— Да, будет круто, — говорю я вслух. — А сегодня не буду портить вам романтический вечер.

Мама беззаботно смеется:

— Да-да, я, папа, Том Круз и бутылка «Шардоне». Очень романтично!

— Мы настоящая богема, — подхватывает папа и тянется через стол, чтобы взять маму за руку.

— Идите, запритесь где-нибудь, — добродушно советую я и уношу тарелку со стаканом на кухню.

Помыв посуду, посылаю родителям воздушный поцелуй и спешу наверх - проверить, как там дела у сериала. Мне даже почти не стыдно, что я не провожу вечер с семьей.

Воскресенье, последний день мая, и я снова вспотела. Мне каждый раз кажется, что теперь-то я включила кондиционер достаточно сильно и наш актерский состав не сварится, но каждый раз ошибаюсь. Тепла тел девяти человек достаточно, чтобы превратить мою комнату в сауну, и это немного пугает. А ведь мы еще прожекторы не включали!

В сборе все, кроме Евы, приславшей смску, что она опоздает минут на десять.

Я, выпрямив спину, в очках для чтения и с толстой желтой папкой на коленях, сижу на кровати рядом с Джек. С другой стороны от Джек сидит Джей Прасад и смеется над шуткой Серены Бишоп так, что трясется кровать. Сама Серена сидит за столом, скрестив ноги, и изображает персонажа какого-то непристойного мультика для взрослых. Она способна мгновенно изобразить любую знаменитость с таким шиком, что любые комики от зависти удавятся. Она чертовски талантлива, это видно невооруженным глазом. Поэтому она играет Анну Каренину.

Мы с Сереной познакомились в первую неделю обучения в Губернаторской школе искусств. С Джеем мы сдружились еще с первого вечера: он попросил разрешения сесть рядом со мной, потому что на мне была футболка с покемоном, а, по его словам, «фанаты Чармандера по-любому круты». Мы с Джеем приехали на разные программы: он изучал актерское искусство, я - интернет-журналистику, и у нас не было ни одного общего занятия. Зато они с Сереной учились вместе, и стоило им подружиться, как мы с ней тоже сдружились.

Так это и работало: друг твоего друга - твой друг. Думаю, дело в том, что все, кто попал на программу, были примерно из одного круга - странная, чуть неформальная творческая молодежь. Мы те, кто сидит в школе допоздна. Те, чьи выходные под завязку забиты репетициями, настройкой оборудования и концертами. Единственная разница была между теми, кто учился в обычных государственных школах, и студентами театральных училищ. И знаете, что я скажу? Не все ребята из училищ надутые индюки, но все надутые индюки оттуда. Это примерно как квадраты с прямоугольниками.

Серена учится в Лексингтонском театральном училище, она высокая, красивая и по-взрослому изящная. Первые несколько дней я даже дышать рядом с ней боялась, но потом я как-то обедала с кучкой актеров, а Серена вдруг встала на стул и на спор выпила залпом два литра фанты. Под конец по ее смуглому лицу и шее струились целые ручейки оранжевой жидкости. Я восхищенно наблюдала за ней и так поняла, что Серена Бишоп чокнутая, веселая и совсем не заносчивая.

Следующие две недели нас с Джеем и Сереной было не разлить водой. В день отъезда мы прощались со слезами на глазах. Особенно отличились они вдвоем (ну да, актеры). Но нас немного утешало, что мы живем меньше чем в тридцати милях друг от друга: я и Серена - в Лексингтоне, Джей - рядом с ним, в маленьком городе Николасвилле. Так что мы пообещали друг другу, что будем держать связь. И это обещание стало довольно сложно нарушить, когда в декабре мы с Джек объявили кастинг на «Несчастливые семьи».

Лучших кандидатов на роли Анны и Алекса было не найти, но Джек пару дней вела себя странно. Она все время повторяла: «Да, конечно, но не факт, что они действительно подходят» и «Не надо спешить с выводами, это две главные роли, еще будет много прослушиваний». В конце концов я спросила прямо:

— Ты так говоришь потому, что мы познакомились на программе?

Джек не ответила, что значило - да.

