Однако ни вечером, ни на следующий день звонка от Марка не было. Лишь около полудня оживший телефон сообщил ей строгим женским голосом профессиональной секретарши, что завтра в десять утра ее ждут на собеседование в конторе мистера Девероу, который намерен нанять Элизабет в качестве помощницы, если, конечно, она ему подойдет. Ей вменялось прихватить с собой диплом, а также список дел, которые она подготавливала для мистера Уотсона. Марк выполнил свое обещание, порекомендовав ее семейному поверенному. Но сам не звонил — наверное, все–таки его слишком сильно задел ее отказ заниматься делом Роберта.

Элизабет несколько раз набирала домашний номер Марка, но никто не брал трубку. Автоответчик на сотовом вежливо порекомендовал ей позвонить позднее или оставить свои координаты, и она повесила трубку, не желая говорить с механическим голосом.

Обняв любимую подушку, Лиз уселась в кресло и почувствовала, как к глазам подступают слезы. Это было нечестно, несправедливо! Она не заслужила того, чтобы вдруг из–за глупого недоразумения лишиться всего того, чего так долго добивалась! Из перспективной (и единственной!) помощницы любимого мужчины Лиз Смолвуд в одно мгновение превратилась в одну из многочисленных служащих крупной конторы барристера (при условии, конечно, что ее сочтут возможным принять на службу). А сам Марк, похоже, не слишком–то горел желанием с ней общаться. Может быть, она была не права, отказавшись от подготовки дела Роберта. В конце концов, даже если бы Элизабет и наделала ошибок, их бы поправил мистер Девероу — раз он много лет был поверенным семьи лорда Бенсингтона, а его контора считается одной из лучших в Лондоне, то этот барристер должен блестяще разбираться во всех отраслях права, включая уголовную.

Она совсем было погрузилась в мрачные размышления, когда вдруг раздался писк домофона, проведенного в холл многоквартирного дома, где Элизабет снимала жилье. Дежурная в вестибюле, как правило, грудью вставала на защиту спокойствия жильцов и допускала до них посетителей лишь после предупреждения о них по домофону. Торопливо подскочившая Лиз почувствовала, как сердце забилось чаще. Неужели Марк?!

— Мисс Смолвуд, к вам посетитель, — с казенным спокойствием произнес голос консьержки в трубке домофона. — Мистер Уотсон. Впустить его, или вы к нему выйдете?

— Пожалуйста, попросите его подняться, — обрадованно сказала Лиз. — Я его жду.

Она торопливо метнулась к зеркалу, чтобы накрасить ресницы и слегка пройтись по лицу пуховкой. Сердце Элизабет пело. Марк все–таки не выдержал и приехал! Нет, он вовсе не настолько обижен на нее, чтобы это можно было принять за серьезную размолвку! В конце концов, они же любят друг друга. И он не мог не понять, что она отказывается только из лучших побуждений — потому что кто угодно другой лучше справится с делом о защите его брата от серьезных обвинений.

Едва раздался стук в дверь квартиры, как Лиз торопливо распахнула ее. И… от удивления сделала несколько шагов назад.

— Сэр Ричард!

За дверью стоял лорд Бенсингтон собственной персоной. Он был довольно бледен, но все же выглядел безупречно в длинном плаще, накинутом поверх фрачной пары, — словно собирался на прием как минимум в Букингемский дворец. Стройный высокий мужчина с проседью в темных волосах взирал на Элизабет внимательными карими глазами, и она невольно подумала, как же на него похожи оба сына!

— Прошу прощения, — вежливо поклонился гость. — Вы, вероятно, ожидали увидеть кого–то другого?

— Консьержка сказала, что ко мне поднимается мистер Уотсон, и я думала, что… — Элизабет слегка покраснела, но все же заставила себя договорить, раз уж первая часть компрометирующего предложения у нее все равно вырвалась. — Я решила, что это Марк.

— Весьма сожалею, что разочаровал вас… — Он позволил себе мягко улыбнуться. — Но ваша консьержка не ошиблась. Я ведь тоже в некотором роде мистер Уотсон. Сэр Ричард Патрик Уотсон, лорд Бенсингтон, эсквайр, к вашим услугам, мисс Смолвуд. — Он с достоинством поклонился. — Я не счел необходимым представляться полным титулом — по–моему, ситуация к тому не очень располагает, и это было бы излишним. Кроме того, мне не хотелось давать пищу для размышлений вашей консьержке. Вы позволите войти?

