Мое сердце пропускает удар и тут же снова начинает нестись вскачь, когда я вижу улыбку, играющую на его губах. Он едва заметно кивает мне.

Джонатан Хантингтон.

Нет, этого не может быть. Я моргаю, но он по-прежнему там. Это он, наверняка, хотя в действительности он оказывается еще более привлекательным, чем на фотографии в журнале.

Он опускает скрещенные на груди руки, его поза из небрежной превращается в напряженную. В ней проявляется движение, несмотря на то, что он все еще стоит. Он смотрит на меня. Он… ждет меня.

О. Мой. Бог.

Ноги мои уже двинулись вперед сами собой. Словно во сне, я направляюсь к нему.

— Здравствуйте, мистер Хантингтон. — Я стою прямо напротив него и протягиваю ему руку. — Я Грейс Лоусон.

Пока я шла к нему, он не спускал с меня взгляда. Эти глаза, синева которых казалась мне притягательной еще на фотографии… Но на самом деле они… другие. Глубокие. Сверкающие. Я смотрю на него, впитываю каждую деталь.

Он высок, гораздо выше, чем я предполагала, и одет во все черное: черные брюки, черная рубашка, черный пиджак. Как я. Только у него, конечно же, нет шарфа. Ха-ха. Волосы у него тоже черные и залихватски длинные, спадают на лоб и слегка на воротник. В отличие от моей, кожа у него загорелая, что еще сильнее подчеркивает контраст с его голубыми глазами. Кроме того, он, очевидно, сегодня не брился, поскольку на щеках его лежит темная тень.

Все это я осознаю в одну секунду, пока моя рука парит между нами в воздухе, а он не подхватывает ее. Мой взгляд украдкой устремляется к его рту. Улыбка, которая только что витала на его губах, исчезла, и пустое выражение на его лице внезапно вселяет в меня чувство неуверенности. Он смотрит на меня, но совершенно не понимает, чего я от него хочу. Я откашливаюсь, не опуская руки.

— Рада познакомиться с вами, сэр. — Может быть, это не соответствует этикету, принятому у аристократов? Как заговаривать с такими людьми? Проклятье. — Я совершенно не знаю, что сказать. То есть я совершенно не ожидала, что вы придете меня встречать. Но я… очень рада. Практике. Очень-очень. Для меня это… действительно… очень… — Последние слова я выдавливаю из себя с трудом, поскольку что-то здесь явно не так.

— Джонатан? — Прямо у меня за спиной раздается низкий голос со странным акцентом, который я не могу определить, а испуганно обернувшись, я вижу мужчину. Японца.

Он не так высок, как Джонатан Хантингтон, но достаточно, чтобы я почувствовала себя между ними карликом. За его спиной стоят другие люди, тоже японцы, но пониже, очевидно, свита первого. И только теперь я замечаю, что за Джонатаном Хантингтоном стоят светловолосый великан и мужчина пониже с каштановыми волосами, готовые в случае чего прийти на помощь. И все смотрят на меня одинаково недоуменно.

Боже мой! Меня бросает в жар, затем окатывает холодом, когда я понимаю, какую неловкость допустила. Джонатан Хантингтон приехал не затем, чтобы встретить практикантку из Чикаго. Он ждал того японского партнера, что за моей спиной, который по жуткому совпадению прилетел одновременно со мной. Я только что страшно опозорилась. Хуже, чем просто страшно. Ужасно, непростительно страшно.

На протяжении нескольких мучительных секунд все молчат, и я внутренне сжимаюсь. От отчаяния зажмуриваю глаза и в тот же миг чувствую, как теплая рука сжимает мою, которую я все еще держу в воздухе.

Когда я снова открываю глаза, Джонатан Хантингтон смотрит на меня. Это его рука сжимает мою. Крепко. Приятно. Успокаивающе. Он улыбается, и я вижу, что на одном из его резцов не хватает уголка. Это придает его улыбке юношеский задор, который стал для меня неожиданностью, отчего у меня подкашиваются ноги. Или, может быть, дело в том, что мне настолько неловко, что мои ноги просто отказываются служить.

— Мисс Лоусон, как мило. — Он по-прежнему понятия не имеет, кто я. Но он спасает меня. Тепло его руки растекается по моему телу.

