Черт возьми, надо было подыскать ей кого-то получше, чем Алекс. Отдать такую девушку Пиклсу — все равно что кормить кота осетриной! Может, ей будет лучше с моим кузеном Джо, который недавно развелся?

Но представив, как Джо демонстрирует умение шевелить ушами, втягивая в рот длинную макаронину, Бретт застонал в голос.

Выезжая на шоссе и встраиваясь в поток транспорта, он снова подумал, что совершает большую ошибку, приглашая Нэнси к своей родне.

Тетя Кейт и ее муж Перри в самом начале супружеской жизни купили большой, похожий на коробку дом и вот уже тридцать лет обустраивали и украшали его. В самых неожиданных местах стояли деревянные ящики для цветов, из которых сейчас торчали только сухие стебли. Садовую дорожку окаймлял с двух сторон кустарник, который летом превращался в живую изгородь, и гипсовые фигуры.

Провожая Нэнси к парадному входу, Бретт положил ладонь ей на талию. Ощущать движения девушки оказалось так же приятно, как наблюдать за ними.

Дверь распахнулась еще до того, как они позвонили: радар тетушки Кейт действовал безотказно. Бретт снова ужаснулся собственной опрометчивости, но поздно. Стоило им переступить порог, как его мать со своими сестрами накинулись на Нэнси так, будто это она вернулась из свадебного путешествия или — что еще хуже — именно ей суждено сломить оборону закоренелого холостяка Бретта.

— Нэнси, дорогая, я вас помню! — воскликнула Кейт. — Проходите, мы очень рады вас видеть. Надеюсь, вы всех здесь знаете.

— Конечно, — заверила Нэнси. — На вас было очаровательное платье.

Тетушка Кейт просияла. Нэнси явно пришлась ко двору. Бретт мысленно застонал, гадая, что же в ней есть такое, что пробуждает в нем инстинкт защитника. И, черт подери, хорошо бы, если бы только этот инстинкт! Но Нэнси — запретный плод. К сожалению, одно то, что она для него недосягаема, не мешало ему постоянно думать о ней совсем не в том ключе, в каком пристало наставнику. Заметив, как соблазнительно обрисовывает розовый свитер великолепную грудь Нэнси, Бретт вынужден был вытереть о джинсы повлажневшие ладони.

Что за черт? Нэнси — не самая красивая из женщин, с которыми я встречался, попадались и более сексуальные. Может, все дело в том, что у меня не было возможности заглянуть в эти завораживающие голубые глаза, когда они близко-близко? Может, если бы я увидел все, что там можно увидеть, почувствовал, как тело Нэнси извивается подо мной, у меня пропало бы ощущение грозящей опасности? Мне следует поберечься, иначе я стану тем беднягой, который стоит во взятом напрокат фраке у алтаря.

Ни за что! Спору нет, она хороша, но мне нужна не такая. Нэнси не нужна интрижка на несколько ночей, а меня не манит уютный домик и среднестатистические две целых четыре десятых ребенка на семью. Все, что от меня требуется, это довести Нэнси от первого свидания до алтаря.

И Бретт надеялся, что так и получится.

— Жду не дождусь того дня, когда тебе придется проглотить собственные слова. — Вайолетт подошла сзади, одной рукой обняв брата, а в другой держа большой ломоть французского багета.

— О чем это ты толкуешь?

— Ну, помнишь всю эту ерунду насчет того, чтобы оставаться свободным как птица?

Бретт попытался сменить тему и добродушно поддразнил сестру:

— Кажется, ты прибавила несколько фунтов? Разве тебе не полагается сейчас делать детей с молодым мужем, вместо того чтобы шататься по родственникам?

Вайолетт не обиделась, но тему сменить не пожелала.

— Это та самая девушка, которая продавала подвенечное платье, правда? Скажи на милость, как она могла весь вечер протанцевать с Пиклсом, если ты ею интересуешься? Неужели Алекс серьезный соперник?

— Просто не верится, что ты следила за мной на приеме в твою честь! — парировал Бретт. — Как тебе нравится семейная жизнь?

— Отвечаешь вопросом на вопрос? Мне знакомы твои увертки!

