Она лежала на насыпи, с презрением разглядывая летнее поле, полное детей. Анджела выглядела совершенно расслабленной, а её одежда (которая была гораздо дороже одежды Лиз, а Лиз всегда считала, что носит довольно хорошую одежду), похоже, обладала иммунитетом к пятнам, остающимся от травы. Вполне возможно, трава боялась Анджелу.

Лиз испытывала соблазн присоединиться к ней, но было бы грубо, скинуть всю работу на Кэми, которая бегала вокруг с обручами и скакалками, выкрикивая инструкции и то и дело снуя между ними, чтобы присоединяться к разговору.

— Так почему же ты согласилась помогать в крикетном лагере, Анджела? — спросила Лиз, неловко стоя на насыпи.

— Кэми меня заставила, — сказала Анджела. — Проще согласиться с ней и сделать так, как хочет она. Проблем будет меньше.

— А Анджела — самая лучшая подруга и хочет, чтобы я была счастлива, — встряла Кэми, бросая пластиковый обруч на манер лассо.

— А я — её единственная подруга из-за особенности её мозгов, — презрительно сказала Анджела. — И она — единственная моя подруга, потому что я всех ненавижу.

Кэми закусила губу на первой части фразы, но после минутного замешательства она улыбнулась. Лиз подумала, что Анджела даже не обратила внимания на проявление мгновенного смятения. Кэми пришла в норму и, как ни в чем не бывало, стала в два раза напористей.

— Кроме меня, — сказала Кэми.

— Посмотрим, — мрачно заметила Анджела.

Кэми одарила Анджелу улыбкой, особенно наполненной любовью, будто Анджела сказала ей что-то приятное, а потом повернулась к Лиз.

— У тебя есть какие-нибудь мысли по поводу времени для «физической активности»? — спросила она. — Если у тебя нет никаких предпочтений, то у меня есть несколько предложений. Я подумала, мы могли бы заставить детей вести дневники распорядка дня. Что-то вроде общедоступной записи: ежедневная газета крикетного лагеря, если хотите.

— Звучит неплохо, — с сомнением сказала Лиз.

— Классно! — сказала Кэми.

Анджела прикрыла глаза.

— Кто-нибудь, остановите её, — простонала она. — Разве никто не видит, что она — чудовище?

Кэми наставила на неё пистолет из пальцев.

— Поверить не могу, что ты только что сделала это, — сказала Анджела после паузы. Очевидно, она могла видеть через преграду из солнечных очков и своих собственных рук.

— В пистолете из пальцев нет ничего такого, если этот жест выражает иронию, — заявила Кэми. — А он её и выражал. По крайней мере, на семьдесят процентов. Это математика иронии.

Кое-кто из детей, приехавших из Разочарованного дола, прыгали через скакалку. Они казались довольно дружной группкой. Лиз слышала, как они распевали в такт прыжкам двух девочек.

Лес дремуч, колокол молчит.

Рассказать секрет никто не спешит.

Долина тиха, вода замерла.

Линберны наблюдают с холма.

Яблоки красные, рожь золотая.

Почти все стареют и умирают.

— Чтооооо? — спросила Лиз.

— Лучше так, чем после сотни прыжков каждый будет тянуть за косички Сару Мэннинг, — сказала Кэми. — Большинство детей из Разочарованного дола поют эту песенку.

— Одна из причуд городка, — сказала Анджела. — Как родственные браки.

— Моя бабушка из Японии, — заметила Кэми. — Скорее всего, во мне меньше кровосмешения, чем в тебе. Анджела же считает себя крутой, потому что родилась в Лондоне.

— Я считаю себя крутой по очень многим причинам, — пробормотала Анджела.

— Что за Лидберны? — спросила Лиз.

— Линберны, — сказала Кэми. — Линберны наблюдают с холма.