«Ты должна извиниться и уйти», — громко и отчетливо заявляет мой внутренний голос, но я словно примерзла к асфальту, как загипнотизированная, смотрю на лицо Джонатана Хантингтона и по-прежнему не могу прийти в себя, ошеломленная его привлекательностью.

Затем он выпускает мою руку, и я снова прихожу в себя. Он указывает на высокого японца, возраст которого я затрудняюсь определить.

— Позвольте представить вам Юуто Нагако, моего делового партнера, только что прибывшего из Токио. — Я оборачиваюсь и киваю мужчине, который по-прежнему странно и пристально смотрит на меня.

Джонатан Хантингтон называет также имена четверых сопровождающих, которые молча кивают головами, но я запоминаю лишь то, что высокого блондина зовут Стивен, остальных сразу же забываю. Мой мозг не в состоянии выдать ни одной связной мысли.

— А вы наша новая… практикантка, мисс Лоусон? — продолжает Джонатан Хантингтон.

Он произносит это как-то потешно, и что-то в тоне его голоса вызывает мое сопротивление. Наверняка страшно высокомерен. Так сказала моя сестра, когда мы вдвоем рассматривали его фотографию. Очевидно, она была права.

С другой стороны, тот факт, что он не выставил меня дурочкой из-за моей страшной ошибки, постепенно просачивается в мое сознание, и моя благодарность перекрывает все остальные ощущения. Если таковы английские манеры, то я с удовольствием смирюсь с некоторой высокомерностью.

— Я… да. Из… Чикаго, — лепечу я, как будто это может объяснить мое дурацкое поведение.

Японец начинает проявлять нетерпение, это видно. Ощущения подсказывают мне, что с ним я так дешево не отделалась бы — по крайней мере, на это намекает его по-прежнему пристальный взгляд.

Похоже, мой мозг наконец-то начинает просыпаться. Мне повезло, и, возможно, мне не придется до конца своей жизни стыдиться того, что я до боли наивна. Но если я буду продолжать стоять здесь, то все может измениться.

— Что ж, мне пора двигаться дальше. На метро. У меня ведь скоро встреча. — Я смотрю на Джонатана Хантингтона, и вся ситуация становится настолько абсурдной, что я пожимаю плечами и невольно улыбаюсь. — У вас.

Он удивленно поднимает брови.

— У меня?

— Э, да, то есть нет, я имела в виду, у вас на фирме. Ну, вы понимаете. Практика.

Я снова внутренне сжимаюсь. Боже мой, Грейс, лучше не пытайся шутить. После такого представления он, наверное, порвет сотрудничество с Чикагским университетом, поскольку решит, что с него хватит совершенно невменяемых американских студенток, которых к тому же приходится спасать. Действительно, лучше уйти, пока я все окончательно не испортила.

— Ну, до встречи.

Я сжимаю ручку чемодана и волоку его дальше. Мужчины тут же подходят ближе друг к другу, смыкая ряды, словно только и ждали, когда я наконец уйду, и начинают разговор. Я еще раз оборачиваюсь на миг, но, поймав взгляд японца, разговаривающего с Джонатаном Хантингтоном, тут же отворачиваюсь, от всей души надеясь, что говорят они о каких-то делах, а не обо мне.

На миг закрываю глаза, а тяжесть чемодана, который я качу за собой, отрывает мне руку. Вот и она — моя встреча с Джонатаном Хантингтоном. Отлично справилась, Грейс, просто отлично. Если я еще хоть раз встречусь с ним в офисе, буду надеяться только на то, что он не запомнил моего лица, — или лучше сразу и на все три месяца спрятаться за каким-нибудь шкафом.

Чья-то рука хватает меня за плечо, вынуждая остановиться. Я испуганно оборачиваюсь — и снова встречаюсь взглядом с голубыми глазами Джонатана Хантингтона.

— Вы поедете с нами, мисс Лоусон, — заявляет он, снова тем самым пренебрежительным тоном, не терпящим возражений.

Если бы я была в силах дышать, то могла бы что-нибудь ответить на это. За его спиной стоит Стивен, светловолосый великан, и прежде чем я успеваю осознать, что происходит, он хватает мой чемодан и тащит его прочь, назад к японским партнерам. Джонатан Хантингтон по-прежнему крепко держит меня за плечо. И наконец-то мой мозг включается.