепло — я все окошки закрыла, но ведь ночь, прохладно.

— Ма-ам, — чуть даже обиженно позвал Данька.

Я подняла одеяло и укрыла его. Десять лет мальчишке. Попривыкшая к его довольно взрослому поведению, я как-то не подумала, что он здорово переживает, оттого что вот так враз остался, пусть и временно, но без родителей… В темноте блеснули открывшиеся глаза, и мальчишка тихонько сказал:

— А я думал — мама пришла. Лиза, а давай я тебя мамой буду звать? Ну, пока?.. Я уже пацанам сказал, что я с мамой. Или ты не хочешь такой старой быть?

Такой старой… Смех пробил нешуточный, несмотря на жалость. Я тут раздумывала, как ему предложить такую странную игру, а он уже всё решил за меня! Снова присела рядом и согласилась:

— Мама так мама. Давай спать, остальное завтра обсудим.

— Ага… — сказал этот чертёнок и, только я оказалась у балконной двери, сказал: — Мам, а мы завтра на пляж?

— Спи! — улыбаясь, откликнулась я. — Спокойной ночи! А то доиграешься — приду с книжкой, сказки читать буду, а то и песенку спою.

— Спокойной ночи, — донеслось из-под одеяла.

Потом я ещё раз бесшумно вышла на балкон — проверить, как там Данька. Постояла рядом, прислушиваясь — склонившись к нему. Спит-сопит. Натянула ему на плечо одеяло. За окнами балкона резко взвыли коты. Я вздрогнула и быстро взглянула на мальчишку. Фонарь уже отключили, только свет небольшого месяца, пока не зашедшего за дом, слегка проникал сюда, на лоджию… Но Данька только вздохнул и натянул одеяло на плечо. И я на цыпочках удалилась.

Долго не могла уснуть, переживая: а вот, не дай Бог, коты снова начнут выяснять отношения!.. Но на улице воцарилась сонная, глубокая тишина, несмотря на бесконечный гул с дальней дороги. Услышался мчащийся троллейбус. Лёгкий стук шагов по дороге перед домом… Началось погружение в сон…

… оборвавшееся на полпути!

Хотя, кажется, заснула я крепко. Потому что начало пробуждения врывалось в мой сон толчками: грохотала музыка, стучали в стену… Потом что-то звякнуло где-то совсем близко — кажется, на балконе. Когда меня, глубоко сонную, вырвало из толпы скучившихся сновидческих призраков, я вдруг и сразу сообразила, что именно происходит, и с бешено стучащимся сердцем вскочила с кровати.

Да что ж этот сосед, который Денис, делает?! Он же мне сейчас Даньку разбудит!

Хватая со спинки стула халат, на ходу накидывая его поверх ночнушки, я кинулась на балкон. К темноте глаза привыкли не сразу, поэтому я не сразу и поняла, что вижу пустую кушетку — с одеялом, скомканным у стены. А когда дошло, что происходит, сердце чуть не остановилось: где ребёнок?!

— Хозяюшка, ребятёнок с инструментами в коридор побёг! — спешно выговорил, с трудом перекрикивая рёв так называемой музыки, Силушка, выглядывающий на балкон из другой двери — из кухни.