Городок, к которому лагерь находился ближе всего, Разочарованный дол, лежал в долине. С определенных мест в лагере можно было разглядеть большую часть города. Но, когда Лиз смотрела в указанном Кэми направлении, она видела, что один дом располагался выше остальных. Он стоял на возвышенности и смотрел на долину. Лиз видела только заднюю часть дома, желтый камень и сверкающие окна, но уже по этому виду она могла сказать, что здание было массивным.

— Они были главной семьей в городе. До исчезновения двух сестер Линберн, — удовлетворенно сказала Кэми. — Это загадка. Ауример Хауз пустует на протяжении многих лет.

— Если не считать вламывавшихся туда злоумышленников, — сказала Анджела.

— Анджела, я бы никогда такого не сделала, — воскликнула Кэми. — Я просто проверила несколько дверей и заглянула в несколько окон. Уверена, законом это не запрещено.

Она заметила, что кто-то безнадежно запутался в скакалке, и побежала вызволять девочку.

Порой Кэми говорила тревожные вещи, но она была несомненно деятельна, расторопна и полна энтузиазма. И Лиз начала расслабляться.

Что оказалось ошибкой.

* * *

Прогулки по лесу иногда доходили до Марчтона, городка неподалеку от Разочарованного дола. Если дети вели себя образцово, каждому разрешалось купить себе по конфете.

Приходилось следить более чем за тридцатью детишками. Лиз была достаточно отвлечена, чтобы заметить нечто подозрительное, поэтому даже не заметила возле кассы парня в толстом пальто, пока не услышала крик одного из детей.

Она заглянула в проход между стеллажами с крупами и детскими товарами и увидела, как блеснул нож. Она также увидела Кэми и Анджелу, немедленно оттолкнувших детей назад.

Пока все шло неплохо в этой ужасной ситуации, но затем Лиз увидела Кэми, которая перехватила взгляд Анджелы и приподняла бровь. Она заметила едва уловимый кивок Анджелы в ответ.

Кэми бросилась на парня. Он пошатнулся и налетел на Анджелу, которая внезапно оказалась на коленях, упираясь руками в пол. Он зацепился за нее, словно за натянутую проволоку, и тяжело повалился на спину.

Анджела, из своего положения на полу, положила руку ему на грудь. Кэми приземлила ногу, обутую в розовую туфельку, которая завязывалась на лодыжке черными лентам, на запястье руки с ножом. Затем она наклонилась и забрала его.

— Это не игрушки и никто не должен с этим играть, — сказала Кэми детям. — А теперь, кто быстрее всех добежит до телефона и позвонит в полицию?

Все закончилось благополучно. Но Лиз подумала в ту минуту, что в возрасте двадцати трех лет с ней случится сердечный приступ, прямо перед полками с кукурузными хлопьями.

* * *

— Вы обе должны понимать, что такое не всегда пройдет, — сказала она Анджеле на следующий день. — Вы не можете просто так совершать подобные поступки.

— Я ничего по собственной прихоти не делала, — растягивая слова, сказала Анджела. — Таким образом, не понимаю, почему ты выговариваешь это мне.

Лиз посмотрела на Кэми, которая только что подошла к калитке, и, смеясь, покачивала крикетной битой.

— Эй, — позвала она. Её темные волосы блестели на солнце, а глаза горели вызовом. — Подойди сюда.

— Лучше всего позволить ей действовать по-своему, — сказала Анджела. — А теперь, если позволишь...

Она открыла модный журнал и начала читать. В конце концов, сконцентрированная сила ее игнорирования заставила Лиз встать и помочь Кэми.

Лиз была не единственной, кого напугала маленькая выходка Кэми и Анджелы.

Стоял вечер, и дети записывали наиболее запомнившиеся мгновения, произошедшие с ними за день. Лиз была озадачена потребовавшимся количеством клея с блеском; день в основном прошел неблестяще.

Сара Мэннинг подняла руку.

— А я могу нарисовать своего невидимого друга? — спросила она.

— Гмм, ну... — сказала Лиз.

— Ну, разумеется! — сказала Кэми. — Важная часть твоего дня, я права?