Бретт огляделся и понял, что Вайолетт буквально загнала его в угол, точнее, в альков, который Перри построил для того, чтобы выставить первый — и единственный — кубок, завоеванный в соревнованиях по теннису. Сейчас в алькове висели полки, заполненные фарфоровыми фигурками из коллекции Кейт.

— Я всего лишь помогаю ей советами по части личной жизни. Ей не везло с мужчинами, а завтра она встречается с Алексом.

— Значит, я поняла тебя неправильно.

В устах Вайолетт это можно было считать извинением, и Бретт ответил ей тем же, сравнивая счет:

— Твои лишние фунты заметны только ниже талии.

Его вдруг осенила мысль, не уподобится ли Вайолетт одной из их тетушек?

— По-моему, Нэнси пора спасать. Джо демонстрирует умение шевелить ушами! — воскликнул Бретт, чуть ли не бегом бросаясь через всю гостиную.

— Тетя Кейт потрясающе готовит, — сказал Бретт Нэнси за столом, пытаясь найти приятные стороны в таком мероприятии, как семейный обед. — Меню у нее бывает довольно странное, но все очень вкусно.

Бретт положил на тарелку рядом с горкой макарон несколько ломтиков маринованной свеклы и большой кусок мяса.

— Ой, я уронила салфетку, — прошептала Нэнси.

— Я подниму, — вызвался Бретт.

Однако это было легче сказать, чем сделать. По случаю приема хозяева раздвинули стол и поставили еще несколько складных стульев, в результате места оказалось мало, и Бретт мог отодвинуть стул лишь на пару дюймов. Ему пришлось буквально нырнуть под стол. Он ухватился за что-то твердое и одновременно гибкое.

— Эй, это моя лодыжка, — пропищала Нэнси.

— Прошу прощения.

Скользнув рукой вдоль ноги, затянутой в джинсовую ткань, Бретт пошарил по полу в поисках льняной салфетки, одной из тех, которые тетя Кейт подавала в особо торжественных случаях.

— Не могу найти. — Бретт вновь занял свое место. — Возьмите мою.

— Мы можем ее поделить, они огромные, как простыни.

Наклонившись к самому уху Нэнси, Бретт прошептал:

— Никто, кроме близких родственников, не должен подвергаться такому испытанию. — Впрочем, шептаться не было необходимости: чтобы быть услышанным по другую сторону стола, за которым несколько человек одновременно говорили в полный голос, нужно было крикнуть что есть мочи. — Может, хотите уйти?

— Нет, мне здесь нравится, — ответила Нэнси.

Родные Бретта много смеялись, разговаривали очень громко и судя по всему, очень любили друг друга. Нэнси, человек посторонний и почти незнакомый, почувствовала себя желанной гостьей. Правда, Нэнси догадывалась, какие надежды возлагают на нее родственники Бретта, полагающие, что ей удастся накинуть узду на убежденного холостяка, но не желала даже думать об этом. Бретт ясно дал понять, что брак и даже просто серьезные отношения не входят в его планы, а она еще не до конца оправилась от душевной травмы и не может позволить себе безответное увлечение.

Влюбиться в Бретта было бы безумием. К сожалению, ее лодыжка все еще пылала в том месте, где ее коснулась рука Бретта, и Нэнси вовсе не возражала против того, что его бедро касается ее собственного — исключительно по причине излишней тесноты за столом, разумеется.

— Предлагаю тост, — объявил Перри, поднимая бокал с темным красным вином, — за новобрачных. Майкл, мальчик, медовый месяц закончился, теперь жена в любой момент может накинуть поводок.

— Аминь, — сказал Бретт тихо, чтобы слышала только Нэнси.

Словоохотливость Перри поражала не меньше его габаритов. Он использовал малейшее затишье за столом, чтобы провозгласить очередной тост. Нэнси ухитрилась растянуть один бокал вина примерно на двадцать тостов, но и ей вскоре стало жарко от выпитого, от тесноты и от пламени многочисленных свечей.

Когда обед закончился, несколько человек встали из-за стола, и Бретт поспешил последовать их примеру. Нэнси вышла за ним, с трудом пробираясь между стульями и стеной. Ей вдруг пришла в голову шокирующая мысль, что будь Бретт возбужден, ему здесь не пролезть. Нэнси мысленно ужаснулась: взбредет же такое?!