— Мой лорд! — глаза Аренди заблестели от слез. — Как я рад видеть вас живым!

Коракс не ответил ему взаимностью. Он посмотрел на космического десантника, крепко сжав руки за спиной.

— Почему ты здесь? — требовательно спросил примарх.

— Мы получили зов, мой лорд, — в смятении ответил Аренди. Он оглянулся. Комната не предназначалась в качестве тюремной камеры, но из нее вынесли всю мебель, кроме скамьи. — По правде говоря, я не ожидал вновь оказаться в плену.

— Доверие — редкий ресурс в наше время, — произнес примарх, жалея о правдивости своего высказывания. — Не все — те, кем они кажутся.

— Эта истина мне хорошо известна, — Аренди немного расслабился и опустил руки. Внезапно он ухмыльнулся. — Для меня такое облегчение видеть вас в добром здравии. Мы думали… Горгон и Драконий Лорд мертвы… Там царила анархия, но мы надеялись, что вы уцелели. Если кто–то и мог, говорили мы, то только Лорд Воронов.

— Воспоминаниям будем предаваться позже. Что такого ты хотел сказать, о чем услышать могу только я?

— Прошу прощения, лорд Коракс, но мои сведения могли бы посеять недовольство, попав не в те уши, — сказал Аренди. Во время разговора он начал жестикулировать, что живо напомнило Кораксу о былой экспрессивности командора. — Есть еще одна тюрьма, мой лорд. Говорят, это целый мир, где мятежники держат в заключении миллионы людей. Среди них есть легионеры, многие из них солдаты Имперской Армии, но большинство — обычные гражданские. Плохая история, мой лорд. Очень плохая.

Мысль заставила Коракса оцепенеть, в памяти всплыли воспоминания о Ликее. Примарх отогнал их, чтобы сосредоточиться на текущих заботах.

— Почему эти новости таят опасность? — пробормотал он. — Здесь нет ничего удивительного. Предатели порабощают миры по всей галактике.

Коракс невольно зарычал, и его перчатки сжались в кулаки. Аренди поднял руку, словно подумав, что примарх собирается ударить его.

— Это лишь слух, мой лорд, — предупредил легионер. — История, передававшаяся от одного к другому по ненадежной цепочке. Это даже может быль ловушка, чтобы заманить нас.

— Теперь я понимаю твой отказ говорить, — сказал Коракс. Некоторые из его командоров, а также рядовые воины могли ухватиться за любой шанс, который, невзирая на последствия, позволил бы им снять с себя бремя. И все же Аренди честно указал на изъяны своей истории. — Ты поступил правильно, что молчал до сих пор. Система Карандиру далеко отсюда. Потребуется немало усилий, чтобы проверить эти слухи.

— Да, в паре тысяч световых лет, лорд. Возможно, это и неважно. Мы прибыли служить, какими бы ни были ваши приказания. Мы надеялись… Даже в длиннейшие из ночей и наихудшую погоду мы продолжали верить, что легион уцелел. Это было нелегко, — голос Аренди затих, когда он пристально посмотрел на примарха. — До нас доходили и другие слухи. Дикие истории. О том, что легионы уничтожены, а их примархи повержены. Те, кто охотились на нас, когда мы ловили их, насмехались над нами, рассказывая о гибели Гвардии Ворона. В это было сложно не поверить, но мы держались. Мы знали, что они лгут.

— Не совсем, — с вздохом ответил Коракс. — Мы больше не то войско, что существовало до Исствана. От старого легиона осталось менее четырех тысяч воинов.

Аренди уставился на примарха, его брови сошлись вместе, на лице проявилась боль.

— Полагаю, я надеялся на слишком многое. Нам следовало понять. Выбраться нам удалось с большим трудом. Почему мы ожидали, что остальному легиону повезет больше?

— Как ты выбрался с Исствана? — тихо спросил Коракс, сверля космического десантника мрачным взором.

