— О нет!

— О да! — проговорил Филипп сердито. — Я настолько был ошарашен, что до меня не сразу дошло, о чем говорила старая перечница. В моих ушах до сих пор стоят ее слова: «Они так счастливы!», «Это такая великолепная пара!», «Ее отец непременно одобрил бы выбор дочери!», «Чарлз так богат! Ты когда-нибудь был в Олдфилд Холле? Великолепный старинный особняк — как раз то, что нужно молодым, чтобы начать счастливую семейную жизнь!» И много другой такой же дребедени по поводу роскошного образа жизни Чарлза и твоей с ним очень тесной дружбы до свадьбы.

— Это неправда! — вне себя воскликнула Айрис. — Я почти не знала Чарлза до того, как он предложил выйти за него замуж.

— И ни слова о ребенке, — печально продолжал Филипп, не обращая внимания на ее протесты. — Ради бога, Айрис! Я что, должен был поверить, что твоя тетя совершенно слепа? Она не могла не знать о твоей беременности!

Сбитая с толку, Айрис сидела с опущенной головой.

— Я думаю, тетя догадывалась о происходящем, — едва слышно проговорила Айрис. — Но мы никогда не говорили с ней об этом. Она придерживалась консервативных взглядов на отношения между мужчиной и женщиной и…

— И испытала огромное облегчение, когда узнала, что ее племянница так неожиданно и удачно выходит замуж. Так? — почти с издевкой спросил Филипп. Он продолжал, как маятник шагать из угла в угол, время, от времени бросая сердитые взгляды в сторону ссутулившейся женской фигурки. — Мой рассказ подходит к концу, — устало проговорил он. — Так что можешь теперь представить, что со мной было тогда. Я ударился в загул. Когда, наконец, протрезвел и понял, что вином горю не поможешь, сделал единственную разумную вещь — ушел с головой в работу. Расширил дело дяди, привнес в него много нового, а также прикупил много разных компаний. Затем вышел на биржу с частью акций своей фирмы. Теперь я начал большое дело здесь, в Великобритании. Согласись, моя история имеет счастливый конец.

Айрис молча кивнула. Она боялась, что голос выдаст ее волнение, поэтому не рискнула ничего произнести, — ей нужно было время, чтобы свыкнуться с совершенно новым положением дел. Все то, о чем ей рассказал Фил, разрушало здание, которое она построила на недоверии и предвзятом к нему отношении. Можно было сойти с ума от сознания того, что все ее прежние представления, все мучительные, болезненные события последних восьми лет были всего-навсего результатом неудачной цепи случайных обстоятельств.

Айрис устало откинулась на мягкий кожаный подголовник автомобильного кресла. Где только Филипп достал эту огромную, роскошную машину? — подумала она. Но на опасной скользкой дороге, да еще с начавшимся снегопадом в «рейнджровере» чувствуешь себя в полной безопасности. Несмотря на отвратительную погоду, Филипп настоял на ужине вне дома. Айрис вяло сопротивлялась, она предпочла бы остаться дома у камина. Но Филу, как всегда, удалось переубедить ее.

Она посмотрела на профиль мужчины, сидящего за рулем. На щеке заметно выделялся большой синяк. Молодец Эш! Не все ему побеждать. Конечно, малышка сделала это без всякого злого умысла. Выйдя из оранжереи имени леди Хартли, они с Филиппом затеяли игру в снежки. Между отцом и дочкой разгорелся довольно напряженный бой. У Эшлинг заранее была подготовлена батарея из плотно слепленных круглых снежных шариков. Девочка визжала от восторга, когда Филипп энергично включился в игру. Но ему не повезло. Эш изловчилась и залепила снежком прямо в лицо, а в снежке случайно оказался камешек, который и был причиной распухшей щеки.

Айрис вынудила себя признать, что Фил великолепно вел себя в трудной ситуации. Быстро осушив слезы, хлынувшие из глаз расстроенной малышки, он объяснил ей, что такое нередко случается при игре в снежки, что много раз он сам участвовал в подобных сражениях и поэтому нисколько не удивился происшедшему и вовсе не обиделся на Эш. Затем Филипп отвлек дочку, незаметно сменив тему — мол, пора отправляться на обед.

