На это Хельги отвечал, что среди вендских женщин немало таких, что можно было бы назвать красивыми, но что сам он особо не приглядывался, так как в его сердце живет только одна Ингрид. На это Кетиль сказал ему, что Ингрид, верно, очень одиноко в сердце у Хельги. Ведь женщины любят поболтать, а в одиночестве этого никак не сделать.

Так они еще до заката дошли до кораблей и погрузили на них свою добычу, которая, по правде сказать, не была слишком уж богатой. Кроме сотни пленников, серебра было взято совсем немного, а золота не было вовсе. Олаф выглядел разочарованным, хотя ярл Эйрик и утешал его тем, что при штурме крепости у них было всего пятеро убитых. Однако Гудбранд передавал, что и сам ярл от этого похода ожидал большего, ведь, по словам Скопте, в крепости должно было находиться святилище одного из вендских богов с богатыми дарами. Однако то, что они нашли, было простым сараем с несколькими деревянными идолами, и лишь некоторые из них были местами позолочены.

Скопте уверял, что прошлой весной все было иначе, но ему уже никто не верил, и все на него косо поглядывали.

Как только добыча была погружена, корабли немедленно отчалили. Шли они вниз по реке, и грести не было надобности. Рагнар оставил только несколько человек на веслах, чтобы ненароком не сесть на мель.

Солнце уже было на северо‑западе, когда вышли они из протоки в Одру. И в начинающихся сумерках не сразу заметили они, что их уже ждут: ниже по течению от берега до берега стояли две дюжины драккаров со спущенными парусами и без знамен и стягов.

Едва вышли они из протоки, на обоих берегах зажглись костры, и видно стало, что и с той, и с другой стороны стоят вендские воины. Хельги увидел, как на своем корабле Олаф снова схватил Скопте за бороду.

– Неплохую засаду нам здесь устроили, – сказал Асгрим Сакс. – А я‑то был уверен, что весть о нас еще не успела так далеко разнестись.

– Вижу я, что и конунг Олаф удивлен, как такое могло получиться, – сказал Кетиль, показывая, как Олаф ударил Скопте кулаком в лицо и выбросил за борт. Скопте был в кольчуге и начал тонуть, а корабли викингов, не останавливаясь, шли мимо. Так они сблизились с неизвестными драккарами на два выстрела из лука.

Ярл Эйрик подал сигнал всем остановиться, а сам направил свой корабль к кораблю Олафа. Затем, после короткой беседы, корабль Олафа двинулся к преграждающим им путь драккарам.

– Кто вы и кто ваш предводитель? – спросили с корабля Олафа.

В ответ им сказали:

– Мы викинги с Йомсборга, и наш предводитель – ярл Сигвальди сын Струт Харальда. А теперь назови себя, тот, кто взял добычу в наших землях и надеялся уйти незамеченным.

– Я конунг свеев, и зовут меня Олаф сын Эйрика Победоносного. И не слыхал я о том, что викинги с Йомсборга теперь стоят на защите вендских земель. Слыхал я зато, что повелителем у них – конунг Свейн, которому с недавних пор я подарил мир.

– Привет тебе, конунг Олаф, – раздался голос с корабля посередине реки. – Я – Сигвальди ярл, и рад я тебя видеть. Но нет ли с тобой Эйрика сына Хакона Злого, того, что изгнан из своей страны?

– Ярл Эйрик сейчас сопровождает меня, – ответил Олаф. – А какое у тебя к нему дело?

– Вот уж скоро с десяток лет, как у нас, йомсвикингов, есть дело к ярлу Эйрику. Но оно не касается тебя, конунг Олаф. Оставь добычу, взятую утром, и мы пропустим тебя в твои земли, – предложил Сигвальди.

– А что будет с ярлом Эйриком? – спросил Олаф.

– Он будет нашим почетным гостем до тех пор, пока не поклянется, что не сделает вреда Олафу Трюггвасону Норвежскому. Потом и он будет волен идти на все четыре стороны. Нам очень дорого встает содержать пленников знатного рода.

– Да уж, немало у вас в том опыта, – рассмеялся Олаф. – Только конунгу Свейну, когда гостил он у вас, пришлось жениться, чтобы вновь обрести свободу. А в твои клятвы, что ярл Эйрик сможет пойти, куда вздумает, верится с трудом. Не слышал я, Сигвальди ярл, чтобы о тебе говорили, как о человеке для которого клятва дороже золота. Верно, не встречал я тех, кто знал тебя поближе. – И с этими словами Олаф приказал развернуть корабль и повел его навстречу кораблю Эйрика.

