Среди событий российской истории конца XV — первой трети XVI в. особого внимания заслуживают литовско-московские пограничные войны, взломавшие геополитическую ситуацию в Восточной Европе. Первая из них остается до сих пор без отдельного исследования и характерна неразработанностью. Именно в ней определилась стратегия отношений соседних государств, складывалась идеология только что родившегося единого Российского государства и проявились его претензии на «русские» земли ВКЛ. Нерешенные задачи первой войны породили вторую. Первая война представляла собой подготовку нового противостояния, став пробой сил, разведкой перед решающим столкновением.

Пожалуй, не существует другой войны, по отношению к хронологическим рамкам которой было бы столько неопределенности и различий во мнениях. Ее начало либо теряется где-то в 80-х гг. XV в., либо жестко закрепляется за 1492 г., хотя последнюю дату легко отвергнуть одним указанием на поход 11 московских воевод на Воротынск в 1489 г. Парадоксально, но и конец войны не у всех исследователей опирается на естественный рубеж — заключение мира (5 февраля 1494 г.). Война за Смоленск 1512-1522 гг. несколько лет до завершения (т.е. подписания перемирия) не знала серьезных военных столкновений, что не препятствует четким хронологическим рамкам. А первую пограничную войну стремятся замкнуть в два года, в кампанию 1492-1493 гг.^{1} Также нужно заметить, что в работах разного времени один и тот же автор может предлагать далеко расходящиеся датировки войны^{2}.

Военные действия первой пограничной войны впервые выявили границу двух государств, которая, вероятно, незыблемо существовала с 1403-1408 гг., но почти не оставила о себе сведений в источниках. Определение границы может дать представление о том, где сформировалась первая линия обороны ВКЛ против восточного соседа. Наблюдение за местами пограничных столкновений позволяет точно определить территории, предназначенные для сдерживания противника. Нужно заметить, что и в следующей войне сформировавшаяся линия обороны на некоторых направлениях оставалась по-прежнему актуальной.

К сожалению, большинство исследователей не проявляли интереса к историко-географическим деталям первой пограничной войны. В источниках достаточно информации, но до сих пор попыток сделать выводы о ходе военных действий, их направленности, определить территориальные потери и обозначить проблемные регионы, слабые места, вокруг которых и разгорелся следующий конфликт, почти не делается. Примером может быть судьба владений князей Крошинских. Волости Крошинских в полном составе были перечислены уже на первых страницах посольских книг, они обычно назывались в соответствующих местах исследований, но их местоположение даже не пытались установить. М. К. Любавский и Я. Натансон-Лески неопределенно заметили, что волости лежали возле можайских земель^{3}. Крошинские первыми почувствовали на себе дыхание войны, быстро лишились владений, успели получить новые (также на пограничье), но вскоре потеряли и их. Как выясняется, владения Крошинских простирались далеко в глубину московских земель и, возможно, именно им отводилась значительная роль в организации обороны ВКЛ на восточном направлении. С этой целью и были переведены Крошинские из-под Новогородка (современный Новогрудок) в самый восточный угол государства. Можно вспомнить гипотезу об их ссылке Сигизмундом, возможно, за поддержку Свидригайло, что не исключает возможного расчета на их оборонительную роль^{4}.[1]

Из-за спорности хронологических рамок войны и отсутствия внимания к территории, на которой она велась, ряд вопросов пока не решены. Ю. Г. Алексеев очень удачно разобрал общее управление и координацию московских боевых действий со стороны Верховного главнокомандования на всех направлениях^{5}. Но датировка им войны 1492-1493 гг. не позволила распространить связующую деятельность великокняжеской власти на мероприятия удельных московских князей, представителей великокняжеской администрации и зависимых от ВКЛ пограничных князей в 1486-1492 гг. Ю. Г. Алексеев сосредоточился на описании походов московских великокняжеских войск, в связи с чем блестящий разбор военной кампании Ивана III 1492-1493 гг. выглядит незавершенным.

Внимание к местности и конфигурации границы позволяет понять тактические и даже стратегические замыслы московских и литовских правителей. Например, пожалование литовскому перебежчику князю Ф. И. Вельскому владений на границе с Торопецким поветом ВКЛ было вызвано сознательным стремлением московского правительства организовать постоянное давление на территорию соседа^{6}. Такие же задачи выполняли новый правитель Твери великий князь Иван Молодой, владелец Ржевы — князь Борис Волоцкий, Можайска — князь Андрей Углицкий. Велококняжеский дьяк Василий Долматов, медынский наместник Василий Давыдович также заботились об интересах государя на литовском рубеже. Между прочим, политика создания невыносимых условий жизни на пограничье стала своеобразной формой ведения войны со стороны Москвы.

Чтобы ослабить позиции литовской великокняжеской власти, московская сторона нанесла точечные удары по центрам наместничеств ВКЛ и средоточиям местной княжеской власти- городам Любуцк, Мценск, Серпейск, Воротынск, Вязьма и др. Эти города находились в окружении владений князей — вассалов великого князя литовского. Их верность последнему при постоянном ожидании ударов из-за границы становилась очень зыбкой.

Террор и запугивание населения, пресечение торговли, грабительские наезды, ослабление центров литовской великокняжеской власти и привлечение на свою сторону местных князей, прямые захваты и колонизация земель ВКЛ стали неотъемлемыми компонентами той войны. В разнообразии приемов ведения войны боевые действия московских великокняжеских войск занимали не столь значительное место. Если сосредоточиться на поиске «чистой» войны — движении войск и бряцании оружием, — можно проглядеть войну. Ряд скрытных мероприятий Ивана III с привлечением минимальных сил проводились на фоне сложных международных и внутренних событий. Поход на Казань, крымские заботы, покорение Вятки, борьба с остатками Большой орды и своими удельными князьями не позволяли открыто вести серьезную войну с ВКЛ.

Необходимо решить спорную проблему датировки войны и проанализировать оставшиеся вне внимания исследователей ее историко-географические обстоятельства. В связи с новым пониманием времени и пространства, в которых проходила война, открываются возможности для новой реконструкции событий первого серьезного конфликта между крупнейшими государствами Восточной Европы.

За рамками рассматриваемой проблематики остались весьма значимые стороны пограничной войны. Она разворачивалась в непосредственной связи и под влиянием изменчивой международной ситуации. Внешние силы играли значительную роль. Турецкая опасность не позволяла польскому королю и великому князю литовскому Казимиру уделить достаточное внимание восточным рубежам ВКЛ. Важное место обе стороны отводили крымскому фактору, а сложные отношения Москвы с остатками Большой орды, Казанью прямо влияли на тот «странный» характер войны, который отмечали историки.