Особую печаль здесь вызывает тот момент, что пункт этот был в забит в договор ещё до появления информации о месторождении газа. Неужели предвиденье? У маньяков это бывает. Но не будем о них так хорошо думать, высказал свою точку зрения Иван. Тролль этот изначально был редкостным подонком и законченной сволочью.

Это резкое высказывание, не свойственное Ивану, меня несколько покоробило. В дальнейшем я понял: он этими словами готовил меня к последующей информации, которую я мог воспринять негативно и даже пойти на конфликт. Иван поступил, мягко говоря, нехорошо, и, возможно, не надо было мне этого говорить. Но из песни слов не выкинешь.

Сеть, которую создал тролль, состояла из подставных фирм, открытых на номиналов. Деньги через банк обналичивались, счёта обнулялись, юрлица бросались. Иван предположил: за домом Виктора должно вестись наблюдение. Он не ошибся. Иван предположил: преступник действует без подельников. И не ошибся. Поэтому нетрудно было противопоставить одуревшему от безнаказанности и потому потерявшему осторожность злоумышленнику встречные меры.

Иван выследит тролля. Хорошо помогло решение тролля поиграть в таксисты. Именно тогда он звонил несколько раз пропавшему Фабриканту. Удалось его засечь, ознакомиться с маршрутами передвижения и даже вычислить логово. Последнее место е жительства – маленькая квартирка в спальном районе. Иван предположил, что маньяк, не верящий никому, будет хранить деньги дома. И оказался прав. Стоял в аскетической комнате солидный сейф – с электронной запирающей системой. И, если говорить коротко, мой друг Иван Смагин вернул Виктору Фабриканту то, что ему принадлежало по праву.

Я промолчал и не стал осуждать Ивана. И можно было бы по-джентльменски спустить на тормозах этот пунктик. Но я не стал. «А сейф солидный – взрывали что ли?» – только и спросил я. «Не взрывали, – сказал Иван. – И имей в виду – я был один!» Насколько он был один, я догадался. Но не стал его нервировать. И лишь немного съязвил: «Сим–сим, открой дверь?» Иван усмехнулся и пояснил: маньяки склонны к фетишам, внешним эффектам, знаменательным вехам своей звёздной судьбы. На электронном замке код был: «KLAD4487122».

Я плохо помнил детали дела. Иван пояснил: это содержание записки, отправленной по почте Фабриканту. Это – символ, это – начало великого блиц-крига.

Я вдруг заметил, что Иван с трудом сдерживает смех. Сказал «а», говори и «я», словом, колись до конца, высказал я бескомпромиссное пожелание. Иван не сопротивлялся и разбавил мрачную историю забавным эпизодом. Код, к моему удивлению совпал, сказал Иван. Но выяснилось это позже. Тролль, он сдружился с дьяволом и решил, что все земные пакости ему по влечу… Только с головой он напрочь раздружился. Решив, что столько мудрёный код – надёжный защитник его богатств, хранившихся в сейфе, он не подумал об одной весьма и весьма существенной детали. Иван замолчал, многозначительно на меня посмотрел и был близок к тому, чтобы откровенно рассмеяться. Я ждал и прокручивал в голове бесконечные варианты возращения законному владельцу украденных средств. Ничего более–менее удобоваримого я подобрать не мог.

– Ладно, не мучайся! – сказал Иван. – Я предпринял беспрецедентный креативный шаг. Дело в том, что сейф был… небольшой и… не тяжёлый… Об этом наш гений–злодей как-то не подумал.

Я еле сдержал ответный смех и подумал, что народная мудрость «и на старуху бывает проруха» была актуальной во все времена.

– А все эти письма, могилы, благодарности? – спросил я.

Это – фон, пояснил Иван. Все могилы, покойники и смерти реальны. И если бы Виктор обратился в органы регистрации, ему бы факты смертей подтвердили. Именно факты. Если бы он копнул дальше, то выяснилось бы, что они умерли естественной смертью. Признаюсь, подчеркнул Иван, я с трудом представляю, как Виктор Фабрикант, совершенно выбитый из жизненной колеи, проводил бы такого рода расследования. Могу лишь сказать: злоумышленник действовал основательно.