— Благодаря удаче и рассудительности, — признался Аренди. — Предатели были так заняты убийствами, что какое–то время не осматривали мертвецов. Я дождался ночи, а затем ускользнул. Я знал, что слишком рискованно выходить на обычные частоты легиона, но спастись удалось и другим, поодиночке или небольшими группами. Не только Гвардейцы Ворона, но Железные Руки и Саламандры также. Отступники пытались выследить нас, и некоторые погибли или сдались, но мы всегда оставались на ходу. В конечном итоге мы натолкнулись на грузовой лихтер, который перевозил припасы на один из наблюдательных постов. Мы сумели захватить его, а затем вывели на орбиту.

Аренди почесал лоб, и с него отшелушилась кожа. Внимательно разглядывая легионера, Коракс заметил в его глазах бесконечную усталость. Кожа бывшего командора, лишенного питательных веществ и сна, стала сухой и крапчатой, как у бледной ящерицы, а глаза — налитыми кровью и с темными кругами под ними.

— Как давно?

Аренди пожал плечами.

— Трудно сказать наверняка. Мы пробыли на Исстване приблизительно шестьсот тридцать дней. Дальше из–за быстрых варп-прыжков точное время назвать сложно. Мы прыгали от системы к системе, просто ища союзников или врагов, пытаясь сделать все возможное, чтобы насолить предателям.

— Шестьсот тридцать дней? — теперь настал черед Коракса поражаться, но когда удивление прошло, ему на смену пришла гордость. — Великое достижение. Что насчет других, Саламандр и Железных Рук?

Аренди неожиданно отвернулся и сжал руки, сцепив задрожавшие пальцы.

— В плену или мертвы, скорее всего.

Какое–то время Коракс пристально изучал Аренди, пытаясь сделать для себя выводы. Он был почти уверен, что перед ним действительно ветеран Ликея, возвысившийся в рядах Гвардии Ворона, чтобы стать одним из самых доверенных командоров примарха. Все в Аренди выглядело настоящим, начиная с его манеры речи и заканчивая запахом и поведением. История казалась не только правдоподобной, но и трагичной, и в глазах космического десантника читалась искренняя боль, боль, которую Кораксу приходилось видеть тысячи раз в глазах тех, кто выбрался с Исствана вместе с ним, при воспоминаниях о братьях, оставленных ими на поверхности.

— Я принял решение не возвращаться на Исстван, — тихо промолвил примарх.

Он впервые признался в этом вслух, хотя подобные мысли озвучивали другие, не обвиняя его, но скорбя вместе с ним.

Коракс встретился со страдальческим взглядом легионера.

— Я знал, что будут другие выжившие, но нам угрожало нечто более страшное. Остановить Гора было важнее.

Взгляд Аренди стал твердым, он сжал челюсть, но кивнул.

— Конечно, мой лорд. Я понимаю. Вероятно, выбор дался вам нелегко.

— Нет, — решительно произнес Коракс. — Он был одним из самых легких, что мне приходилось делать. Я никогда не считал ни одного своего воина расходным материалом — и не считаю до сих пор — но я никогда не жалел и не сомневался в принятом решении. Чаши весов покачнулись так сильно, что иного выхода просто не оставалось.

Глубоко вдохнув, Аренди поднялся и вытянулся в струнку.

— И что насчет узников Карандиру?

— Думаешь, стоит их спасать? — спросил примарх, шагнув к двери.

— Да, мой лорд, думаю.

Коракс направил на Аренди вопросительный взгляд, и Аренди объяснился.

— Вы учили нас, что войны выигрывают не только силой оружия. Некоторых противников нужно истребить целиком, но над многими победу можно одержать у них в головах, задолго до того, как сломить военным путем.

— И какое отношение это имеет к заданию?

— Самое прямое, мой лорд. Пусть у задания нет очевидной военной выгоды, оно по-своему важно. Если мы готовы позволить миллионам людей страдать неведомо сколько лет, не уверен, что мы заслуживаем победы в этой войне.

Это были отличительные слова, тем более ошеломляющие из–за невзыскательности того, как их преподнесли. Коракс не слышал от своих воинов ничего подобного, и какое–то время он обдумывал, стоило ли отчитать Аренди за такие крамольные разговоры.

Примарх остановил себя, подумав о перенесенных Аренди травмах. Это не извиняло его поведение, но давало бывшему командору уникальное видение ситуации. Если кто–то и знал, чего стоит надежда, временами слепая надежда, то это люди вроде Аренди, которые выстояли перед лицом безнадежности и полного поражения.