— Слушаю вас.

— Доброе утро, — произнес Роберт Уотсон — этот голос она бы не спутала ни с каким другим в мире. — Это контора Марка Уотсона?

— Да, — слабым голосом сказала Элизабет.

— Кто говорит?

Ей пришлось сделать несколько глубоких вздохов, прикрыв трубку ладонью. Конечно, глупо было ожидать, что Лиз больше никогда не услышит этого бархатного голоса, но сейчас она была не совсем готова беседовать со старшим братом Марка. И в данный момент она предпочла бы оказаться где угодно, только не в конторе у телефонной трубки. Но избежать ответа на этот вопрос все же было невозможно — Роберт Уотсон с максимальной вежливостью ожидал его.

— Это Элизабет Смолвуд, его помощница.

В трубке на пару секунд повисло молчание, от многозначительности которого у Лиз запылало лицо. Разумеется, нечего и надеяться, что Роберт забыл, при каких обстоятельствах им пришлось познакомиться!

— Понятно, — сухо проговорил он наконец. — Это Роберт Уотсон, мы с вами были представлены друг другу в Бенсингтон–холле. Могу я поговорить со своим братом?

— Сожалею, мистер Уотсон, но Марка нет — и сегодня не будет. — Внезапно Элизабет разозлилась на саму себя за малодушие. В конце концов, она всего лишь попала в неприятную ситуацию, но никто, по крайней мере, не обвинил ее в изнасиловании. — Могу я вам чем–то помочь?

— Вряд ли. Наш семейный поверенный, как выяснилось, в отъезде, в его конторе никто не уполномочен внести за меня залог без прямого указания мистера Девероу, и я надеялся, что Марк порекомендует, к кому мне можно обратиться. Дело в том, что в Бенсингтон–холле я тоже не застал никого, кроме прислуги, а ее не совсем уместно обременять столь специфическими проблемами.

— Где вы сейчас?

— В Ярде, — с непередаваемым сарказмом сказал Роберт. — Полиция разрывается между желанием продемонстрировать на мне свою принципиальность и стремлением не очернить имя отца. Видимо, они считают, что таким образом проявляют должное уважение к нему… Похоже, я уже злоупотребил доверием доблестного офицера, позволившего мне сделать второй звонок. Если вдруг Марк позвонит или приедет, прошу вас, передайте ему мои слова. Здесь, конечно, просто великолепно, но мне, откровенно говоря, не хотелось бы задерживаться в Ярде дольше необходимого. Всего наилучшего, мисс Смолвуд!

Из трубки понеслись короткие гудки. Элизабет положила ее на рычаг, чувствуя, как пылает лицо. Поразительно, что, оказавшись в подобном положении, Роберт Уотсон умудряется еще и иронизировать! У него железные нервы и потрясающее самообладание! Несмотря на то, что к старшему брату Марка она испытывала скорее неприязнь, сейчас девушка не могла не признать, что такое отношение к жизни ее восхищает.

Но арестованный финансист абсолютно прав: нельзя оставить все так, как есть. Если семейный барристер отсутствует, то его функции, безусловно, должен взять на себя или сам Марк, или кто–то из его коллег. Но сейчас солиситора тоже нет на месте, и связаться с ним невозможно. А помощница еще недостаточно долго работала с ним, чтобы близко знать хоть кого–нибудь, кто мог бы помочь в этой щекотливой ситуации. Конечно, Марк несколько раз брал ее на деловые обеды и знакомил с другими юристами, но никого из них она больше нигде не встречала.

Сидеть в конторе и сожалеть о том, что ничего нельзя поделать, было просто невыносимо. В конце концов, любой подданный королевы имеет полное право внести залог за арестанта! Лиз обвела взглядом кабинет, убеждаясь, что все в порядке, решительно схватила сумочку и выскочила за дверь…

Быстро добраться до Нью–Скотленд–Ярда у нее не получилось, поскольку пришлось по дороге заскочить в банк и снять деньги. Через полтора часа она уже входила в здание на углу Бродвея и Виктория–стрит. Дежурный с некоторым сомнением посмотрел на ее удостоверение помощника солиситора, но все же пропустил Элизабет в святая святых английской полиции. Впрочем, судья, казалось, ей обрадовался, несмотря на невысокий статус посетительницы. Наверное, в Ярде бы обрадовались, даже если бы внести залог за Роберта Уотсона прибыла кухарка или младшая горничная из Бенсингтон–холла. Похоже, в полиции недоумевали, почему никто еще не пришел на встречу с известным финансистом, и мечтали поскорее сбагрить родовитого подозреваемого на руки родне или юристам, плохо представляя себе, как он вообще попал в каталажку и почему так надолго задержался в ней. Как и предполагала Лиз, залог составил сравнительно небольшую сумму. После внесения денег ее попросили подождать в вестибюле, пока приведут задержанного.