— О, простите, — смутилась Лиз. — Конечно, входите, сэр Ричард! Пожалуйста, садитесь. Не желаете ли чая или кофе?

— Нет, благодарю вас. — Лорд Бенсингтон опустился в предложенное ему кресло и снова внимательно посмотрел на Элизабет.

Она неуверенно присела напротив него. Визит сэра Ричарда поставил ее в тупик. Лиз ожидала увидеть у себя кого угодно, только не отца Марка. Он для нее был не столько строгим родителем любимого мужчины, сколько прославленным историком, о котором в Оксфорде ходили легенды. И его визит был для нее сродни тому, как если бы с небес поговорить с ней вдруг спустился кто–нибудь из архангелов при всех регалиях и свите.

— Надеюсь, вам уже лучше? — вежливо поинтересовалась она, чтобы как–то заполнить возникшую паузу. — Марк рассказывал, что некоторое время вы были вынуждены провести в больнице.

— Да, спасибо за заботу. Боюсь, в моем случае доктор оказался склонен излишне драматизировать ситуацию. — Он склонил голову. — Однако я пришел сюда отнюдь не затем, чтобы поговорить о моем здоровье, мисс Смолвуд. Я готов просить у вас прощения за свою невежливость, но вы позволите мне перейти сразу к делу, избежав долгих предварительных бесед о погоде и прочих мелочах, положенных в светском кругу?

— Прошу вас, — сорвавшимся голосом произнесла Лиз.

— Во–первых, я хотел поблагодарить вас за помощь моему сыну в весьма затруднительном и неприятном положении, в которое он попал. К сожалению, ему было не к кому обратиться, и, если бы не вы, скорее всего, Роберту пришлось бы провести в заключении еще, по крайней мере, одну ночь. Так получилось, что никого из членов семьи он в Бенсингтон–холле не застал, а обращаться с просьбами к прислуге мои сыновья считают непозволительной вольностью.

— Не стоит благодарности, — быстро сказала девушка. — На моем месте так поступил бы кто угодно.

— Во–вторых… — Сэр Ричард на мгновение замялся, смерил ее еще одним задумчивым взглядом, а потом быстро подался вперед, моментально превратившись из немного рассеянного историка в умелого бизнесмена, привычно взвешивающего собеседника на своих «внутренних весах». — Вы не барристер и даже пока не солиситор. Но мой сын вам доверяет. Точнее, вам доверяют оба моих сына.

Элизабет ощутила, что у нее снова перехватило дыхание. И вдруг с удивлением поняла, что ее больше взволновала высокая оценка ее достоинств Робертом, нежели Марком. Она и так знала, что юрист Уотсон весьма хорошего о ней мнения, но именно новость о доверии со стороны его старшего брата отозвалась в ней приятным чувством.

— Поэтому я хотел бы просить вас, — лорд Бенсингтон снова откинулся на спинку кресла, в котором сидел, и договорил абсолютно будничным тоном, каким обычно говорят о погоде, — чтобы вы и в дальнейшем продолжали заниматься делом Роберта.

Если бы на нее вдруг обрушилась крыша, это не произвело бы на Лиз такого впечатления, как сказанные сэром Ричардом слова. Она даже подняла руку, как бы защищаясь. Элизабет вдруг показалось, что она случайно стала участницей какой–то пьесы абсурда, в которой ей по чистому недоразумению досталась главная роль. Остальные актеры вели себя так, словно сошли с ума и в этом нет ничего удивительного, и только несчастная героиня в ее лице недоумевала и терялась в догадках, что происходит в этом мире. Лиз судорожно сглотнула и неуверенно переспросила:

— Вы хотите, чтобы я занималась делом мистера Роберта?

— Именно, — подтвердил сэр Ричард. Казалось, он был доволен тем, что она так хорошо поняла его.

— Но ведь вы сами только что сказали, что я не барристер и даже не солиситор! Я в любом случае не смогу защищать его в суде!

— От вас этого и не потребуется, — королевским жестом успокоил ее сэр Ричард. — Этим, несомненно, займется мистер Девероу. Однако в ваших силах собрать максимальную информацию по этому делу. Вы прекрасно с этим справитесь. Марк оценивает ваши шансы чрезвычайно высоко, а во всем, что касается юриспруденции, у него наметанный глаз и достаточно большой опыт.