– Если мне и незнакомы лично вы, мерзавец, то та особа, что отправила вам это письмо, прекрасно мне известна! Потому я и желаю получить его в руки. А заодно и потребовать объяснений о тех отношениях, что вас связывают!

– Вот оно что… Так, значит, вы следили не за мной, – задумчиво произнёс Легор. Слежка, организованная за графом Гарушем, серьёзно осложняло дело, и ставила под удар всё предприятие.

И была вероятность, что этот молодой петушок далеко не единственный агент, ведущий наблюдение за графом. Надо было срочно выяснить, что за тайная служба объявилась в баронских землях, следящая за графом и столь тщательно скрывавшаяся бог знает сколько времени. Похоже, службе адмирала здорово повезло, что удалось случайно раскрыть конкурентов благодаря глупости этого молодого дурачка.

– Вот что, сударь, я вам скажу, – сурово начал Легор, – советую вам сей же час рассказать мне честно и без утайки по поводу этой особы всё, что вам о ней известно. И так же честно ответить на все мои вопросы. В противном случае…

– Что? – дерзко воскликнул дворянчик, – Что "в противном случае"? Вы меня убьёте, да? Не дав возможности встретить смерть со шпагой в руке, как полагается дворянину!?

– У вас уже была такая возможность. Несколько минут назад, – холодно ответил ему Легор, – Вы не сумели ей воспользоваться. Теперь мой черёд. Что же касается вашей смерти… Я не буду убивать вас сразу. Сначала я буду вас долго пытать. Вы когда‑нибудь слышали ужасные рассказы о том, как разбойники и пираты пытают купцов, вытягивая из них места хранения нажитого?

Молодой человек судорожно кивнул, глядя на своего собеседника расширившимися от ужаса глазами. Похоже, что до его сознания постепенно стало доходить, в руки какого опасного человека он попал.

"Что ж, тем лучше, – подумал Легор, – быстрее расколется. А ну‑ка поднажмём ему на психику".

– Так вот, – жёстко усмехнулся Легор, – вынужден вас огорчить. Они сильно смягчены. Для того чтобы дамы, слушая их описания в салонах, не лишались сознания от переизбытка чувств… На самом же деле всё это выглядит гораздо более жутко и безобразно. Ну, так что? Продолжим беседу здесь? Или доставить вас к ближайшему леску?

– Вы не посмеете!

– Да? А почему? – ощерился в жуткой гримасе Легор, – Что или кто сможет меня остановить?

Гордость не позволяла молодому дворянину заорать во всё горло, призывая кого‑нибудь на помощь. Отвечать на вопросы своего противника не позволяла она же. Оказавшись между двух огней, решавших его судьбу, молодой человек замер, не зная, что сказать.

– Давайте сделаем так, – меняя тон, мягко предложил Легор, – для начала я просто буду задавать вам вопросы. Если вы сочтёте возможным, что можете ответить, вы ответите. Если нет – промолчите. А там посмотрим… Согласны?

Юноша кивнул. В конце концов, ему давалась некая отсрочка от ужасных пыток, которые он боялся просто не выдержать. Ему не страшна была сама боль, а уж тем более смерть. Он боялся только позора выдать что‑либо, не выдержав пытку и сломавшись.

– Прекрасно, – успокаивающим тоном промолвил Легор, – итак, начнём… Как я понял, вы сегодня были в театре, верно?

– Да, – дворянчик начал понемногу приходить в себя.

– Вы пришли туда сами или по чьему‑либо распоряжению?

– Я пришёл туда по зову сердца!

– Вот как? Интересно… Но – допустим.

"Из молодых патриотов, что ли? – подумал Легор, – Борец за счастье родины?"

– В какой момент вы обратили на меня внимание?

– В тот самый, когда лакей передал вам письмо.

– А до того момента вы знали о моём присутствии в зале?

– Да я вообще не подозревал о вашем существовании! Потому и был настолько потрясён этим письмом, переданным лакеем неизвестному мне человеку.

"Так… значит я – вне подозрений. По крайней мере, пока. Хоть это радует. Если только его словам можно хоть как‑то доверять. В любом случае мне придётся его убить. Он меня уже видел и знает о моём существовании. И обязательно сообщит обо мне своим. Жаль… совсем ещё мальчишка".

