Услышав звук открываемой двери, он быстро оглянулся и спрятал ее под курткой.

— Что ты читаешь? — спросила Мариэль, тон ее голоса был приятным и обыденным.

Начинать нужно с легкостью.

— «Три мушкетера», — сказал мальчик. Его голос был грубым и взрослым.

— О, — произнесла Мариэль. — Задано на урок?

— Ага, — медленно сказал Джаред, словно разглашал государственную тайну. — Пока она продвигается у меня достаточно тяжело. Слишком много длинных слов, понимаете о чем я? Но я надеюсь, что ситуация улучшится, когда появятся мушкетеры.

— Мушкетеры? — спросила Мариэль.

Она не читала роман, но была точно уверена, что они упоминались в повествовании с самого начала.

— Ага, — снова сказал Джаред, но на этот раз он говорил быстрее, словно был уверен в обсуждаемой теме. — Я очень даже уверен, что это оружие, не так ли? Мушкетеры? Звучит как название оружия. Я вроде как надеюсь, что они взорвут книженцию.

— Правда?

— Любая литература становится лучше, если в ней есть взрывы, — произнес Джаред. — Основное правило жизни.

Мариэль не знала, как на это ответить. Минуту она потратила на то, чтобы сесть за стол и поправить некоторые документы, словно они будут полезны и уместны в данной дискуссии.

Вблизи Джаред Мур был еще крупнее, чем она думала: высокий, он принадлежал к тем парням, которые, что было очевидно, много тренируются. Хотя он не старался казаться больше, чем есть на самом деле. Она не думала, что он пытается ее запугать. Мариэль сталкивалась с тщательно продуманными показными проявлениями безразличия, предназначенными для того, чтобы она почувствовала себя маленькой, но этот случай был иным. Джаред смотрел сквозь нее с практически полностью отсутствующим интересом, но его взгляд был не пустым, а всматривающимся вдаль.

Глаза мальчика были странными, очень бледными, холодными, серыми, и, казалось, что их глубина продолжается на многие гнетущие мили. Мариэль поймала себя на том, что пытается подавить дрожь. Она вспомнила слова Сьюзан о том, что Джаред был по-настоящему проблемным подростком.

Взглянув в эти глаза, несложно было в это поверить.

Она предположила, что он симпатичный мальчик, но это не то, что ты сразу замечаешь: сначала видишь холодные, ясные глаза и шрам.

Белый шрам остался от пореза на левой стороне лица и тянулся от напряженной челюсти до высоких скул. Линия была настолько яркой, что остальная часть заостренного лица из-за этого выглядела скрытной и зловещей.

Он всего лишь ребенок, напомнила себе Мариэль. Она обязана ему помочь. Ей придется попытаться.

— Есть что-нибудь, о чем бы ты хотел поговорить? — спросила она и с усилием ему улыбнулась. — Раз уж мы здесь.

— Нет, — ответил Джаред, и его голос стал заботливым, подражая ей. — Есть что-нибудь, о чем бы Вы хотели поговорить?

Повисла тишина.

— Отлично поговорили, — произнес Джаред. — Думаете, я могу идти?

— Вообще-то не думаю, — ответила Мариэль.

Он не ушел, хотя отчасти этого она от него и ожидала и не смогла бы его остановить. Но все, что она смогла из него выжать, это односложные ответы, такие как:

— Как дела с уроками?

— Нормально.

— Кажется, некоторые твои оценки и правда снижаются.

— Ладно, тогда не нормально.

— Как ты себя чувствуешь в этом отношении?

— Нормально.

Глаза мальчика тревожили ее больше, чем должны были бы; он смотрел на нее, откинув назад свою светло-русую голову, словно она была игрой, в которую он играл, но это не доставляло ему удовольствия.

До окончания отведенного им времени не возникло никаких сюрпризов, и Мариэль встала одновременно с ним. Многие мальчики сознательно шагали в ее пространство, но она не ожидала этого от Джареда.

Не ожидала она и того, что произошло: он отодвинулся от стула в одно плавное движение, прочь от нее и двери, оставив между ними осторожную дистанцию, словно она была в каком-то роде угрозой.

