— Ну, иногда нужно пересилить нежелание вставать к плите, — вздохнула я, не про домового же рассказывать.

Ванька, разувшись, уверенно двинулся на кухню. Ой, забыла про Дэма сказать.

— О, привет, — весело произнес Ванька. — Мы уже виделись… Дэм, правильно?

— Верно, — улыбнулся тот и пожал протянутую руку. Чуть ли не впервые вижу, как он улыбается. — А ты Иван?

— Ага. Алин, а это твой кот? — он кивнул на колени Дэма, где Бегемот с удобством устроился, вытянувшись и разместив лапы у него на коленях, а хвостатую задницу… чуть повыше. Кажется, Бегемотик действительно очень быстро растет. Еще сегодня утром он помещался у меня на ладошке. Или, может, это какое-то свойство всех котов — вытягиваться, становясь почти в два раза больше?

— Ой, я забыла, что у тебя аллергия, — вздохнула я.

При опасной близости с любым животным у Ваньки начинается дикий чих и нервная почесуха. Лекарства, конечно, спасали, но обычно реакция мгновенная.

Ванька встал, как вкопанный посреди кухни, глубоко вздохнул пару раз и… ничего.

— Алин, кажется, твой кошак на меня не действует, — ошарашено произнес он.

— Может, еще не время? — хитро поинтересовался Дэм. Слишком хитро, как мне показалось. Ванька по-хозяйски заглянул в духовку и достал оттуда пирог.

— Алин, кажется, ты превзошла саму себя, — восхищенно рассматривая пирог, произнес он.

Он, украшенный сверху замысловатыми узорами, действительно выглядел чудесно.

— А что, она еще и готовить умеет? — ляпнул Дэм.

Ваня удивленно посмотрел на пустые тарелки.

— А ты еще не понял?

— Ну… — замешкался Дэм, а потом выкрутился. — Я этого не видел.

— Мы с ней знакомы давным-давно, — начал Ванька. — Но за все это время она готовила при мне лишь три раза. Сегодня вот четвертый. Она ужасная лентяйка.

Вечер прошел весело. Все весело шутили, а сама атмосфера была более чем комфортная. Впрочем, чему я удивляюсь? Рядом с Ванькой все люди чувствовали себя “своими”. Он заражал позитивом и жизнелюбием, рядом с ним всегда царило спокойствие и легкость. Если мне было сложно обзаводиться новыми знакомствами, то для Ваньки — раз плюнуть. Он рассказывал Дэму разные случаи из нашей жизни, а Дэм внимательно слушал и поддерживал беседу. Идиллия…

Аллергия у друга так и не началась, а под конец вечера Бегемот вообще перебрался к нему на колени и громко замурчал.

Засиделись мы глубоко за полночь, потому я предложила ребятам заночевать в комнате дедушки. Перемыв всю посуду под фырканье домового, я тоже отправилась на боковую.

Проснулась я от крика, своего собственного. Сон, опять этот страшный сон. Котенок сидел на подушке и удивленно на меня смотрел. Свет от ночника бликовал в глазах кота и создавалось ощущение, что те чуть светятся. А мне и без этого было страшно. Этот сон постоянно выводил меня из привычной колеи.

— Ты чего орешь? — на пороге моей комнаты появился заспанный и взъерошенный Дэм.

Я всхлипнула, даже не пытаясь совладать с эмоциями. Обняла Бегемота, отчего тот непонимающе мяукнул, хотя мгновением позже с удобством устроился у меня на руках.

— Пять утра, а ты орешь, как резаная. Мы спать-то легли всего несколько часов назад.

— Ничего, — буркнула я, вытирая слезы. — Прости, что разбудила.

Дэм по-хозяйски зашел в спальню и устроился на краю постели.

— Рассказывай, — требовательно произнес он.

— Просто сон плохой приснился.

— Какой? — пристально глянул в мои глаза Дэм.

— Не знаю, — вздохнула я. И рассказала, что этот сон снится мне уже давным-давно, что он меня очень пугает и когда рядом дедушка, мне, почему-то не так страшно, да и снится он намного реже. А сейчас… Уже вторую ночь подряд.

— Ты рассказывала Альвине?

— Да, она сказала внимания не обращать, а потом на картах гадала…

Глаза Дэма расширились от удивления, что я заметила даже в полумраке.

