Злой и Лохматый не прокомментировали.

Внутрь они прошли совершенно без проблем. Их даже не попросили показать документов, разве что Карлу пришлось снимать часы, ремень и достать из кармана целую ладонь мелочи. И любоваться удивленными взглядами полицейских, получивших отрицательный ответ по поводу телефону.

— Зачем мне с собой телефон? — поинтересовался Карл.

— Ну-у-у… — полицейский, осматривающий его у металлодетектора покосился на коллег.

— Ясно. — Карл начал заправлять ремень в брюки.

— Что именно?

— Что цена времени, доверию и слову за последнее время сильно поменялось. Могу идти? Спасибо.

Карл покрутил головой вокруг.

— Злой, а где твой телефон?

Злой показал на мусорку, потом на залипавшую в смарт женщину и на полицейских.

— Могут отследить?

Злой кивнул.

— А у тебя?

Лохматый пожал плечами.

— Ломаются они рядом со мной, почему-то. Ну, а я и не страдаю.

— Ну и ладно. Надо, наверное, завести. Толк-то есть?

— Можно в Сети лазить.

— Где?!

— В Интернете. А, ну да. Это такая штука…

— Понял, вон как те, что в телефоны смотрят, постоянно глазеть?

— Ну да, зависать.

— Ясно. Стоит подумать.

Карл упивался творящимся вокруг. Смотрел на людей, слушал, снова смотрел, искал глазами все необычное. А необычным для него, судя по всему, было все. Самое интересное, что никто не обращал внимания на высокого здоровяка с бородой, в шляпе, летной старинной куртке, футболкой с металлическим принтом и в джинсах-клеш. Всем вокруг было наплевать на остальных. Лохматый со Злым переглянулись, понимающе кивнув друг другу. Москва, чо!

Вот мимо прошел весь кожаный, в ботинках на платформе, волосатый тощага, видно от скуки играющий на невидимой гитаре. Рядом несколько ребятишек возраста Злого, в бейсболках с поднятыми козырьками и полуспортивной одежде обсуждали кто круче был на вчерашнем батле: Гнойный или Скриптонит. Сходились, что Скриптонит мажористей, но тексты у него нажористей. Сиренево-зеленая и слегка взрослая для обоих не-до-магов деваха, в корсете и чулках в сетку, прошла мимо гордо покачивая всем, возможным для покачивания и даже не посмотрела ни на кого. Кроме Карла, что самое удивительное.

А тот, застряв посередине большого зала ожидания, все смотрел и смотрел вокруг.

— Если бы я был разговорчивее, — сказал Злой, — то мне очень сильно хотелось бы обсудить с тобой, как минимум, одну вещь. Если быть более точным, то нашего, с позволения сказать, наставника.

— Ничо-се ты завернул… — Лохматый покосился на Злого с уважением. — А чего молчишь обычно?

— Не о чем говорить, или не особо нужно. С Анни и не нужно, она сама пообщается за нас обоих, мне остается только что только кивать, соглашаясь, или наоборот.

— Красивая она, но не понимаю такую красоту.

— Она как зима, кажется мне. Чтобы ты не тратил лишнее время, свое и мое, на собственный взгляд по этому мнению, могу сразу поделиться, если хочешь.

— … — Лохматый присвистнул. — Ты всегда такой?

— Что именно ты имеешь в виду?

— Ну… типа умный, что ль.

— Типа умным быть нельзя, как и типа сильным, ты же совершенно точно понимаешь эту простую истину. Так вот, для начала мне хотелось бы узнать, тебе нравится, что тебя называют Лохматым?

— Норм.

— Хорошо, тогда позволю себе остаться Злым. Анни, как зима, ее красота очень тонкая и недолговечная, как морозные цветы на стекле, пушистый иней на ветках деревьев или первые льдинки на лужах, такие темные, с белой каймой. Только зима холодная, а она нет.

— …! — Лохматый кашлянул. — Ты просто этот, как его… сраный лорд Байрон, во. Романтик, точно. Знаешь, ты просто зимы настоящей не видел. Когда она побольше, чем полгода, и когда все эти красивые инеи с сосульками поперек горла уже.

— Не стану спорить. Так вот, о нашем наставнике, что ты думаешь о нем?

