Легкие крейсера должны были действовать вместе с эсминцами. Три дивизиона 1‑й минной флотилии (12 кораблей) состояли из разнотипных эсминцев 1‑го класса. Наиболее сильными из них были новейшие 1500‑тонные "Таникадзе" и "Кавакадзе" с тремя 120‑мм орудиями и шестью 21‑дюймовыми торпедными трубами, способные разогнаться до 37,5 узлов. Тихоходней, 34 узла, и чуть послабей, шесть легких 18‑дюймовых торпед, но четыре 120‑мм орудия, были эсминца типа "Исокадзе", четыре штуки. Три больших 1200‑тонных эсминца были получены по репарации из Германии и сохранили родное вооружение ‑ по шесть 50‑см торпедных аппаратов и три 4‑дюймовых орудия. Первые построенные в Японии эсминцы океанского класса "Умикадзе" и "Ямакадзе" были вооружены по современным меркам довольно слабо ‑ по два 120‑мм и пять 3‑дюймовых орудий и всего четыре устаревших 457‑мм торпеды. Единственный во флотилии эсминец британского производства ‑ "Уракадзе" был самым маленьким, всего 1 тыс. тонн водоизмещения, с самым слабым артиллерийским вооружением, одно 120‑мм и четыре 76‑мм орудия. Зато четыре его торпеды были тяжелые, 533‑мм калибра.
2‑я флотилия состояла из дюжины эсминцев 2‑го класса типа "Момо" и "Моми" с водоизмещением до 1 тыс. тонн. Между собой они отличались в основном скоростью (новейшие "Моми" могли развивать скорость в 36 узлов, а "Момо" ‑ только в 32 узла) и торпедным вооружением. У "Момо" было шесть легких 457‑мм торпед, у "Моми" ‑ четыре тяжелых 533‑мм. Артиллерийское вооружение и у тех, и у тех состояло из трех 120‑мм орудий. Вообще по своей силе эти 2‑ранговые японские эсминцы не очень уступали большим 1‑ранговым, хотя были гораздо менее мореходны и предназначались в основном для прибрежных действий. Наконец, в 3‑й минной флотилии числилось двенадцать устаревших 2‑классных 800‑тонных эсминцев типа "Сакура" и "Каба". Они имели паровые машины вместо турбин, что позволяло им разгоняться только до 30 узлов. Торпедное вооружение состояло из четырех 18‑дюймовых торпед, артиллерийское ‑ из всего одного 120‑мм орудия, способного соперничать со 102‑миллиметровками русских "новиков", а также четырех малопригодных в бою 76‑мм орудий. 3‑ю минную флотилиб усиливали в качестве лидеров два новейших эсминца океанского класса ‑ "Минекадзе" и "Савакадзе". Эти 1600‑тонные корабли были вооружены шестью 533‑торпедными трубами и четырьмя 120‑мм орудиями каждый.
Адмирал Ямай знал, почему Томосабуро Като настоял на кандидатуре Кантаро Сузуки как командующего "жертвенным" 3‑м соединением. Вице‑адмирал Сузуки не только являлся одним из самых популярных и любимых на флоте за отзывчивость и честность среди "молодых" адмиралов, но был известен и за пределами Японии. Два года назад Сузуки водил японскую эскадру с дружеским визитом в Сан‑Франциско, где произвел на принимающего его, как союзника, американцев колоссальное впечатление своими блестящими и взвешенными выступлениями. Японского адмирала цитировали газеты всех штатов. Таким образом, вполне вероятная гибель Сузуки (весьма нелюбимого за умеренность и "пацифизм" среди военного руководства) в бою с превосходящими силами русских не только бы окрыляла японских моряков огнем священной мести, но и произвела бы определенный эффект в Америке, где как раз сейчас колебались в выборе предпочтений между Японией и Россией.
