— Видишь что-нибудь? — парень решил перевести тему. Каждый раз, когда Альвина предавалась воспоминаниям о фамильяре, воздух будто наполнялся током, сгущался. А сама ведьма становилась мрачнее тучи.

— Словно белый лист, ни одного образа поймать не могу, — резко ответила Альвина. — Было бы понятно, если бы по старым снам работали, но тут в самом процессе поймать пытаюсь, а словно стена выстроена, причем ей же самой. Ни по одному воспоминанию не зацепиться!

— Не понял, — растерянно ответил Дэм. — Разве ты не можешь просто заглянуть в ее голову и посмотреть, где ее сознание?

— Тьфу ты! — выдохнула Альвина. — Ты считаешь, что залезть в голову к человеку во сне так просто? Для этого надо зацепиться за какое-то воспоминание из жизни, начиная с того, что она могла есть на завтрак и заканчивая первой сильной влюбленностью. Что угодно, но чем сильнее воспоминание, тем четче будет видение того, где сознание пребывает сейчас. А тут вообще ни за какое воспоминание не цепляется, ни по тому, что я по картам увидела. Ни по тому, что тут было…

— Что это значит?

— А сам как думаешь?

— Она ничего не помнит? — тихо проговорил Дэм, отодвигая книгу в сторону.

— Похоже на то. Либо на ней слишком мощные блоки.

Бегемот плавно встал и, не обращая внимания на недовольство Альвины, лег хозяйке на грудь и низко замурчал, вытягивая лапы к шее. Вокруг мягких подушечек проявился зеленый свет, тянущийся к голубому — Альвины. Ведьма вздрогнула, давно ей не приходилось работать в связке с фамильяром.

Дэм около часа наблюдал за тем, как голубая магия переплетается с зеленой, окутывающей тело девушки. На лице у Альвины появилась испарина, а кот с каждой минутой мурчал все тяжелее и тяжелее. В один момент все прекратилось, зеленые языки плавно вернулись к Бегемоту, словно осьминог собирал свои щупальца воедино, а голубые — растворились в воздухе. Альвина шумно выдохнула.

— Если бы были блоки, то они были бы сломлены. Боюсь, Альвина и правда ничего не помнит. Это и хорошо, и плохо. Пока она не вспомнит, она не сможет вернуться. Но… вместе с тем… Пока она не вспомнит, Хар Дарсан не сможет сделать пометку в графе «душа принята». Ее потеря памяти сыграла с нами злую шутку…

Я сталкивался с более ужасными вещами,

чем мои собственные воспоминания. (с)

Проснулась я от того, что кто-то тряс меня за плечо. С каждой секундой все настойчивей. Глаза открывать не хотелось — казалось, что гонка продолжается и ничего хорошего пробуждение мне не светит. Кое-как разлепив глаза и сфокусировав зрение, я увидела перед собой существо, с серо-зеленой болотной кожей. Широкие черные рога-наросты на манер французской косы тянулись от лба к спине, узкие плотно сжатые губы терялись на фоне огромных черных глаз, чуть искаженно отражающих все вокруг, в том числе меня саму. Голова по форме напоминала богомолью. Это еще что за ешкин-кошкин?!

— Встать? — высоким голосом спросило существо, наклоняя голову вбок.

Кое-как опираясь на стенку и фактически вжимаясь в нее всем телом, я поднялась на ноги. Существо было мне по плечи. Теперь, когда оно смотрело снизу вверх, было не так жутко. С такого ракурса стала заметна тонкая хрупкая шея, длинные руки-спички и ноги, ничуть не объемнее рук, с трехпалыми ступнями.

— Ши, — существо стукнуло себя в грудь. — Я тамми, ты человек. Имя?

— Лина, — хрипло проговорила я, вспоминая, о каком имени говорила Виевне. Куда меня, черт возьми, занесло?! Почему все происходящее вокруг кажется мне несусветной дикостью?! На мгновение веки тамми прикрылись, существо будто задумалось.

— Идти, — махнув рукой в сторону замка, проговорил он…оно? После чего спиной вперед, не отрывая от меня взгляда огромных глаз, Ши пошел вдоль короткого туннеля, в котором я устроила ночлег. Он активно жестикулировал верхними конечностями, приманивая меня словно кошку. — Идти. К хозяин.

