Арии некогда восстали не просто против древних хозяев Земли, для которых человек был не более, чем жалкой добычей или ничтожным рабом. Они восстали против самого человеческого ничтожества, против кровожадных Богов‑Тиранов вырождающейся неандертальской расы. И белая раса преуспела, не просто противостоя врагам в своем вечном бунте, но и тесня их, отвоевывая все новые и новые пространства ‑ как в мире, так и в глубинах своего Духа. И вот тех мотивов, которые двигали "народом Рос", Хейд понять не мог. Он мог лишь признать силу, а значит ‑ величие, расовой идеи Севера. Того Севера, чьи боги были не в Небесах ‑ но в силе руки, твердости рассудка, жаре сердца и блеске клинка.

Воистину, чтобы победить такой народ, мало вывести на поле брани превосходящую армию! И Хейд подвергал немыслимым ритуалам пленных вождей и мудрецов, с кровью, которой те заживо истекали, поглощая знание, которое надеялся использовать против Арьяварты. Жаль, что предводитель варваров, вечно враждующих с Альбионом, ускользнул из захваченной разбойниками крепости!

А что началось потом... Да, от кого‑кого, а уж от этого сброда ублюдков и трусов, который Хейд долгие десятилетия выводил на завоеванных территориях, он не ждал такого! Кто бы мог подумать, что среди полукровок, среди рабов, которые вряд ли знают, из какого племени были их предки, найдутся те, кто сможет одержать верх над вампирами?

Но это и хорошо. Должно быть, в войске восставших собрались последние, в ком еще осталось нечто, чуждое рабу. Их предводитель мертв: Да, нашелся человек, который победил армию вампиров, но вряд ли после его смерти есть подобные ему. Хейд усмехнулся и положил ладонь на рукоять меча. Что ж, этот поход будет неплохим развлечением для него, уставшего от древних тайн и непостижимой магии!

Они встретились совершенно случайно, Светозар и Волеслава. Молодой полководец в сопровождении неунывающего Вальгаста, теудов Шлейнзакса и Лихтгейра, и туата Каиренна осматривал мечи, сноровисто выкованные опытным кузнецом и его помощниками, когда почувствовал, что на него кто‑то смотрит, поднял голову и встретился глазами с бывшей возлюбленной. Не раздумывая, он отдал острый клинок кузнецу и подошел к Волеславе. Та хотела отвернуться, но Светозар положил руку ей на плечо и, остановив девушку, спросил:

‑ Ты даже поговорить со мной не хочешь?

Она снова посмотрела ему глаза в глаза, и он с удивлением увидел там страх, смешанный с недоверием. И Светозар понял, чего она ждала от всемогущего преемника павшего Хиргарда: Он с возмущением отдернул руку:

‑ Как ты могла даже подумать?.. Ты боишься, что я заставлю тебя... Нет, как ты можешь?

В ответ девушка лишь чуть слышно прошептала:

‑ А что от тебя, язычника, еще можно ждать?

Светозар пропустил мимо ушей "язычника" (ибо знал, что для таких людей, как его собеседница, все поступающие не так, как они сами, были "язычниками") и довольно злобно продолжал:

‑ Ну конечно, тебе теперь остается только злиться! Надо же ‑ не углядела в дураке ‑ охотнике будущего вождя, какую промашку допустила! Показала раньше времени свое гнилое нутро:

Глаза Волеславы ярко вспыхнули, она скривилась и приглушенно заявила в ответ:

‑ А ты не радуйся, что командуешь. Пока вас да таких, как этот одноглазый разбойник, не было, жили мы, как люди. А теперь шатаемся по лесам и каждый день смерти ждем: "Свобода", говорите? А какая "свобода" в том, чтобы на верную гибель идти?

Светозар отшатнулся:

‑ Да мы же ради вас кровь свою льем! Чтоб вы скотом у кровососов этих не были!

‑ Ради "нас"? А вас кто о том просил? Сколько народу на бунт подбили: Да только люди‑то опомнились, за ум берутся! Ты бы послушал, какие разговоры у костров ведутся ‑ так тебя прирезать или голову Хейду отослать?

‑ Что??! Да ведь мы же побеждаем!

Волеслава едва не расхохоталась:

‑ Ты что, деревенщина, самого Хейда никак надеешься победить?

