Пробка, из нержавейки, покрытая ломаными знаками, скрипнула, выпуская наружу остро пахнущий запах.

— Пей.

Прежде, чем глотнуть, Карл сжал тонкое запястье, закрытое перчаткой.

— Спасибо.

— Спасибо. — Карл отхлебнул из своей кружки. — Ты спасла меня.

— Тяжело приходится? — донеслось из-под вуали.

— Очень. Как щенок слаб, ничего не могу. Почти… На охотника потратил все, что имел. Но он бы добрался до них.

Карл кивнул на ребят, сидевших в номере. Номер им достался огромный, в два этажа, было где уединиться, но… Но все находились в большой комнате. Не расходились, до сих пор подавленные и боящиеся оказаться друг без друга.

— Испугались дети. Как самые настоящие дети, взяли и испугались всего вместе. — вуаль дрогнула вслед движению спрятанного острого подбородка. — Выйдет толк?

Карл кивнул, снова приложившись к кружке. Пил уже вторую, самолично смешивая в ней совершенно неподходящие ингредиенты, превращая обычный глинтвейн во что-то с странное. Половину желтой и густой массы составляло содержимое пузырьков, прихваченных в аптеке. После двух открытых в номере долго пахло болотом и чем-то остро-ядовитым, а глинтвейн вдруг позеленел… ненадолго. Но маг хлебал свое пойло с видимым удовольствием, на глазах превращаясь в себя самого, а не в полутруп, недавно валявшийся на полу.

— Что ты отдала этой… — Карл нахмурился, но не продолжил. — Этой?

Шелк, переливаясь в такт движениям, следовал чуть дрогнувшим плечам.

— Инклюзы.

Мари, сидевшая ближе всех, недоуменно вытаращилась на нее, даже не скрывая, что подслушивает.

— Инклюзы, Маришка, — протянул Карл, — это такие драгоценные камни, у которых внутри есть пузырек воздуха. Алхимики использует их при производстве… мм-м… пока не поймешь.

— Что-то слишком много мне рано, — буркнула Мари, — не кажется?

— Да, толк точно будет, — вуаль задрожала вслед смеху, рассыпавшемуся невесомым звонким горошком, — как смотрит, как злится!

— Все ты узнаешь, Марианна. — Карл потянулся за очередной свиной сосиской, заказанной в ресторане. — Терпение, все будет. Все бы вам, молодежи, по одному принципу.

— Какому? — заинтересовались даже пестро-полосатые перья шляпки, задорно качнувшиеся вслед голове, повернувшейся королевски-плавным движением.

— Все и сразу, как фе еффе, — проворчал Карл, жуя и отмахнувшись от них.

— Ты так поправишься, — возмутилась вуаль, — ешь и ешь уже два часа.

— Не два, а всего час и сорок две минуты с двадцатью… двадцатью двумя секундами, — Карл посмотрел на свой чудо-хронометр, — это во-первых. А во-вторых, как ты помнишь, я чуть не дал дуба посреди задрипанного городишки. Так что снова тебя благодарю.

Теперь уже от него отмахнулись перчаткой.

— Кто была хозяйка? — поинтересовался Алекс. — И за чем она хотела оставить кого-то из нас?

Ребята, за исключением листавшего какой-то комикс новичка, подсели ближе. Уставились на жующего Карла, решившего добавить к сосиске бекона и омлет. Бородатый маг, нахмурив брови, ткнул вилкой на снова рассмеявшуюся вуаль с шелком.

Типа, детки, все вопросы вон туда, а я тут очень сильно занят. Дог, спящий у ног хозяйки, даже настороженно поднял ухо и приоткрыл набрякший кровью глаз.

— А вы…

Майка, осторожно косясь на солидные клыки, видневшиеся через серые собачьи брыла, подвинулась ближе. Села, как отличница на уроке, сложим руки на коленях и глядя на странную особу, оплатившую и этот номер и жизнь Карла.

Сейчас, в покое и тепле огромного номера единственной гостиницы города, куда их закинуло, и после случившегося, они хотя бы могли ее рассмотреть получше. Представляться гостья так и не спешила, а лохматый новичок Лохматый, молчавший не хуже Злого, ничем и ни с кем не делился. Да и ладно, читалось в глазах Мари, Анни и Майки. Клевая, откровенно кричали глаза мальчишек. Так оно и было.