Велев дежурному сообщить мистеру Уотсону, что его ожидают на улице, Элизабет выскочила на Виктория–стрит. В это время дня поймать такси в центре было довольно сложно, но ей повезло — она тут же увидела желтую машину, которая, заметив отчаянно сигналящую девушку, охотно подрулила к тротуару. Лиз попросила водителя подождать несколько минут у здания Ярда. Еще входя туда, она заметила, что неподалеку слоняются несколько человек с фотокамерами — несомненно, репортеры ожидали продолжения скандала с известным финансистом. На нее уже поглядывали с несомненным интересом — впрочем, такими же взглядами газетчики награждали всех, кто входил в здание Нью–Скотленд–Ярда или выходил из него.

Элизабет, конечно, не надеялась, что Роберту удастся ускользнуть незамеченным, но, по крайней мере, он сможет быстро уехать на поджидающей машине. Однако, как только она взбежала на крыльцо, ее дернул за рукав один из журналистов. Широко улыбнувшись, он преградил ей дорогу. Глядя в нахальные глаза репортера, Лиз мысленно чертыхнулась: похоже, неприятности не заставили себя ждать. Эти бумагомараки пронюхивали о новостях со скоростью света!

— Скажите, это ведь вы только что внесли залог за Роберта Уотсона? — Он сунул под нос Элизабет диктофон. — Вы его подружка? Как вы относитесь к тому, что ваш приятель, судя по всему, изнасиловал какую–то девицу?

У этого нахала, похоже, был еще и осведомитель в Ярде — иначе откуда бы он узнал, что за Роберта Уотсона уже внесен залог? — мелькнуло в голове у Элизабет. Что делать? Устроить скандал и отчитать нахала? Но так к ней окажется приковано всеобщее внимание, а репортеры уже с интересом поглядывали в сторону беседующих, пока не почуяв «жареное», но на всякий случай «делая охотничью стойку». Задохнувшись от возмущения, Лиз уже приготовилась максимально спокойно и уверенно ответить мерзавцу, когда ему на плечо вдруг легла чья–то сильная рука. Повернувшись, репортер встретился с весьма холодным взглядом сапфирово–синих глаз.

— Как вы правильно заметили, леди оказалась здесь, чтобы внести залог, а не для того, чтобы побеседовать с вами. Если вы будете досаждать ей, то полиция получит возможность арестовать меня снова — на этот раз за оскорбление действием, — тихо произнес Роберт Уотсон, неожиданно, но весьма своевременно оказавшийся на крыльце Нью–Скотленд–Ярда. — Причем это будет проделано при свидетелях, так что вывернуться у меня уже не получится. Но это ничуть не уменьшит моего удовольствия, поверьте!

Его рука сильно сжала плечо хлипкого журналиста, тот вяло пискнул и отпрыгнул в сторону, как только его отпустили. Однако появление арестанта не осталось без внимания, и вокруг него тут же засверкали вспышки камер. Краткая передышка кончилась, и началось форменное светопреставление. Вопящие журналисты бросились наперерез идущему Роберту, и тот, торопливо подхватив ослепленную вспышками фотоаппаратов Элизабет под руку, поволок ее к такси:

— Быстрее, мисс Смолвуд, если не желаете стать очередной сенсацией в вечерних новостях! — С этими словами он довольно бесцеремонно запихал ее в машину и, втиснувшись следом за ней, скомандовал шоферу: — Коулман–стрит, шестнадцать.

Такси резво тронулось с места, оставляя позади разочарованных репортеров, и Лиз облегченно вздохнула. Правда, тут же, повернувшись, наткнулась на взгляд Роберта Уотсона и снова внутренне напряглась. Он смотрел на нее из–под полуопущенных ресниц со странным выражением — смесью удивления и недоумения. Что ж, решила Элизабет, это, по крайней мере, лучше, чем брезгливость.