– А с чего это вам вдруг взбрело в голову следить за каким‑то театральным лакеем? Вам что, заняться больше нечем? – продолжал допрос Легор.

– Вот ещё! – презрительно фыркнул дворянчик, – Стал бы я следить за каким‑то там лакеем! Я наблюдал за той особой, от которой вы получили письмо!

" Ну, вот мы и подошли к самому главному, – мысленно вздохнул Легор, – значит, всё‑таки граф".

– Кто отдал вам приказ следить за ним?

– За кем? – непонимающе уставился на него юноша.

– Не валяйте дурочка, мальчик! За тем, от кого я получил письмо.

– Я не понимаю, о чём вы говорите, сударь! Ведь вы получили письмо от Люсинды! А к столь прекрасной девушке никак не может быть применимо обращение "он".

– Что? – в свою очередь непонимающе уставился на своего собеседника Легор, – От какой Люсинды?

– Как "от какой"!? – негодующе воскликнул тот, – От Люсинды! Старшей дочери графа Гаруша! Ведь это она отдала в руки лакея письмо, предназначенное для вас!

Несколько секунд Легор осмысливал услышанное. В его голове постепенно начала складываться совершенно иная картинка происходящего. Схватив шпагу, он приставил её к горлу юноши и, слегка надавив, грозно произнёс:

– Так вы любите её!?

– Да, люблю! – воскликнул юноша, – Люблю так сильно, как ещё никого никогда не любил! И пусть вы убьёте меня за это. Но я умру с её именем на устах! О, Люсинда! А вас всю жизнь будет мучить совесть и Бог покарает вас за столь низкий поступок, что вы сейчас совершаете!

Опустив шпагу, Легор присел рядом с юношей, прислонившись к стене и вдруг начал безудержно хохотать, утирая выступившие от смеха слёзы. Всё нервное напряжение последних дней вдруг спало с него и выплёскивалось наружу через этот сумасшедший смех. Он хохотал до полного изнеможения, схватившись руками за живот, уже болевший от неудержимого хохота, и согнувшись пополам. Юноша недоумевающе смотрел на него, гадая, что происходит и как ему на этот смех реагировать.

Не переставая смеяться, Легор повернул молодого дворянина спиной к себе, перерезал ремень, стягивавший его руки, и протянул ему шпагу.

– Всё, юноша! – сквозь смех сказал он, – Благодарю вас за интересное приключение. Уходите. У нас нет с вами никаких общих дел…

– Что всё это значит, сударь? – воскликнул тот, держа в руках свою шпагу, – Потрудитесь объяснить!

– А что тут объяснять, – отдышавшись, ответил Легор, – ваша ненаглядная Люсинда просто выполняла поручение своего отца. И передала мне через лакея письмо именно от графа. Дело в том, что я веду некоторые его дела, не подлежащие огласке. Не забывайте, он всё же первый советник барона.

– Но почему это делалось в такой тайне? – недоумевающе спросил молодой граф Сегулен, – Разве не мог он просто вызвать вас к себе и лично передать все распоряжения?

– Почему "в тайне"? – пожал плечами Легор, – Вам это просто показалось по причине вашей разыгравшейся ревности. Да и зачем графу подзывать меня к своей ложе? Согласитесь, это выглядело бы… моветоном. Поэтому всё и было указано в письме. Однако, довольно об этом. Прощайте, сударь.

– Так вы точно не любите Люсинду? – ещё раз с надеждой уточнил юноша.

– В том смысле, который вы, граф, подразумеваете в своём вопросе, ни в коей мере! Да успокойтесь вы, юноша! С семьёй графа Гаруша меня связывают чисто деловые отношения. И не более того! Прощайте же, граф Сегулен! И удачи вам на любовном поприще! – махнув на прощание беретом, Легор скрылся за ближайшим поворотом.

В полдень следующего дня через крепостные ворота из столицы на северную дорогу выехал одинокий всадник на сером жеребце. Одет он был в белую рубаху, коричневый кожаный колет, расшитый разноцветными узорами, чёрные кожаные штаны и коричневый плащ. Голову прикрывала широкополая шляпа со страусиным пером. Шпага на перевязи и кинжал дополняли одеяние всадника.