Оглянувшись в сторону затемненного стекла, я вновь посмотрела на густой лес. Мазнув рукой по гладкой поверхности, я поняла, что зеркало так просто меня не выпустит. Кажется, истинный смысл той лесной песни сводился к тому, что какой бы путь я бы не избрала, вернуться назад не получится…

Тамми Ши — не знаю, что из этого имя, что фамилия, а что название самой расы — привел меня в небольшую светлую комнату, в центре которой стояла огромная бадья с пышной голубой пеной. Я настолько удивилась, что в этой комнате не оказалось чудищ, мечтающих меня сожрать, змей, ползущих в моем направлении и полчища жуков, что даже сперва не поняла для чего эта бадья нужна.

— Мыться, — с упреком произнес Ши. — Человек грязный, человек вонять. Хозяин не любит, когда вонять.

Ух ты! Он может вполне связно и понятно изъясняться, оказывается. Ну и что, что он сейчас заявил про то, что от меня несет. Главное, с ним можно наладить контакт! Но сперва да, лучше помыться.

— Пока человек мыться, Ши нести одежда, — вновь активно жестикулируя произнес тамми.

— Спасибо, — как можно дружелюбнее произнесла я. Звон в голове не беспокоил, а в самом тамми не чувствовалась агрессия. Хотя и Виевна мне сперва помогла…

Как только с той стороны щелкнул замок, я еще раз оглядела комнату. Похоже, оставлять меня без надзора никто не планирует и дверь заперли, хотя прекрасно знают, что далеко я не убегу. Стянув с себя то, что осталось от платья, я подошла к бадье. Потрогав рукой мягкую душистую пену, проникнув сквозь нее к воде, я с наслаждением выяснила, что водица горячая. Заметив небольшую трехступенчатую лесенку сбоку, я поднялась повыше и присела на узкий бортик, перекидывая через него ноги. Ступни тут же пронзила острая боль, глаза налились слезами, а изо рта вырвался всхлип. Раны покрылись белой шипящей пеной, стали затягиваться на глазах. Боль была страшной: хотелось визжать, выть и бессильно крушить все, что попадется под руку, но мне оставалось лишь лупить по воде и бортику. Боль отступила в одно мгновение. Выходит, вода или пена — лечебные?

Подтверждая свою догадку, я опустила ноги целиком. Голень в местах пореза тут же начала щипать, царапины — затягиваться. Закусив губу, я начала погружаться в воду полностью.

Через пять минут я уже расслабленно откинула голову на бортик. Кажется, жизнь налаживается: в последние пять минут мне не надо было куда-то идти, от кого-то бежать, прятаться.

Щелкнул дверной замок, я инстинктивно погрузилась в пенистую воду по самый подбородок. Еще непонятно, какого этот Ши пола.

— Одежда, — лаконично произнес тамми, складывая светлый сверток на стул у стены. Смотрел он сугубо вниз, в мою сторону даже взгляда не поднял. — Я ждать за дверь.

Минутой позже я выяснила, что Ши принес широкое полотенце и длинное свободное светлое платье, именуемое в народе мешок. Мешок помытый, выстиранный, но все же одевать в него следует картошку, а не человека. Ну да ладно, меня тут и так окунули в чудесатую заживляющую жидкость, дали то, что можно на себя натянуть взамен подранных лохмотьев. Кое-как вытеревшись, я подпоясала мешок лежащей тут же веревкой и вышла из комнаты.

Ши, стоявший прямо напротив двери, тут же встрепенулся.

— Следовать, — тамми двинулся вперед по темному коридору, не забывая оглядываться на меня. Да иду я, иду!

— А куда мы идем? — чуть позже спросила я, стараясь разболтать Ши. Коридоры были завешаны картинами, уставлены различными вазами разных эпох. Ковровые дорожки сверкали разноцветными яркими пятнами. Весь интерьер казался настолько вычурным, насколько это возможно.

— К хозяин, — равнодушно произнес тамми. Свернув в очередной коридор, я увидела новый интерьер. Спокойные тона, мраморный пол, по которому тихонько цокали длинные когти тамми. Иногда навстречу выходили такие же, как Ши. Никакого внимания на нас они не обращали, словно все, что происходило, было для них обыденностью.

Мы подошли к высокой резной двери. Тамми молча открыл дверь и пропустил меня вперед. Огромная зала с большим количеством алых свечей, летающих в воздухе, высокий трон из темного дерева, к которому вела длинная дорожка, переливающаяся языками пламени. Темный мраморный пол, в котором отражались огни свечей, напоминал звездное небо. Зрелище представлялось грандиозным…