— И что… сказали карты?

— Ерунду какую-то. Альвина сказала, что, скорее всего, они что-то путают.

— Эти карты не врут никогда, — выдохнул Дэм. — И если Альвина решила их взять в руки после… после того, что было, то значит у нее на тебя какие-то планы.

— Что это значит? — нахмурилась я.

— Это значит, что она тебе доверяет, и будет учить. Ты, может, всего лишь человек, но если захочешь, то толк выйдет. Если очень захочешь, то даже можешь присоединиться к династии ведьм.

— Зачем ты это говоришь? — поинтересовалась я. — Да и не хочу я становиться ведьмой.

— Ну а почему бы и нет? Раз уж ты в лодке. За эти пару дней Альвина приняла решение, а ее мнению я доверяю. Марине, к примеру, она не гадала. Да и относилась крайне прохладно.

— А что эта за история с картами?

— Я не могу тебе об этом рассказать, — строго ответил Дэм. — Зато могу рассказать кое-что про твоего кота.

— М?

— Ну, во-первых, это настоящий фамильяр. Во-вторых, фамильяр не инициированный и не способный войти в полную силу. И в-третьих, он привязался к тебе и не сможет теперь найти ведьму, способную раскрыть весь его потенциал, а, судя по всему, он у него немалый. Возможно, появление фамильяра произошло из-за того, что ты вошла в наш мир, а он раскрыл перед тобой часть тайн.

— Но…

— А теперь спи. Тебе через три часа вставать.

— Я не могу заснуть после этого сна, — прошептала я.

— Страшно? — подколол Дэм.

— Типа того.

Дэм внезапно протянул руку к моему лицу, аккуратно дотронулся до лба, до подбородка. Сердце забилось сильнее. Это все могло бы выглядеть очень романтично, если бы после этих прикосновений сознание не начало меркнуть, и я не заснула. Магия, карты, фамльяры… ешкин-кошкин… Я, кажется, окончательно во всем запуталась.

Полторы недели пролетели незаметно. Сначала университет, потом работа, а после возвращение домой, к Бегемотику, который походил уже на взрослого крупного кота.

Рос он не по дням, а по часам… Оставалось только надеяться, что в своем “взрослом размере” он все еще сможет помещаться в квартиру.

Дедушка так и не вернулся, лишь однажды отправил весточку смской, в которой сообщал, что его “миссия” потребует чуть больше времени и чтобы я его не теряла. Пообещал, что к моему дню рождения он будет дома.

И все бы ничего, вот только кошмары мучили меня чуть ли не ежедневно. Из-за этого недосып принял совсем уж опасный оборот — настроение было паршивым, периодами накатывали истерики, на нескольких лекциях я просто отрубалась, один раз даже во время обеденного перерыва у Альвины. Глаза слипались на ходу, но я со всех сил пыталась этому противиться. Кофе употребляла в непомерных количествах, в чайной стала чуть ли не постоянным клиентом.

Удивительно, но Марина относилась ко мне нормально, в некоторых ситуациях даже сочувствовала. Если отбросить ее выпады, наподобие “коровишна”, то нас бы можно было назвать добрыми знакомыми. От чего суккуб воспылала ко мне симпатией я не знала, а в магазин она не заглядывала.

Ванька, замечая мое состояние, проводил со мной почти каждый вечер. Но если сперва пытался куда-нибудь вытащить, то после того, как я несколько раз отрубилась в кинотеатре, отбросил попытки. Просто наведывался ко мне с вредными чипсами и флешкой с фильмами. Он явно чувствовал ответственность за меня пока не было дедушки, и сам комментировал свою гипер-заботу словами: “За тобой нужен присмотр, мне не нравится твое состояние”. Иногда к нам присоединялся и Дэм.

Иногда, чтобы помочь мне заснуть, он использовал магию. Я чувствовала, что он догадывается, откуда берутся мои кошмары, но напрямую спросить боялась. Несколько раз я замечала их задумчивые переглядывания, а однажды подслушала разговор:

— Ты нашел его? — обеспокоено спросила Альвина, когда я направилась в подсобку за тряпками.

— Ни его, ни метку… Это все очень странно. Но он мог поставить блок. И если мы спросим в открытую, девочке будет очень больно.

— Кто-то из высших?