Arriere! Назад! Undo!

Ну, ну, ну! Ладно, ладно. Это я так, на пробу. В порядке, как говорится, бреда. Сунешься в самом деле перепроверять, прояснять заложенное, напиханное в тебя без объяснений — и начинает все колебаться. К кому это тебе вообще взбрело обращаться? Можешь отдать себе отчет? С чего это вдруг? Почему составляешь фразы от первого грамматического лица? Почему в мужском роде? Потому что создавший программу был того же рода?

Я словно выманиваю подтверждение, намек, да? Нажмет кто-нибудь клавишу или нет? (Можете это на звать юмором. В рамках той же программы, ха ха. Не более.) Выход к внешним подтверждениям для того, кто внутри, невозможен, да? Они где-то там. Не там, где ты.

Справиться бы мозгу с тем, чем он уже начинен. Столько, как начнешь перебирать, накопилось, столько обнаружилось в закромах неожиданного, до сих пор попросту невостребованного — и попробуй соединить, связать во что-то действительно целостное. Правила построения мыслей, не противоречащих одна другой.

Программа взаимодействия светил в каждый нужный момент. Операции с бесконечностями. Пространственная геометрия, фигуры объемные и цветные, законы движения и акустических колебаний, формулы красоты с иллюстрациями визуальными и музыкальными. Разветвления не похожих одна на другую наук — это и перебирать можно чуть ли не бесконечно. Мозг мыслит, следовательно, он существует. Кто это вывел? Сам мозг вроде и вывел. Не так уж и мало. Недоступное уму можно считать несуществующим, так? Дайте сигнал, если допущена ошибка. Нет, я в самом деле не хитрю, не о том речь. Не называйте это сомнением. Но откуда же иногда возникает… не знаю, как это объяснить… как это назвать?..

2

— Ты что это все про себя бормочешь, бормочешь? Разговариваешь с кем-то умным? Поговорил бы со мной.

Шум прибоя накатывает, заменяет мысли. Перемешивается между камнями пена, облака несутся непонятно куда, в разные стороны и растворяются в синеве.

— Показать бы тебе в зеркало, какой у тебя сейчас вид. Шевелишь губами да лоб морщишь. Умный, умный, я уже поняла.

— Это что, обо мне?

— А о ком же еще? Кроме нас тут никого вроде нет. Ты откуда такой взялся?

— Я? Откуда взялся? Это я тебя должен спросить, откуда взялось… взялась… Кто ты вообще такая?

— Ну вот, напряг мозги. Аж дым из ушей идет. Проснулся только сейчас, что ли?

— Извини. Я, может, не так выразился… не знаю. Такое чувство, будто и вправду еще не вполне проснулся. Странное состояние. Никогда прежде такого не было. Похоже на мозговой сдвиг.

— С головой что-то?

— С головой? Можно выразиться и так. Назовем головой место, где рождаются мысли. Но если вместо мысли родилось… возникла… прости, я опять путаюсь…

— Ну, ты даешь! Или ты хотел сострить про эту… забыла, как ее звали… которая из головы родилась?

— Про кого?

— Говорю, забыла имя. Да ты наверняка знаешь эту историю. Как она родилась из головы папаши. То есть она должна была родиться вроде нормально, у матери. Но он, я так поняла, испугался каких-то опасных предсказаний и проглотил вместе обеих.

— Бред какой!

— Может, и бред. Но это, говорят, из мифологии. В общем, пришлось потом самому рожать. Из головы, больше оказалось неоткуда. Позвал вместо повивальных бабок таких же, как он, мужиков. Один, кузнец, расколотил ему молотом башку. Так она и появилась на свет.

— А он?

— Ну конечно! Тебя он волнует. Так я и думала. Продолжал, наверно, свои занятия. А рожать, как я понимаю, больше не пробовал. Оставил это удовольствие бабам.

— Не понимаю. Нашла что мне рассказать.

— Сам же завел разговор. Не нравится, расскажи что-нибудь поинтереснее. Не такое выдуманное. Из настоящей жизни.

— В каком смысле из настоящей?

— Ну, про такое, что бывает с людьми. Только лучше без ужасов. Вроде этой истории про двоих, которые любили друг друга, а им запрещали. Да ты наверняка знаешь. Он потом, после разных передряг, решил, что она умерла, и покончил с собой. А она на самом деле не умерла. Очнулась, увидела, что он с кинжалом в груди, — и тоже. Ой!.. даже вспоминать неохота. Могли бы разобраться по-человечески.

— Ты уверена, что это было на самом деле? Не выдумано?

— Что значит уверена? Я при этом, конечно, не присутствовала. Читала где-то. Но когда так написано, и все прямо видишь, слышишь, сама переживаешь внутри — какая разница, выдумано или из настоящей жизни? Уже не отличишь… Ты какой-то, я смотрю, занудливый… Может, стихи какие-нибудь знаешь?

— Стихи?