Пламенеюще-алое пальто прятало под собой темно-бордовый шелк с переливами редких рубинов на высоком горле-стойке платья. Перчатки гостья не снимала, да они, тончайшей, в облипочку, красной кожи, казались влитыми. Острые сапожки, украшенные резными листьями и лисьими мордочками, поблескивали металлом носков. Видневшиеся из-под шляпки волосы отсвечивали бликами ламп по чистому пшеничному золоту, волосок к волоску. И, вполне понятно, серьги, крохотные перевернутые звездочки, играли светом ярко-красных гранатов, ограненных в сдвоенные пирамидки.

Живое пламя полыхало в глубоком кресле, осязаемо заставляя не приближаться к своей хозяйке. Да-а-а, понятно, почему ее испугалась та зеленоглазая… Хотя с ней и честно расплатились.

— Как интересно. — донеслось из-под вуали. — Я тебя даже понимаю, Карл.

Карл отмахнулся куском булки с маслом. За его желудок и остальное начала переживать даже Анни, изредка озабоченно поглядывая на мелькающие вилку с ножом.

— Когда-то Огнея была берегиней. Ох уж мне эти ваши названия с именами… Как можно говорить на таком языке, да, Карл?

Вместо Карла ответила изумленно изогнувшаяся бровь: мол, что, нормальный язык!

— Все заканчивается, и все меняется. — вуаль дрогнула… огорченно, как-то так. — Старое время и Старый народ не любят всех людей, маг ты или просто человек. И пытаются жить как могут. Берегиня в ней умерла, взамен появилось что-то странное, по людским меркам даже злое. Останься кто из вас у нее, а такое случилось бы, не появись, то… Лучшим исходом оказался бы ил реки, принявший то, что останется. Худшим — стать ее бессловесным и тупым рабом, ожившим из-за той самой алхимии.

— Она некромант?! — Анни широко-широко распахнула свои глаза-васильки.

— Что за представления о простой полу-демонической Сущности, — возмутился Карл, — некроманты, это некроманты. А она, перестав быть собой, выживает из-за алхимии…

— И крови, — дополнила вуаль, — будем с ними честными. Некромантия, детки, слишком сложна для ее простой природы. А вот алхимия помогла многим из Старого народа дожить и жить вполне себе хорошо. Для них, конечно.

— Ладно. — Карл отодвинул тарелки и приборы, откинулся на стул. — Не проехали, как вы любите говорить, кадеты, а просто отодвинули на задний план. Теперь вы понимаете, в каком мире предстоит жить. Все понимают?

Кивнули все. Кроме Лохматого, шелестевшего страницами комикса.

— Так, непоряд-о-о-о-к… — протянул Карл. — Молодой человек, мы вам не мешаем читать высокоинтеллектуальные картинки с вставками простых предложений и бессюжетной галиматьей?

Лохматый только пожал плечами.

— Он немного… дикий. — сообщила вуаль. — Ничего страшного, пройдет со временем. Я нашла его где и планировала. И даже не пришлось уговаривать, почти…

— А был выбор? — хрипло, чуть ломаясь, поинтересовался басок со стороны кресла.

— Конечно.

— Ну, ладно, а то я уж было подумал…

— Думать у тебя, малыш, получается немного хуже, чем действовать. — проворковала вуаль. — И помни, юноша, что спасла тебя от тех уродов, что решили заняться такой варварской штукой, как охота на…

— Спасла?!

Лохматый дернулся, обернулся, нервно дергая верхней губой.

— Я сам бы справился! Мне осталось всего ничего и…

— Помолчи. — В мягком бархате ее голоса скрывался гибкий острый металл, заставлявший слушаться приказов. — Поешь, лучше, ты голодный.

— Сам разберусь…

— Сядь и поешь!

Красный шелк дрогнул, покрывшись рябью от вдруг дернувшихся узоров. В воздух, еле заметные, поднялись закручивающиеся алые спирали, собираясь возле ее ладоней.

Мари опасливо покосилась на мелькнувший в круговерти выпуклый злобный глаз, тут же нырнувший во все более сгущающийся туманный клубок, лучащийся силой неимоверной мощи.

Лохматый снова, почти как собака, дернул носом и губой, едва не оскалившись. Но послушался, протопав к дальнему концу стола и подтянув большое блюдо с ростбифом и чем-то еще, густо пахнущим копченостями.