— Ну как, выбрали? — Пиявка вернулся в прихожую, в этот раз без коммуникатора, и похлопал рукой по ранее указанной табличке.

Я тоже оглянулся на эту табличку, оказавшуюся обычным прейскурантом. Обычным в смысле формы, содержание же ее, а, точнее, оказываемые услуги, были, что называется, на грани фола. Тут и доступ к листингу (самое дешевое), и вывод содержания, и пеленг входящего сигнала, и дезинформационное послание. И это еще не полный перечень, кстати говоря. Отдельной строкой прописывалась услуга «Нестандартные ситуации», которой не была назначена фиксированная цена.

— «Доступ к листингу» — что это? — осведомился я.

— Список всех переговоров городской полиции, — сообщил Пиявка, — обновляется в реальном времени. Вам как — полный список или за определенный период?

— За… определенный период, — нерешительно ответил я, поняв, что этот деловитый парнишка уже обсуждает условие сделки.

— Как хотите, — сказал Пиявка и жестом велел следовать за ним, — платежный аппарат у меня есть, так что…

— Погоди, — резко перебил Рик, — давай-ка, отойдем, журналюга. Поговорить надо.

Как я уже убедился, слово «поговорить» для типов вроде Ястреба включает в себя довольно широкий набор способов общения и воздействия. И вербальный способ в нем зачастую не самый главный. Так что выходил я в коридор жилого корпуса с небольшой опаской. Однако на этот раз Рик и вправду был настроен ограничиться разговором. Более того, голос его звучал достаточно мирно, хоть и не вязался с буравящим меня взглядом.

— Я тут просто предупредить хотел, — начал он, — и точки над i расставить. Короче, не вздумал ли ты меня кинуть, журналюга?

— В каком смысле? — продемонстрировал я искреннее непонимание.

— В прямом. Вот ты раз платежку погладил, два, три… А как насчет моей доли? Она не пострадает?

— Если пострадает, то незначительно, — попытался успокоить я Рика, но тот еще больше нахмурился.

— Для тебя может и незначительно, — хмыкнул Ястреб, — деньги-то не твои — небуловские. Я тебе, видите ли, помогаю, а ты…

— Хорош! — прикрикнул я, понимая, что люди типа Рика воспринимают вежливость как слабость, и незаметно перешел на «ты», — ты что… напарник, совсем на манонах помешался? Ни о чем другом думать не можешь?

— Поживи несколько лет в долгах как в шелках — поймешь, — буркнул Рик уже без прежней уверенности в себе. А я продолжал.

— Во-первых, ты пока заработал только обычные тридцать процентов, а они точно останутся в неприкосновенности. А во-вторых, ты не в меньшей степени чем я заинтересован в том, чтоб найти виновных в убийстве Германа. Потому как полиция, расследуя это преступление, рано или поздно выйдет на тебя. Уголовника-рецидивиста, знакомого с убитым и имевшего, к тому же, мотив. Ты же сам мне жаловался на плохую оплату.

— Так-то оно так, — парировал Ястреб, — да только чего мне бояться? Я же на Нэфусе, а значит — уже на дне. Куда ниже падать? А жизнь в тюрьме, за счет подданных Империи, для меня — как отпуск.

— Наверняка и на Нэфусе наказание дифференцировано. Ведь уголовное законодательство бывает очень изобретательным. Как насчет жизни не в тюрьме, не в городе с кабаками и прочими веселыми местами, а, скажем, в горнодобывающем поселке на другом конце планеты? Где не хватает энергии, тепла, воды, где случаются перебои с поставками продуктов? И где увеселительными заведениями даже не пахнет? Это одна сторона медали. А вторая — ты не забывай, что люди, убившие Германа, никуда не делись. И они убили его не просто так. Наверняка их цель — не дать выплыть наружу информации о чужих в «Нэфус Фарма». А эту информацию за пределами компании знаем только ты и я. Если ты не успел проболтаться.