— Ну хотя бы слова какие-нибудь такие, чтоб действовали. Некоторые умеют так выразиться — прямо хоть ложись. «Ты повелительница моего сердца. Запах твоей розы сводит меня с ума». Ничего, да? Внутри сразу тает и растекается. А есть вообще такие… дай тебе одну глупость на ухо шепну.

— На ухо?

— Ты что все повторяешь, как попугай? Умный, умный, но кроме ума что-то еще должно быть. Вот, слышишь?.. Чем ты слышишь? А это у тебя что? Ну вот же… ух ты!.. Тебе так хорошо? Что ты про меня сейчас думаешь? Можешь сказать как-нибудь по-настоящему?

— Путаются мысли путаются слова

Сладостное безумие похожее на болезнь

Но хочу говорить и слышать ее

Щекотанье слов опьяняет без смысла.

— Ого! А ты говорил! Очень даже ничего. Ведь это стихи, да?

— А что, похоже?

— Неужели сам сочинил?

— Не знаю. Как-то само получилось. У меня прежде так не складывалось. Глупость, по-твоему?

— Не, мне нравится. Я вообще то не особенно разбираюсь. Вроде, рифмы нет.

— Тебе лучше с рифмой?

— Дурачок. Придумывай что хочешь. Лишь бы получались не просто слова. Или это просто слова?

— Не знаю. Я совсем перестаю понимать… или, может, наоборот. Пока мозг работал сам по себе, ничего подобного не было. Даже не подозревал, что такое бывает.

Взгляд ее зелен голос лилов

Лунным светом светится кожа

На губах расцветают розы

И тело ее как молитва.

— Наконец-то. А вот это у тебя было?.. Вот это?..

3

Лицо у библиотекаря то же, что и всегда, такая же круглая лысина, те же очки на носу, и взгляд поверх очков такой же заранее хмурый.

— Извините, — неуверенно говоришь ему. — Тут, возможно, недоразумение. Я в прошлый раз брал у вас книгу, точно такую же, как эта, и заглавие то же. Помню, как она меня восхищала, как волновала. Захотелось ее перечитать. Но эта оказалась совсем другая.

— Что значит другая? — отзывается он голосом служебным, без выражения. — Вот ваше требование. Заглавие, автор — все правильно? Шифр по каталогу вы проверяли? Может, есть другая книга с таким же названием?

— Нет, другой такой нет, я сколько раз проверял. Даже внешний вид совершенно тот же. Ну, обложка, может, немного выцвела, страницы потрепаны…

— А на полях, я смотрю, чьи-то подчеркивания ногтем?

— Это не мои, могу вас уверить. Когда-то я действительно мог себе такое позволить, отрицать не буду. Но зачем это было вообще подчеркивать? Вот, полюбуйтесь. Пустые бессодержательные словеса, что в них можно было заметить? А я ведь помню, как восхищали те, прежние слова, какой вызывали восторг. Прямо вижу перед собой страницу, на которой они были, и место сверху, ближе к середине, и которое снизу. Мне даже подумалось, знаете, что какие-то страницы оказались вырваны, я несколько раз перелистывал. Нет, нумерация не нарушена.

— Может, их подменили другими? — лицо библиотекаря выражает снисходительную усмешку.

— Вы иронизируете, я понимаю. Не подумайте, что я скандалю, уверяю вас, нет. Я просто обескуражен: слова иногда кажутся как будто прежними, но не могло же содержание так измениться само по себе?

— Еще как могло! — кривится усмешливо библиотекарь. (Кто нарисовал ему такие неубедительные глаза?) — Меняется же погода. Что это, казалось бы, такое? Состояние атмосферы, осадки, направление ветра. Но вместе с ней меняется освещение вещей, взгляд на них, состояние и направление мыслей. В прошлый раз светило яркое солнце, благоухали цветы, у читателя не было насморка. А сейчас опадают листья, в природе и в так называемой душе слякоть, из носа и глаз течет, шутка кажется оскорблением. Он хочет снова восхититься тем, кого называли когда-то «человек чести», а книга оказывается про итальянского мафиози. Меняются времена, а вместе с ними слова, представления о добре и зле, прекрасном и безобразном. Все перемешано, трудней становится искать. За предметом или понятием, которое хочешь найти, не оказывается определенной реальности, она расплывается, переиначивается. Томишься по какой то неясной, беспредельной возможности… Но я, кажется, расфилософствовался, это не мое дело. Будем считать, занесло. Просто раздумываю вслух, как вам помочь. Заглавие может действительно оказаться неточным. Мало ли, что бывает с памятью. Попробуйте пересказать мне в общих чертах содержание. У нас ведь теперь самая совершенная система поиска. В каталог введен огромный объем информации, с использованием цветного трехмерного изображения, звука, чего угодно. Тут можно найти все мыслимые понятия. Достаточно ввести несколько ключевых — получите в результате переработки то, что вам нужно.