Сама она туда не попала, и не потому, что ей не хватило таланта. Причем она даже отправила заявку на отделение изобразительного искусства, не забыв приложить портфолио, отзывы от учителей и мотивационное письмо. Вот с ним у нее не задалось. Джек породила вот это:

«Глубокоуважаемые Соль и Грязь Земли!

Вы же все из себя такие сливки мира искусства, ага? Сидите там со своими степенями магистров искусств и дипломами Джульярда да отбираете нас в свою программу, как будто это конкурс красоты. Я знаю кучу талантливых художников, которые подали заявку к вам, а вы их завернули. И знаете, почему? Потому что искусство всегда субъективно и в итоге все сводится к тому, что судьям нравится, а что нет. Но вы ведете себя так, как будто место в вашем лагере это какая-нибудь медаль. Как будто ваши выпускники сдали какой-то крутой тест, а все остальные провалились.

Знаете, так это не работает.

Думаете, Ван Гог, Клэптон или Тарантино к вам бы поехали? Не-а. Они были слишком заняты тем, что творили прекрасное по-настоящему, пробовали и ошибались, не нуждаясь в вашем сиятельном одобрении.

Прикрепляю свое портфолио. По-моему, оно обалденное, и ничье мнение меня не интересует.

С наилучшими пожеланиями пойти на фиг,

Джеклин П. Харлоу»

Несколько дней я отчаянно пыталась отговорить Джек посылать заявку в таком виде. И каждый раз она спокойно отвечала: «Я не собираюсь менять свое мнение, зачем что-то менять в письме?»

Нет, я прекрасно понимаю, о чем она. Я тоже знаю несколько реально талантливых ребят из «Кэлхаун-хай», которых не приняли в Губернаторскую школу искусств. И я согласна, что вся эта затея ничуть не объективнее какого-нибудь конкурса красоты. Но если мне дали шанс поучиться искусству режиссуры и написания сценариев у настоящих профессионалов, познакомиться с ровесниками-единомышленниками со всей страны и, в конце концов, заслужить стипендию, зачем его упускать? Иногда приходится играть по чужим правилам. Если вы, конечно, не Джек Харлоу. Тогда вы можете слушать только себя, и плевать, скольких возможностей лишитесь во имя своего мнения.

Мне не нравится, когда Джек начинает выкидывать такие фокусы. Если честно, меня это пугает, потому что, если уж она вышла на тропу войны, кто-то окажется прав, а кто-то виноват. И, хотя я предпочитаю думать, что Джек просто придирается к губернаторской программе, иногда в глубине души мне кажется, что неправа тут как раз я. Может, я слаба духом, продажна и вообще греческие философы в один голос советовали не иметь со мной дела. Может статься, Джек - более цельная личность, чем я.

Она не ругала меня за то, что я подала заявку. Не подкалывала, когда меня приняли. Все три недели, пока я жила в общежитии Трансильванского университета, она посылала мне письма и открытки. Ни пафоса, ни осуждения, ни закатывания глаз. Когда я вернулась и привезла с собой короткометражку, которую сняла моя группа, Джек посмотрела ее с должным энтузиазмом. Она даже признала, что Серена - талант. Но когда дошло до дела, когда мы сидели на моей кровати среди кучи резюме, фотографий и черновых списков состава, Джек долго отказывалась одобрить кандидатуры Джея и Серены, и я понимала, почему. Они ездили на программу. Они продались, а значит, я тоже. Это было обидно.

— То, что тебя там не было, не делает тебя лучше, — заметила я.

— Не в этом дело! — ответила она.

— Да ну?

— Слушай, — наконец призналась Джек, — я боюсь, что вы трое образуете какую-нибудь свою компашку по интересам, вот и все. Вы прожили вместе эти три недели, и теперь вы будете это обсуждать и вспоминать внутренние шутки, которых я не пойму.

Никогда не думала, что Джек может быть такой ранимой. Я не могла осудить ее.

— Мы не будем, — ответила я. — Обещаю. Мы все слишком заняты новыми проектами, чтобы обсуждать прошлое. Лучше обсудим будущее.

Это ее убедило. Может быть, не полностью, но мы наконец утвердили список актеров, где первыми шли Серена и Джей. И, как я и обещала, мы действительно особо не упоминали программу. По крайней мере, не так часто, чтобы разозлить Джек.