"А сколько их было ‑ тех, кто не попал в перечень самых великих? Готтхард Кровавый, величайший из теудов, степные вожди, северные мореходы ‑ разбойники… А сколько тех, от чьих дел, потрясавших мир тысячи лет назад, ныне не осталось и следа? Сколько их было и сколько их будет! И никто из них так и не добъется своей цели ‑ покорить мир своей воле…"И Хейд, наконец, понял, какому именно испытанию подвергла его хозяйка Пещеры Грез. Испытание его веры в Себя Самого.
В бессильной ярости он снова вырвал из ножен меч и потряс им над головою, воздев обе руки к сводам пещеры. А дразнящий смех звенел вокруг:
‑ Да, да, Хейд, я видела, как бессчетное множество иных искателей власти и славы потрясало оружием в ослеплении собственным величием. И где они ныне? Не там ли, где суждено быть и тебе?
‑ МОЛЧИ! Никто из них не был равен мне! Я бессмертен, я неподвластен старости и болезням!
‑ Так же и они находили в себе то, что возвышало их над предшественниками! И в свою очередь становились лишь предшественниками новых, не менее великих…
‑ Я ПОКОРЮ МИР!
Смех оборвался. И Хейд понял еще одно:только он, испытавший смерть, мог выдержать это испытание. Только его, бессмертного, не сломило осознание собственной незаметности пред ликом Вечности и Бесконечности. Голос с какой‑то усталой интонацией проговорил:
‑ Меня мало интересуют дела людей. Пока они не могут причинить мне зла. Придет время, когда их возможности станут соразмерны их безумию, но я вижу это сквозь туман и не берусь судить, что ждет Землю дальше. Так ступай же, великий завоеватель Хейд ‑ твоя награда ждет тебя внизу, в долине. Эти кони сами принадлежат твоей сфере, и их белый цвет ‑ память о мертвенной чистоте Прошлого. Они последуют за тобою и станут верными друзьями твоих воинов. Ступай, Хейд. Я привыкла к одиночеству, и долгие беседы с подобными тебе быстро утомляют меня…
Хейд почти выбежал из пещеры, молниеносно спустился по склону ‑ и в восхищении остановился пред ослепительно белыми лошадьми, неисчислимое множество которых паслось, ожидая его появления, в долине. Они были невероятно прекрасны, но даже сама их грация была странно печальной.
Огромный жеребец, как видно ‑ вожак всех этих табунов, подошел к вампиру и заглянул ему в лицо. Из глаз животного веяла та же скорбь, что была и во всем облике белых лошадей. Словно бы они хотели что‑то сказать ‑ и не могли.
Хейд опустил ладонь на шею коня. От топота его конницы скоро содрогнется весь мир!
Не стоит подробно останавливаться на том, как Хейд создал из оживленных им жертв своей первой битвы маленькую, но боеспособную армию, как осторожно и скрытно совершал набеги на окрестные княжества и райксландты, добываю трупы для своих нечестивых ритуалов и оружие для экипировки новых воинов. Достаточно будет сказать, что постепенно бывшие владения Виндраума, находившиеся в самом центре Закатных Земель, превратились в край запустения и ужаса, а замок райкса, перестроенный и укрепленный, стал постоянным местом обитания безжалостного и таинственного повелителя вампиров. Конечно, окрестные племена еще могли бы, собравшись с силами, попытаться сокрушить своего общего врага, пока он не набрал достаточно сил, но раздоры райксов и застарелая вражда, особенно ‑ взаимная ненависть между разными ветвями рода ариева, идущая еще со времен Даннера Завоевателя, сокрушившего подточенную изнутри державу, созданную Готтхардом Кровавым, поработившего протогерманские племена и оттеснившего туатов, чтивших Кернунноса Трехрогого, к Закату. И вот однажды из дремучих лесов, укрытых вечным теперь уже туманом, словно паутиной гигантского паука, двинулось огромное войско, послушное каждому приказу своего повелителя, беспощадное и бесстрашное…
Судьба нескольких смятых железными легионами Хейда райксландтов, чьи вожди заняли место среди полководцев повелителя вампиров, а жители стали либо бесправными и запуганными рабами, либо такими же чудовищами, как их убийцы, заставила остальных вспомнить о своих в целом общих корнях, и наконец‑то сформировать полноценное союзное войско, выступившее навстречу завоевателю. Чтобы особенно не гадать о сроках и месте сражения, повелитель вампиров взял штурмом и разграбил Нейенрайн ‑ один из торговых городов на великой реке, которая на всех языках Заката именовалась просто: Поток. Через несколько дней к дымящимся развалинам подошло и войско райксов‑союзников. Битва должна была грянуть на ровном поле возле Нейенрайна, с одной стороны ограниченном водами реки, а с другой ‑ поросшими лесом холмами.