— Мне он нравится. В нем сила, она настоящая, неподдельная. Просто он как… ну, как на инвалидной коляске. И почему-то не может встать.

Злой посмотрел на Лохматого очень внимательно и с ответным уважением.

— Соглашусь с тобой, мне кажется именно также. И еще, почему-то думаю именно так, мой сильный друг, нам повезло повстречаться с ним первыми из всех возможных вариантов.

— Есть такое дело. И?

— Да чего «и»? Будем просто следить за остальными, чтобы не сильно косячили.

— Заметано.

Злой покосился на него.

— Чо?

— Ты, вообще так и для общего развития, откуда?

— М?

— Говоришь интересно, сейчас так и не говорят… Заметано.

— А сам-то не такой?

Злой усмехнулся. И не ответил, распаковав новую жвачку и закинув в рот.

Карл, вдоволь надивившись современным людям, подошел к ним.

— Чувствую себя…

— Старым? — Лохматый усмехнулся.

— Древним, бери больше. Ладно, кадеты, пошли. Нам с вами по лестничке вниз, где как-бы камеры хранения и залы ожидания повышенной комфортности.

— А там что?

— А там, мой юный незатейливый друг, находится сектор Договора, где сейчас скорее всего абсолютно пусто. Но мы с вами идем не туда, а следуем в один из залов ожидания, где нас, в томлении и предвкушении встречи с новым и неизведанным, должны ждать два последних рекрута. Во всяком случае, именно такая информация у меня имеется.

Карл легко сбежал вниз, перепрыгивая через ступеньку. Настроение у него, судя по всему, оказалось замечательным.

— А, да! Кадеты, нас с вами ждут, как оказалось, следующие личности… Девушка, почему-то отзывающаяся на Искру, в количестве одной штуки. Вроде бы мимо не пройдешь, прическа и ее цвет не дадут, хотя…

Карл проводил взглядом совсем юную девчушку с зелено-белыми дредами.

— Хотя это мнение явно ошибочное. Моя подруга не менее, если не более, старомодна, чем я сам. Это наша общая беда, слишком подвижны обычные люди и слишком консервативны в своих взглядах мы. Парня с ней кличут Робертом, и он выглядит как… заучка.

— Ботаник. — буркнул Лохматый.

— Почему ботаник?

— Ну вот так. Очки, галстук, свитерок и брючки?

— В точку, дружок. Та-а-а-к, вот мы и на месте, и… и где?

Ни в самом зале, ни в округе никого похожего они не заметили. Даже парнишку-ботаника, даже его не случилось в этот день в цоколе Северного вокзала. Карл нахмурился.

— Что-то не так, кадеты…

Оба только и смогли, что недоуменно переглянуться. Они же не полицейские собаки, чтобы раз, и сразу найти причину чего-то не того. А Карл, вернувшийся к залу ожидания, без слов заплатил нужную сумму и нырнул внутрь, оставив ребят сторожить вход.

Вернулся он скоро и выглядел еще больше недовольным. Только вот в руках у него, аккуратный и белоснежный, находился конверт с красной сургучной печатью.

— Ого. — поразился Лохматый. — Это как понимать?

— Это понимать, дружок, что все еще хуже, чем мне казалось. Хочешь понюхать, может, чего знакомое учуешь? Я вот сразу бы понял, не смотря на печать. Ну?

Злой недоуменно уставился на него, а Лохматый взял конверт в руки, поднес к лицу и втянул в себя запах. Вздрогнул.

…Сквозняк, постоянно странно меняясь, то атаковал сбоку, до давал легкого подзатыльника, то нападал прямо в лицо. Тащил за собой хвост этого змеиного запаха, переливавшегося блестящими ядом клыками, солью и медной стружкой, свежей и так сильно пахнувшей, добавлял тяжелой и недавно вскопанной, но не как на грядке, а глубже, земли, окутывал сырой тяжестью старой одежды, закрытой в глухих деревянных ящиках, спрятанных в темноте, сгущавшейся вокруг все сильнее, все плотнее, вязкой и липкой, тянущейся к теплым людям, почему-то идущим там, где живым не место…

— Это же…

Карл кивнул.

— Вот такие дела, кадеты. Подозреваю, что эту ночь мы проведем вовсе не в поезде. А совсем даже в этом городе, в его конкретной части.

— Почему?

Карл глянул на него с неожиданным раздражением.