Однако в данный момент Кантаро Сузуки интересовал командующего, прежде всего, как информатор о русской эскадре. Однако русские сами вышли на Соединенный флот, едва не сорвав всю операцию. В час дня в небе был замечен вражеский самолет. К счастью, русские пилоты не торопились давать радиограмму, чувствуя, очевидно, себя в воздухе в полной безопасности. Это было их ошибкой. На линкоре "Ямасиро" на его носовой верхней башне был установлен длинный помост, опиравшийся на стволы 356‑мм орудий нижней башни. С этого крошечного аэродрома, высоко вознесенного над морем, с пронзительным треском сорвался аэроплан ‑ истребитель "сопвич‑пап", нырнул к волнам, но потом резко пошел вверх, прямо к русскому самолету. Их бой был недолог. Юркий японский истребитель зашел в хвост вражескому громозкому гидроплану и изрешетил его из пулемета. Обломки русского самолета рухнули в воду. Правда и японский аэроплан был обречен. Он мог взлетать с линкора, но не садиться. Не могла колесная машина и опуститься благополучно на воду. Отважный пилот направил свою машину прямо в волны и успел выбраться из кабины, пока искалеченный при ударе аппарат тонул. Авиатора подобрал подоспевший миноносец.
В два часа дня пришло сообщение, что Сузуки обнаружил авиаразведкой (не зря ему выделили авиатранспорт) все двенадцать русских дредноутов. Потом от Сузуки пришла радиограмма, что 3‑й флот ведет бой с пятью линкорами и пятью легкими крейсерами противника. Больше сообщений от Сузуки не приходило. Очевидно, что Колчак атаковал 3‑й флот с быстроходной частью своей эскадры. Но где находятся сейчас оставшиеся русские дредноуты устаревших типов? Успели они подойти к месту боя или Колчак уже вернулся к основной части своей эскадры после уничтожения кораблей Сузуки?
Адмирал Ямай задумался. Справиться за час‑два с устаревшим, но хорошо бронированным дредноутом и четырьмя не самыми слабыми броненосцами даже для "измаилов" было бы большой удачей. Значит, скорее всего, Колчак с новейшими линкорами будет еще час‑другой добивать Сузуки, а устаревшие русские дредноуты пока плетутся позади. Если сейчас изменит курс и идти не к месту боя Сузуки, а на перехват отставших русских кораблей, то есть все шансы разбить противника по частям. Сражение со всей русской эскадрой ‑ восемь против двенадцати ‑ выглядело для японцев слишком угрожающе из‑за соотношения суммарного веса выпускаемого главным кабибром снарядов. Общий залп всех дредноутов Колчака составляет 78,4 тонн снарядов против неполных 53,9 тонн Соединенного флота. Однако при разделении русских сил их общий залп делится практически поровну. что дает для японцев преимущество в весе выпускаемых снарядов пять к четырем или, иначе говоря, славные 20%. Так что теперь Ямай сначала ударит по семи устаревшим русским дредноутам, а потом, когда подойдет Колчак, по его "измаилами". Пусть только главный русский адмирал подольше провозится с отрядом Сузуки. Бедный Кантаро, он так и не дождется помощи...
Новейшие японские линкоры набирали ход, вспарывая волны высокими форштевнями. С "Ямасиро" запустили второй аэроплан. Пока он улетал на воздушную разведку на запад, матросы деловито разбирали стартовую площадку на башне. Адмирал Ямай напряженно ждал результатов авиаразведки. Аэроплан вернулся неожиданно скоро и пролетая над "Исэ" ловко сбросил почти прямо на мостик капсулу вымпела. Командующий Соединенным флотом развернул свернутую в трубочку записку, прочитал торопливые иероглифы.
‑ Мы удостоились любви Аматерасу! Русские не успели объединить свои силы!
К пяти вечера, наконец, немного распогодилось. Свежий ветер местами разогнал туман и стало хоть немного видно морской простор, раскинувшийся вокруг устаревших русских линкоров. Стоявшие почти прижатыми друг к другу на тесном мостике "Петропавловска" (на первых русских дредноутах удобствами команды пожертвовали ради артиллерийской мощи) капитан корабля каперанг Михаил Александрович Беренс и командующий 2‑й бригады линкоров контр‑адмирал Александр Владимирович Развозов в напряженном молчании всматривались на юго‑восток, будто желая заглянуть за горизонт, или хотя бы услышать оттуда далекую канонаду.
‑ Не прибавить ли еще хода? ‑ произнес, наконец, Развозов. ‑ Боюсь, до темноты япошек не догоним. А хотелось бы поучаствовать
‑ Если форсировать до 23 узлов, перегрузим турбины, ‑ ответил Беренс. ‑ Расход топлива будет такой, что не хватит обратно вернуться. Да и "Рюрик" с черноморцами отстанут. Ничего, думаю, Александр Васильевич и без нас справится. Если до темноты не поспеем, надо бы к Лианкуру курс класть, там договаривались встречаться...