Выйдя из своего шатра, Хейд сложил руки на груди и принялся разглядывать расстилавшуюся перед ним картину. Он предпочитал сражаться по ночам ‑ чтобы иметь неоспоримое преимущество над людьми, но было еще только утро. Роса обильно покрывала траву, отражая сияние солнца. Вдали были видны вражеские рати. Войско повелителя вампиров было построено классически: центр ‑ пехота, передние ряды ‑ с длинными копьями, задние ‑ с мечами и топорами, по сторонам ‑ кавалерия, для которой, увы, почти не оставалось простора, чтобы маневрировать, позади же передней линии ‑ лучники и копьеметатели. В лагере же Хейда находился еще один отряд пехотинцев ‑ резерв. Еще другой подобный отряд минувшей ночью скрытно покинул лагерь и затаился в лесу к востоку от поля боя. Если бы не холмы, Хейд предпочел бы поместить в засаду кавалерию, но на неровной местности всадники лишались своих преимуществ и становились отличными мишенями для лучников.
В какой‑то момент стороннему наблюдателю могло показаться, что глаза завоевателя потухли, и он впал в какую‑то форму забытья, но это было не так. Тело Хейда осталось в прежнем положении, словно он продолжал наблюдать за войсками, но некая темная сущность расправила крыла и взвилась в небо, принимая облик огромной летучей мыши.
Обозревая вражеские рати с высоты птичьего полета, разум Хейда с легкостью анализировал возможное развитие событий. Итак, эти зажравшиеся в своих замках райксы, разжиревшие и поглупевшие от бесконечных пиров, не способны даже попытаться представить различные варианты развития событий! Конечно, передняя линия ‑ три отряда конницы, боковые построены квадратами, средний ‑ треугольником, а во второй линии ‑ пехота вперемешку с лучниками, пращниками и метателями дротиков. Катафрактарии флангов, вооруженные длинными копьями, должны были смять конницу Хейда, в то время как центральный отряд тяжелых всадников с широкими и тяжелыми обоюдоострыми мечами прорвет строй пехоты, открывая путь собственной второй линии в тыл противника. Это обычная тактика райксов, не измененная даже с учетом необычности нынешнего врага…
Хейд мотнул головой и его глаза снова обрели осмысленный взгляд. Он не глядя бросил стоящему рядом Виндрауму, доказавшему во многих битвах под знаменами повелителя вампиров свое искусство полководца:
‑ Пусть те, кто в засаде, засыплют стрелами тех кавалеристов, которые к ним ближе. Как только катафрактарии левого крыла сломают строй, наше крыло должно их атаковать. Пехота же из засады пусть не высовывается, лучше ей просто защищать лучников.
Виндраум безмолвно склонился перед завоевателем, искренне восхищаясь его гением. Победа, во имя которой еще только должны будут пролиться потоки крови, уже стала очевидной.
Заревели трубы, и над войском союзных райксов в небеса взвились знамена с родовыми символами ‑ наследием тотемических культов. В ответ над ратями вампиров поднялись темно‑бордовые полотнища с черным символом Вечности ‑ крестом с вытянутым нижним концом и петлей вместо верхнего. Дрогнула земля. Началась битва, которой предстояло на века определить судьбу земель к Закату от Русколани.
Хейд снова переместил свое зрение в некое подобие гигантской летучей мыши, реявшей над полем брани. С головокружительной высоты маленькие фигурки всадников, мчавшихся в атаку, казались игрушечными. Они все больше отрывались от сопровождавших их пехотинцев ‑ как и рассчитывал Хейд.
Мчащийся в атаку катафрактарий (собственно, именно этот тип всадника и именовался в средние века "рыцарем" или "каваллером") подобен железной статуе с умопомрачительного размера копьем, для надежности укрепленном на голове коня. Вполне вероятным было то, что своим чудовищным оружием он мог проткнуть и нескольких врагов. Однако после этого копье становилось абсолютно бесполезным, и катафрактарий, обнажая меч, становился обычным тяжелым кавалеристом, правда, несколько лучше бронированным, зато и более медлительным.