*

— У кого ученики читают «Трех мушкетеров»? — спросила на следующий день Мариэль, готовя себя кофе.

За этим последовала всеобщая озадаченность, пока не стало понятно, что ни у кого, а мальчик просто издевался над Мариэль.

— Я видела, что он иногда читает, — сказала Дейдра Монаган, учительница английского языка. — Жаль, что это не влияет на его ужаснейшее поведение в школе.

Мариэль была несколько смущена, но продолжала раздумывать об этом, пока вела свой урок. Мальчик намеренно пытался казаться грубым, но случившееся свидетельствовало о наличии у него воображения и чувства юмора, что делало его более понятным, юным, и казалось, что она может ему помочь.

Она просмотрела его личное дело — не только журнал оценок, но и записи из средней школы, замечания настоящих, квалифицированных школьных психологов. Он встречался со многими из них.

Его отец умер прямо перед началом учебного года в результате, как было написано, несчастного случая. В личном деле Джареда Мура было много указаний о драках, что не было новостью для Мариэль, но было и кое-что, ее удивившее.

Вероятно, этот мальчик был полон сюрпризов.

Мариэль снова попросила его прийти к ней.

Она не была убеждена, что он покажется, но он пришел, без стука открыв дверь.

— Вызывали, мисс Делгадо?

— Да, — сказала Мариэль. — Входи, садись.

Джаред так и сделал. Он приближался осторожно, а когда оказался на стуле, снова начал пристально смотреть в ее направлении, но не совсем на нее. Она поняла, что гораздо проще испытывать к нему сочувствие, когда она не смотрит ему прямо в глаза.

Но она приняла решение; она придумала, что сказать, прежде, чем он появился.

— Так, что ты сегодня читаешь, салага? — спросила Мариэль.

Джаред моргнул, словно обдумывал вопрос, а затем вытащил из-под своей коричневой кожаной куртки старое издание «Айвенго»2.

— Взрывы есть? — сказала Мариэль.

— Все еще надеюсь, — ответил ей Джаред. — Я — большой оптимист.

Он наградил ее крошечной улыбкой, скорее даже ухмылкой: один уголок его губ едва приподнялся. Мариэль это устроило; она привыкла одерживать маленькие победы, когда пыталась выиграть расположение ребенка.

— Слышала, ты много читаешь.

— У нас с мамой нет телевизора.

— Какие у вас с мамой отношения?

— Нормальные, — сказал Джаред, снова возвращаясь к своим скучным односложным ответам.

Его отстраненный взгляд углубился, а серые глаза стали еще холоднее и казались далекими, как небо. У Мариэль возникло такое чувство, что скоро она сама себя убедит, что находится не здесь.

Казалось, что снова вызвать у него удивление, — ее лучший шанс.

— Когда ты был ребенком, у тебя был воображаемый друг.

Джаред выпрямился.

— Вы спрашиваете, какие у нас с ней отношения?

Его голос стал более резким; впервые Мариэль почувствовала, что на нее направлен слабый намек на угрозу.

Но также она заметила, что Джаред сказал «с ней» и использовал в предложении настоящее время.

— Возможно, — сказала Мариэль. — У меня никогда не было воображаемого друга, но знаю, что у многих людей они есть. Каково это? Только, пожалуйста, не отвечай, что нормально.

— Ладно, — упрямо сказал Джаред, и Мариэль подумала, что это все, что она получит.

Возникла пауза, и, как-то неопределимо, Джаред стал выглядеть немного более довольным, что-то в выражении его лица смягчилось.

— Она не слишком докучает, — сказал он, его голос был практически дразнящим, но не таким, словно он дразнил Мариэль. — Думаю, что придержу ее пока при себе.

— Так она все еще с тобой? — осведомилась Мариэль, но потом сменила свой курс, потому что ответ был очевиден, а Джаред опять стал выглядеть заскучавшим. — О чем ты с ней разговариваешь?

— Главным образом, она говорит мне все поджигать, — ответил Джаред. — Думаете, это хорошая идея?

Мариэль почувствовала, что привыкла к тому, с каким невозмутимым видом он все говорил. Она только подняла бровь.