Привет друзьям. Получил привет (из Казани) от Жан-Ришара Блока. Передайте ему мой горячий привет. Рассчитываю повидать его в Париже.

Жму руку

Полностью впервые. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.1384. Л.1–2. На бланке Политуправления Балтийского флота.

(Подлинники — ФЭ. Ед.хр.24(30):

Алма-Ата, 12 апреля 1942

Л.14. Кинорежиссеры Григорий Михайлович Козинцев (1905–1973) — брат Л.М.Козинцевой-Эренбург и двоюродный племянник ИЭ по матери; Софья Зиновьевна Магарилл (1900–1943) — киноактриса, жена Г.М.Козинцева; Леонид Захарович Трауберг (1902–1990) и Фридрих Маркович Эрмлер (1898–1967).

Алма-Ата, 13 апреля 1942

Л.12. Эсфирь Ильинична Шуб (1894–1959) — кинорежиссер-документалист.

Ленинград, 13 апреля 1942

Л.13. Роман Лазаревич Кармен (1906–1978) — кинорежиссер-докуметалист.

Куйбышев, апрель 1942

Л.16. Татьяна Максимовна Литвинова (р. 1918) — художница, дочь М.М.Литвинова. Илья Львович Слоним (1906–1973) — скульптор, муж Т.М.Литвиновой.

Уфа, 15 апреля 1942

Л.52. Ицик (Исаак Соломонович) Фефер (1900–1952) — еврейский поэт, деятель Еврейского антифашистского комитета (ЕАК).

Молотов, 16 апреля 1942

Л.10. Натан Исаевич Альтман (1889–1970) — художник, приятель ИЭ с 1910-х гг. Телеграмма подписана также от имени последней жены Альтмана И.В.Щеголевой.

Ташкент, 17 апреля 1942

Л.6. Всеволод Вячеславович Иванов (1895–1963) — писатель; Тамара Владимировна Иванова (1900–1995) — жена В.В.Иванова.

Уфа, 18 апреля 1942

Л.2. Долорес Ибаррури (1895–1989) — глава Испанской компартии, с которой ИЭ был знаком с 1936 г.

<Из действующей армии в Москву;> 16/IV <19>42

Эренбургу Илье Григорьевичу

Приветствую лауреата Сталинской премии.

Вас, выдающегося мастера слова, бойцы и командиры давно уже считают своим боевым соратником.

Желаю сил и здоровья в Вашей большой работе помощи Красной Армии в борьбе с фашистскими оккупантами.

Генерал-лейтенант артиллерии Говоров.

Л.463. Леонид Александрович Говоров (1897–1955) — командующий Ленинградским фронтом, с 1944 г. — маршал Советского Союза.

<Из действующей армии в Москву;> 16 апреля 1942

Приехал с передовых и застал ваше письмо. Был очень обрадован.

А сегодня=вчера новая радость и новая возможность приветствовать вас всё по тому же поводу.

Обнимаю вас от всего сердца. Заказываю роман «Возрождение Парижа». Чтение первой главы в ресторане «Барселона». Вино французское, кушанья испанские, роман русский. А бычьи непристойности, которые в 1935-м году в этом ресторане вкушал Луговской[156], отошлем товарищу Фадееву.

Боже-ж мой! Наконец-то сей мальчик осчастливил нас сообщением о своем мнении насчет вашего романа! Если зрение мне не изменило, он пишет, что роман Эренбурга блестящий. Как приятно это узнать от столь высокопоставленного лица. Довольно долго «оно» скрывало свой отзыв. Какая честь для вас, для всей Руси! Вчерашний РАПП, наместник, зять зубровки…

Нет, Илья Григорьевич!

Пожалуйста, не огорчайтесь. Есть люди, которые говорят искренне, честно, прямо. Вы сами знаете, что они существуют и вам от этого сознания будет легче перенести хвалу чиновного рецензента, написанную, возможно, на пресловутой даче в Переделкине, волею «судеб» принадлежащей ныне Валентину Катаеву[157].

Могу сказать, что ваше имя в списке новых лауреатов вызвало общий восторг всех фронтовых товарищей. Все эти люди — лейтенанты, политруки, майоры, писатели, журналисты, генералы и красноармейцы — за роман «Падение Парижа». Это ясно вам — и доставит посему особо взволнованную радость. Она заслужена вами.

Продолжайте в том же духе. Жму вашу руку. Привет вашей жене. Желаю всего самого прекрасного.

Впервые. Подлинник — собрание составителя.

<Из Куйбышева в Москву;> 18 апреля 1942

гост. Националь, ком. 405.

Дорогие Илья Григорьевич и Любовь Михайловна!

Примите наши искренние и сердечные поздравления. Вы вероятно получаете таковые со всех сторон, но мы с Наташей[158] — старые парижане — скромные советские граждане, воображаем, что никто лучше нас не может оценить Ваших великих заслуг в эти грозные для нашей Родины года.

Талантом можно восхищаться, им можно завидовать, а о таком крупном, как Ваш, Илья Григорьевич, говорить даже не приходится. Но вот о работе, о трудоспособности Вашей, нам обоим, немало в жизни потрудившимся, слово сказать разрешено. Сам в настоящее время пописывающий, я ежедневно, ежечасно только ахаю и охаю. Сколько же надо умственного труда, сколько напряжения всех душевных сил, чтобы неустанно находить мысли, нужные слова. «Что пишет Эренбург, мы постоянно с удовольствием читаем», — слышал я не раз от наших простых людей — героев, раненых, для которых делаю доклады по госпиталям. Вот это лучшая для Вас награда. Вы делаете большое дело и заслуженная Вами высокая награда вызовет чувство не зависти, а радости у всех Ваших читателей.

Выполняя наказ, продолжаю работу над своей книгой. Сдал в «Новый мир» первые 3 главы 4-й книги[159] (3-я уже напечатана). Справился с «Марной»[160] — пигмеем по сравнению с Москвой. Это уже те годы, когда и Вы были свидетелем французского героизма. Как много прожито!

Не забывайте Ваших далеких старых друзей.