Светозар неожиданно ощутил жуткий холод, словно соприкоснувшись с мыслями, с самой волей Того, кто за тысячи переходов восседал в гигантском тронном зале: Но тут же в его ушах явственно прозвучал голос Хиргарда: "Вождь должен верить в себя, иначе какой же он Вождь?", и лужич ответил:

‑ Не просто надеюсь, а и побежу!

‑ Вот так из‑за ваших глупостей, из‑за гордыни вашей непомерной, из‑за непокорности вашей воле Творца, мы все и погибнем. Так за что нормальные‑то люди, без завихрений в голове, страдают? ‑ со слезами в голосе воскликнула Волеслава ‑ Все, вождь. Пойду я.

Некоторое время Светозар смотрел ей вслед, затем вернулся к товарищам. Хитро улыбающийся Вальгаст подтолкнул его локтем:

‑ Ох, какая... Да, за такой и вождю приударить не грех! ‑ и тут же непроизвольно втянул голову в плечи ‑ так страшен был взгляд молодого полководца. Менестрель отступил на шаг и продолжил:

‑ Ладно, ладно ‑ молчу. Хотя если из‑за девчонки ты готов мне голову оторвать...

Светозар перебил его, говоря раздельно, так, чтобы слышали все:

‑ Девчонка тут не при чем. В настоящем войске должен быть порядок. С этого дня ‑ никакого панибратства с командирами, никаких подталкиваний локтями и совместных пьянок. Если вы хотите победить ‑ начните с этого, чтобы быть воинами, а не толпой дурачья.

Ответом Светозару было молчание ‑ впрочем, спорить никто не собирался. Только обиженный Вальгаст пробормотал себе под нос:

‑ Ага, говорят, у степных каганов и вовсе за проступок одного десять человек казнят. Еще с них бы пример взял!

Когда на землю упали сумерки, Светозар пришел к своей матери. Она и еще две женщины жили в такой же походной палатке, как и все остальные. Лужич осторожно обнял немолодую женщину и заплакал. Мать гладила его по склоненной голове и шептала что‑то, пытаясь успокоить. Здесь никто не видел полководца, никто не мог ему помешать, и он мог здесь быть самим собою ‑ самым обычным человеком. Наконец он поднял голову, несколько отстранил мать и неожиданно спросил:

‑ Расскажи мне, каким был мой отец. Как он умер?

По лицу женщины пробежала тень печали, но затем на ее губах появилась улыбка, улыбка‑воспоминание.

‑ Я расскажу тебе... Но почему ты спрашиваешь?

‑ Я сам не знаю, почему. Ты и все остальные всегда говорили мне, что он был охотником и погиб от когтей зверя. Но я чувствовал, что что‑то не договаривают.

‑ Да, мы молчали. Ибо такова была воля великого Хейда.

Светозар отстранился от матери:

‑ Не называй его великим! Он убийца и тиран!

‑ Прости меня, сынок. Просто нас хорошо приучили называть его так. А твой отец: Видишь ли, он был родом не из Закатных Земель.

Его, голубоглазого и русоволосого великана, в числе прочих пленных доставили в Империю Хейда после очередного набега на границы Арьяварты. Повелитель вампиров приказывал регулярно устраивать такие рейды ‑ для ослабления приграничных твердынь владык Русколани, для устрашения ‑ и, прежде всего, для того, чтобы завладеть рабами из числа этого непонятного Хейду народа. Не смирившись со своим поражением на землях рода Ариева или, как еще называли это племя, народа Рос, завоеватель принял решение любой ценой сломить волю к свободе и борьбе в сердцах тех, кто оказался в его власти. Поняв, как это можно сделать, он мог снова решиться на поход против властителя Русколани. Пленных поодиночке расселили по Закатным Землям, запретили разговаривать на родном языке, почитать родных Богов и предупредили, что в случае побега или серьезного проступка одного казнят всех остальных. Виллены тоже не должны были показывать, что новые поселенцы хоть чем‑то отличаютс от них, а уж тем более ‑ рассуждать о воле Хейда. Наместникам и жречеству было приказано контролировать ариев строже и внимательнее, чем всех остальных, но и награды их ожидали более щедрые. Куда больше путей было открыто перед пленниками, чем перед простыми вилленами ‑ нужно было лишь во всем покориться воле Хейда. Время от времени к повелителю вампиров приводили одного из ариев, и властелин Заката совершал древний ритуал, пытаясь сделать из человека существо своей расы. Но ничего не удавалось ‑ даже самые покорные и исполнительные из пленников не восставали из мертвых. А значит, в них оставалась частица той силы, которая едва не сломала хребет черному воинству под Смолоградом.