В баре для Эш заказали ее любимые котлеты из говядины и картофельные чипсы в томатном соусе. Вернувшись домой, все трое сели за карточный стол. Играли много и весело. Неудивительно, что после такого насыщенного интересными событиями дня Эш так и льнула к «старому школьному другу» матери. К тому времени как она уговорила Филиппа прочитать ей сказку на ночь, в глазах девочки он стал — и это с горечью отметила Айрис — лучшим из лучших.

В голове Айрис все смешалось. Она понимала — надо только радоваться, что Эш и Фил так хорошо ладят. Но ей было неприятно, что эти двое инстинктивно буквально с полуслова, понимали друг друга. Когда Люцилла, явно воскресшая и начавшая новую жизнь, с радостью поддержала предложение Филиппа отвезти ее дочь в ресторан, Айрис не смогла придумать ни одной уважительной причины для отказа.

— Ты что-то все время молчишь, — произнес Филипп, нарушая гнетущую тишину, которая стояла в салоне машины с того момента, как они отъехали от Холла.

— Я… мне не нравится, что Эш осталась в доме с матерью, — ответила она, выказывая признаки нервозности. Айрис вдруг ощутила опасность со стороны мужчины, сидящего так близко от нее. — Она еще недостаточно хорошо себя чувствует, чтобы…

— Вздор! Твоя мать в порядке, — сухо ответил Филипп. — У нее, кстати, явно повысилось настроение, когда я сообщил ей сегодня утром, что собираюсь купить Олдфилд Холл.

— Что ты ей сказал?

— Будучи гостем в вашем доме, я не мог не встретиться с миссис Динмор и не поставить ее в известность о своих планах относительно Холла. С моей стороны, это было бы крайне невежливо, — заметил он. — По той же причине я чувствовал себя обязанным попросить у нее твоей руки.

— Кого ты хочешь обмануть! — негодуя, крикнула Айрис почти в самое ухо Филиппа. — И еще эти высокопарные слова! Он, видите ли, чувствовал себя «обязанным»!.. Не верю, что ты вообще способен испытывать нечто подобное, — все больше распалялась она, раздраженная не только самоуверенностью его речей, но и выражением скуки на красивом лице. — Если ты хоть на каплю расстроил мою мать…

— Перестань! — Филипп насмешливо скривил рот. — Люцилла просто умирает от счастья, что получает возможность и дальше жить в этом доме. Она несказанно обрадовалась и идее сыграть на Рождество нашу с тобой свадьбу. Не волнуйся, я взял с нее слово никому не говорить об этом. По крайней мере, до тех пор, пока мы не уладим все вопросы, касающиеся Эшлинг.

Опять он за свое! А она расслабилась, разжалобилась! Нет, какой все-таки порочный человек, — в обход ее желанию нашел еще один способ заставить пойти на эту авантюру. Айрис хотелось запереться в темной комнате и кричать там до посинения от отчаяния. На этот раз Филиппу удалось загнать ее в угол. Попробуй теперь лишить мать радости оставаться и дальше в Олдфилд Холле. И самое главное — лишить Эшлинг возможности иметь родного отца. С другой стороны, как она сможет выйти замуж за человека, который — совершенно очевидно — не любит ее? Филипп одержим идеей рождественской свадьбы, потому что этот брак позволит ему получить родительские права на Эш.

Не желая показывать свою слабость — она готова была разреветься в любой момент, — Айрис отвернулась от Фила и тупо уставилась в окно. Вдруг ее внимание привлек мелькнувший в свете фар дорожный знак. Они ехали по главной трассе, ведущей в Лондон. Если бы на улице не было так темно и Айрис не находилась в таком подавленном состоянии, она бы давно узнала эту дорогу.

— Что происходит? — сердито спросила она. — Кажется, ты пригласил меня на ужин?

— Совершенно верно — приглашение в силе, — просто ответил он. — Только мне подумалось, что тебе, возможно, захочется поужинать в моей лондонской квартире.

— Совсем спятил! С какой стати тащиться для этого в такую даль?

— Могу привести несколько резонов, — мягко сказал Филипп. — Во-первых, я думал, что ради разнообразия ты захочешь попробовать что-нибудь отличное от того, чем кормят в местных ресторанах. Моя домоправительница — первоклассный повар. Она обещала оставить для нас великолепный обед в печке. Во-вторых, я считал, что тебе не повредит проветриться — уехать из Шилдтона ненадолго. В-третьих…