Они стали борт к борту, и ярл с конунгом говорили так, чтобы их никто не слышал. Затем велели они своим кораблям строиться клином. И первым шел корабль Олафа, потому как у него были самые высокие борта. Затем шли корабли Эйрика и Гудбранда, затем – три корабля Олафа, а затем – два корабля с людьми Эйрика и два – с людьми Олафа. В пятом ряду встали два корабля, что дала Олафу его мать, Сигрид, и два корабля Олафа.

Клином построились они так быстро, что на кораблях йомсвикингов не успели опомниться, как увидели, что враги идут прямо на них. Олаф держал ближе к левому берегу, так что острие клина пришлось бы между четвертым и пятым слева кораблями йомсвикингов.

Хельги, который сидел на веслах, спросил Кетиля:

– У них на восемь кораблей больше. Кто победит?

На это Кетиль, стоя на носу с копьем и щитом, ответил:

–  Мы идем по течению, и мы построились клином. Йомсвикинги стоят в один ряд, и я вижу, что, чтобы не выгребать против течения, их корабли бросили якоря, которые они теперь быстро поднимают. Они не успеют перестроиться, и мы сможем прорваться сквозь их строй. А там, глядишь, и стемнеет. Это будет славная битва.

Рагнар Лысый с кормы добавил:

– Это будет славная битва, потому что короткая. Девять лет назад дрались мы с ними  полдня. У меня пересохло в горле, но бочонок с пивом оставался на носу нашего корабля, а у мачты шла знатная драка. Помнишь, Гудбранд? – спросил он.

– Да, я помню, как ты под конец схватил кормовое весло и начал им махать, так что люди падали в воду и справа, и слева. А потом, когда мы очистили корабль от данов, ты схватил бочонок и выпил его до дна. Не оставил нам не капли, – рассказал Гудбранд.

– Да, жажда тогда была сильная… Держитесь крепче все! Поднять весла! – крикнул Рагнар.

Хельги, как и все другие гребцы, поднял свое весло над бортом и упер рукоять в дно корабля. Впереди послышался треск. Это корабль Олафа шел борт к борту с кораблем йомсвикигов. Те не успели набрать скорость, и их корабль еще плохо слушался кормила. Потому они гребли, что есть силы. Теперь корабль Олафа сломал им несколько весел по левому борту, а поднятые вверх весла сбили кого‑то с носа в воду. Послышались крики, но копий никто не бросил ни с той, ни с другой стороны.

Затем корабль Гудбранда прошел по правому борту того же корабля йомсвикингов. Снова послышался треск ломаемых весел. Хельги видел, как слева от него появился борт вражеского корабля с вывешенными над ним щитами, потом почувствовал, как его весло обо что‑то ударилось. Пришло время для ближнего боя, и Хельги пригнулся, ожидая, что вот‑вот в них полетят копья, но кроме ругани ничего не услышал. Еще мгновение, и корабль йомсвикингов оказался у них за кормой. Рагнар крикнул им, чтобы налегли на весла. Еще три десятка гребков – и все их корабли прошли сквозь строй вражеских драккаров. Йомсвикинги не приняли боя.

– Почему они на нас не напали? – спросил Гудбранда Харальд Заяц, а у многих других людей в команде лица казались удивленными.

– Не думали они, что станем мы сражаться, – ответил Гудбранд. – Полагали они, что мы оставим им всю добычу и сторгуемся на то, чтобы уйти подобру‑поздорову. Но из Сигвальди плохой вождь – хитростью не заменишь доблести. Ежели бы на его месте был хотя бы Кетиль, то мы бы уже дрались против двух кораблей сразу или безоружные шли бы по берегу пешком.

– И что бы ты сделал, Кетиль, на месте ярла Сигвальди? – спросил Асгрим Сакс.

– Мудрый вождь расставил бы свои корабли выше по течению от устья протоки, по которой мы шли. И расставил бы их строем не поперек, а вдоль берега острова. Когда показались бы наши корабли, он бы велел начинать грести. И когда мы выходили бы по одному из протоки в Одру, рядом с каждым нашим кораблем было бы уже по два корабля йомсвикингов. Так он бы выпустил из протоки половину кораблей, а остальные бы запер в устье. Неплохой задел для переговоров о мире? – ответил Кетиль.