А вот свидетельства о смерти были подделаны. В техническом отношении – неплохо, сделать это с помощью современной техники не сложно. Что касается содержания документов, то здесь не обошлось без ошибок – как грамматических, так и, что важнее, профессиональных. Взять хотя бы самую простую небрежность – в документах фигурировали фамилия и инициалы, полного имени отчества не было. Именно тогда был сделан предварительный вывод: злодей – не юрист, не филолог и не врач. Это было кое-что, но этого, конечно, было мало.

Заметить этих дефектов Виктор, естественно, не мог. До него необходимо было довести, что люди убиты. Этой цели злоумышленник достиг. Когда выяснилось, с подачи Ивана, что покойники умерли естественной смертью, Виктор Фабрикант сразу двумя ногами ступил в реальный мир и даже начал проявлять недюжинные бойцовские качества. Мистика ушла, на смену ей пришла борьба за выживание. И потому решили взять тролля на живца. Виктор не сдавался и он, этот тролль, должен был форсировать события и добить его. Предположение оказалось верным, но закончилось так, как закончилось – на ночном загородном шоссе.

«Это был восьмой, и надеюсь, последний случай», – сказал Иван. И быстро добавил: «Последний случай – по этой причине…» Голова у меня уже шла кругом, я промолчал и задал вопрос, насколько у меня получилось, глазами.

А причина – не проста, как и вся эта история. При скорости 120–140 километров час рекламные щиты вдоль дороги «вытягиваются» в сплошную пульсирующую линию. Частота пульсации крайне негативно действует на человека. Плюс – темнота, отсутствие попутчиков, некоторый сенсорный голод…. Кто-то, слушающий музыку или новости, вообще не ощущал действия этой полосы. Кто-то, болтающий с пассажирами, возможно, что-то и чувствовал, но относил это к временному дискомфорту. Скорее всего, сыграли свою роль и индивидуальные психо-физические характеристики водителей Словом, при определённом стечении факторов, человека впадал в паралич, затем наступали конвульсии. Один из водителей за мгновенье до припадка говорил по мобильному телефону. Почувствовал неладное он посмотрел в зеркало, увидел свою до дикости перекошенное лицо и издал несколько далеко не радостных восклицаний… Именно они были приняты за разговор, который он якобы вёл на повышенных тонах с попутчиком. Это здорово подпортило расследование сыщикам.

Иван устало замолчал и, сделав значительную паузу, сказал: «Тех щитов больше нет» – генералу пришлось серьёзно повоевать, ибо торгаши – мафия серьёзная. «Какого генерала?» – спросил я. «Того самого, что был на дороге после шестой аварии. Я ещё тогда подумал: здесь дело нечисто, – ответил Иван и добавил после паузы: – И вышел с ним на контакт. Интересный генерал, доложу тебе, есть у меня предчувствие, что моё общение с ним получит интересное продолжение…» Иван помолчал, тяжело вздохнул: «Вот такие случаются в жизни кризисы…» Я кивнул, соглашаясь.

Иван опять освободился, вспомнил обо мне, прилетел на дружеских крыльях ко мне домой и… настоятельно напомнил об архиве. Я по-солдатски отчитался о проделанной работе и даже ознакомил с её результатами. Иван выслушал меня, небрежно посмотрел распечатки. Он живо отреагировал на мои достижения на этот поприще. Много говорил о Средиземном море, крымском побережье, разных сферах обитания, к чему-то приплёл гофрированную акулу, затем вспомнил, что король сельдей имеет странную привычку перемещаться в воде вертикально, и именно этим объясняется «доска» или «бревно», увиденное мальчиком под водой, подчеркнул, что читателю это надо непременно объяснить… Меня такой педантичный подход не вдохновил и пришлось проявить характер. Я сказал: «История закончена и сдана в архив!» Иван успокоился, не стал спорить, согласился.

А вот современная история, которую я своим командирским решением сделал составной частью «архива», получила продолжение.

Глеб оперативно издал книгу – солидную, хорошего качества. Она была оформлена прекрасными иллюстрациями – Машка отвела душу. Продажам сопутствовала мощная рекламная компания, и потому первый тираж расходился быстро. Появились предложения о сотрудничестве. Но у Глеба уже был издатель – Виктор Фабрикант.