Рамзи подошел поближе, всмотрелся в кинжал, однако в руки брать не стал:

— Хороший подарок, береги его.

Кит, который не стал отвлекаться от своего занятия, дождался, пока я переведу взгляд на него и попросил:

— Перед выходом напомни, я его зачарую. От кражи, от потери… Может и еще что смогу, я уже и сам не знаю что я могу, а что нет: все происходит так внезапно и неожиданно.

Я бережно запеленала кинжал обратно в ткань, завязала шнур и задумалась:

— А как же я его носить — то буду?

— Горе ты мое! — возвестил верпум, закатывая глаза, — Да придумаю я что-нибудь, дай только собраться нормально.

— Знаешь-ка что, Кит, — позвала я негромко мага, — достань из своего кармана мой рюкзак.

— Зачем? — удивился тот

— Соскучилась я по нему, — ответила я со смешком, и покинула кухню.

На самом деле я и сама не могла объяснить, почему вдруг передумала идти налегке. Конечно, объяснение было самое банальное — Раравис щедрой рукой отсыпала мне батареек, и их следовало вставить в фонарик и взять с собой, но крутилось при этом в голове еще и что-то про «все яйца в одной корзине». Была эта мысль, правда, настолько сырой и неоформленной, что я её проигнорировала. И, как выяснилось впоследствии, совершенно напрасно.

Я побродила по дому, хотела было зайти к Май, посоветоваться насчет одежды, но засунув нос в её комнату тут же сдала назад, стараясь двигаться настолько тихо, насколько это возможно. Конечно, и у эльфов и у вампиров слух гораздо лучше человеческого, но, эти две конкретных особи сейчас были весьма увлечены друг другом, и я надеялась, что мой визит был незамечен.

Добредя до своей спальни и привычно устроившись на коврике у кровати, я вздохнула. Нет, картинка, увиденная в спальне Рыжика, была достаточно целомудренна, иначе я бы не ушла по-английски а устроила бы выволочку некоторым наглым кровососущим. Но было в ней что-то тронувшее душу, заставившее вспомнить, как давным-давно мы с Сашкой бродили по ночной Москве, все больше отставая от нашей шебутной компании, и как трогательно замирало сердце, когда он осторожно прикасался к моей руке, не решаясь её взять.

В дверь тихонько поскреблись и в комнату заглянула Лина.

— Что стучаться начала, небось тоже в комнату к Май без стука сунулась? — улыбнулась я ей чуть насмешливо.

— Еще вчера, — созналась она, — ничего предосудительного не увидела, но мне до сих пор немного грустно.

— А я сегодня, — вздохнула я, — и тоже как-то взгрустнула. Вспоминать начала, как мы с Сашкой познакомились. Да ты проходи, садись… или на кровать забирайся, как удобней.

Лина прошуршала платьем по комнате, завозилась, устраиваясь на кровати, где до сих пор валялась часть подушечек, оставшаяся от вчерашних посиделок.

— Гала, а расскажи, как это — семья? — позвала негромко Лина.

— В каком смысле? — опешила я.

— Ну вот когда двое вместе, как это? — голос Лины упал до шепота.

— Это только от них зависит, — машинально начала философствовать я, потом остановилась, озаренная внезапной догадкой и опять ляпнула бестактность, — Лин, у тебя что, никогда серьезных отношений не было?

— Нет, — прошелестел шепот со стороны кровати, — не было. Я раньше с Гини только и общалась…

— Ну а на землях рубежа? У тебя же эльфы живут, да и люди бывают ничего так… — я обернулась, и оперлась локтями на кровать, чтобы видеть лицо вилы.

— Эльфы… — вздохнула она, — Ну ты же их видела. Высокомерные, ледяные снобы! Люди попроще… Но все они одинаковые: смотрят на тебя, а ты чувствуешь, что им что-то от тебя нужно и это так мерзко! Неужели нельзя попросить открыто, а надо пытаться изобразить чувства, которые они не испытывают.

— А ты можешь понять, что чувствуют другие люди?

— А ты нет? — удивилась Лина.

— Там, где я жила, люди не умеют чувствовать других людей. От этого у нас возникает множество разных ситуаций, от забавных до трагических, когда один человек думает, что понимает другого и обманывается. Наверное, хорошо знать о чувствах других людей?

— Не уверена… Очень часто это больно. Я даже не могу… как ты сказала? Обмануться не могу, даже если хочу.