— Насчет интереса — это ты, пожалуй, правильно подметил, — вздохнул Рик, — и насчет перемены места ссылки. О ней-то я и забыл. И что из этого? В смысле, что толку от наших трепыханий? Для меня, например, и так очевидно, что Германа убили по заказу «Нэфус Фарма». Как говорится, кому выгодно…

— Стоп, стоп, погоди, — перебил я, — не так все просто, в том числе и насчет выгоды. Вряд ли «Нэфус Фарма» занимается похищением и исследованием чужих добровольно. Какой в этом смысл с коммерческой точки зрения? Можно, конечно, предположить, что эта компания разрабатывает лекарства для экспорта на планеты миганов. Мы ведь торгуем с ними. Однако если подумать, эта версия рассыпается. Во-первых, лекарства для этих разумных мышей можно испытывать на любых других грызунах, в том числе и на земных. Зато нет риска спровоцировать международный, вернее, межрасовый скандал. Во-вторых, биологически люди и грызуны довольно близки. По этой причине лекарственные препараты для людей испытываются на ком? На лабораторных мышах, конечно. Так что, скорее всего, миганы болеют тем же, что и мы и лечатся тем же самым. Какой смысл разрабатывать что-то новое? В-третьих, если допустить, что предыдущий тезис неверен, и что биология и, соответственно, болезни чужих имеют свою специфику, то соваться на их лекарственный рынок тем более не имеет смысла. Все уже занято, а импорт будет продаваться хуже и уступать по качеству местным производителям. И последнее. Откуда, скажи на милость, могла взяться такая вроде бы солидная компания в этом захолустье? Солидные компании предпочитают более обжитые планеты с более мягким климатом. Здесь же, из всех преимуществ, только близость владений чужих. И из всего этого я заключил, что «Нэфус Фарма» — только прикрытие.

— Для чего? — не понял Рик.

— Хотелось бы знать. Может, это военные, может — секретная служба. За этим я и обратился к вашему… Пиявке.

— Эй, вы! — окликнул нас упомянутый Пиявка, высовываясь из дверного проема, — определяйтесь, быстрее. Вы меня задерживаете.

— А мы определились, — за нас обоих ответил Ястреб, — идем.

Рабочий кабинет специалиста по прослушиванию выглядел не как кабинет, и, уж точно, не как жилое помещение, коим он был изначально. Больше всего «логово» Пиявки напоминало лабораторию. Главным предметом в ней был компьютер с огромным, в полстены, экраном, заполненным строками с текстом и цифрами. Буквально на моих глазах в нижней части экрана возникла новая строка, а остальные сместились вверх. Кроме компьютера с огромным экраном, в кабинете находилось еще две машины, но с нормальными мониторами, и куча еще разной техники, назначение которой мне было непонятно.

— Это он? — спросил я у Пиявки, показывая на большой экран, — листинг?

— Угу, — кивнул паренек, — самое простое и самое дешевое. И, кстати, платежник — вот.

Он показал на небольшой аппарат в одном из углов комнаты.

— Погоди, — начал я, — у меня пара вопросов. Во-первых, ты… вы, не боитесь, давая доступ к листингу всем кому не лень и за символическую плату? С вашими-то клиентами. Что если я узнаю что-нибудь лишнее?

— Тогда бояться будете вы, — равнодушно ответил Пиявка, — а мне бояться нечего. Любой бандит понимает, что я могу обслуживать как его, так и его злейшего врага. И что? От этого я не становлюсь менее нужным, тем более вредным. Я держу нейтралитет, на который до сих пор никто не покушался. Какой смысл уничтожать столь полезного и незаменимого человека как я?

— Незаменимых не бывает, — возразил я, — впрочем, дело ваше. Еще один вопрос. Я слышал, в таких районах камеры понатыканы. А у вас… тебя разная техника подозрительного назначения.

— Вы задаете слишком много вопросов, — голос Пиявки стал еще более тонким и неприятным, — пора брать за разговоры дополнительную плату. Нет, мне не жалко, но это же все — время. Мое время… А насчет аппаратуры — поясняю. Она внушает подозрение разве что безграмотным недоучкам. Которые «мгновенку» за шаманство принимают. Что до камер — так это вообще смешно. Они ведь в некотором смысле подобны коммуникаторам. Тоже сигнал передают, только содержащий видеоизображение. А любой сигнал можно исказить.

— Ладно, проехали, — как можно мягче остановил я его, — мне нужен листинг входящих сигналов за последние сорок восемь часов.