И я словно впервые увидела Линарис — маски «классической блондинки» и «анимешного персонажа», за которыми она пряталась все это время, исчезли, и передо мной сидела хрупкая, ранимая, глубоко чувствующая и очень одинокая женщина.

— А Дин Гиор? — осторожно спросила я

— Я не знаю, — вздохнула Лина и нервно шевельнула крыльями, — в нем такой сумбур, что я ничего не могу разобрать.

— Он сегодня на тебя смотрел, когда ты не видела, — я почувствовала себя старшеклассницей на задней парте, которая шепчется с подружкой о мальчиках из параллельного класса.

— Правда? — засияла в улыбке Лина.

— Правда, — улыбнулась я ей в ответ.

— И что мне теперь делать? — растерянная вила схватилась тонкими пальчиками за щеки.

— Увы, тут я тебе не помощница. Я уже десять лет как счастливо замужем и навыки все растеряла, — хихикнула я. — Попробуй Май подкараулить одну, может она что посоветует. Или с Лео поговори. Мне кажется, что она разумная молодая девица.

— Но она же единорог? — удивилась Лина

— А ты думаешь, что единороги размножаются почкованием? Иди уж, романтическая барышня, готовься к подвигам на ниве любви!

Когда за взволнованной Линой закрылась дверь я устало положила голову на кровать. Уж не знаю, какое время года было сейчас в столице, но, по моим ощущениям, это была настоящая весна.

Собраться и выйти на улицу нам удалось только к ночи: суматоха и суета, которые сопровождали наши сборы, живо напомнили мне выезды на дачу большой семьи. В какой-то момент я предусмотрительно забилась в уголок, цепко обняв свой плотно набитый рюкзак — Кит решил, что нечего мне порожняком идти, и подсунул мне туда каких-то мешочков и сверточков. Там и обнаружил меня дон Мигель, настроенный весьма решительно.

— Я решил пойти с вами!

Я вздохнула, потому что ожидала именно этого развития событий:

— Май знает?

— Нннет, — стушевался вампир.

— Значит знает и категорически против, — сделала выводы я.

Мигель смущенно отвел взгляд.

— Я тебе одну мысль подкину, — снова вздохнула я, — а ты её обдумай, пока мы по Западному гулять будем. Май из дома сбежала от любителей за неё решать, что для нее лучше. Как думаешь, что будет, если и ты за неё решать начнешь? Иди уж, лучше, поймай Раравис: ты нам защиту от своих родственников обещал. И при деле будешь, и Май остынет, и пользу принесешь.

И Мигель, подарив мне на прощание мрачный взгляд, отправился искать в этом бедламе Раравис.

Через некоторое время рядом со мной материализовался верпум:

— Нервничаешь?

— Да нет, — буркнула я, — просто шумно, все бегают, я от этого устаю… Вот и спряталась.

— Ты меня беспокоишь, — поджал губы Рамзи, вглядываясь в мое лицо.

Я лишь пожала плечами в ответ, — было что-то внутри, какое-то смутное ощущение, что-то звало, тянуло меня из дома, на грани ощущений, словно ноющий зуб не давая ни на секунду забыть о себе.

Наконец Раравис и Мигель вернулись, и повесили на каждого по амулету, больше похожему на кусочек яшмы на кожаном шнурке. Потом амулеты на меня повесили Кит, Лина и Раравис, так что я стала напоминать самой себе новогоднюю елку, и тут внутренний зуд стал просто нетерпимым.

Я встала, решительно надела на плечи рюкзак и негромко сказала:

— Все, хватит. Мы выходим прямо сейчас, — и пошла к двери.

Мои спутники двинулись за мной без единого возражения. И снова мы стремительно мчались по столице, но в этот раз я сама возглавляла процессию, чувствуя, как меня тянет, зовет что-то неведомое, и спеша на этот зов. Рамзи, сунувшийся было с вопросами, был остановлен Китом, который только отрицательно покачал головой. Так мы и шли в полном молчании, все ускоряя шаг. Очередной полупустой зал ожидания с конторками и клерками мы проскочили на хорошей крейсерской скорости, с шлюз с тихим шипением выплюнул нас под голубое небо Западного прямо на Желтую дорогу, засаженную по обе стороны подсолнухом. Но не огромное поле этих солнечных цветов привлекло мое внимание: прямо на дороге, в ленивой расслабленной позе сидела моя точная копия. Единственное, что нас отличало — ровный золотистый цвет моего второго я.