Интересно, если в будущем используется столько различных ухищрений, которые облегчают жизнь, то о чём, кроме тюрьмы, при большом долге волнуются местные жители? Мне всегда казалось, что люди и проблемы живут рядом и никогда не расстаются. О чём могут разговаривать люди будущего, если у них ничего экстраординарного не происходит? Не впадают ли они в скуку? Не уменьшается ли у них приспособленность к жизни? Размышляя, я сравнил их с животными, которые после одомашнивания теряли способность жить в дикой природе.

Потом я вспомнил телевизионную передачу, где анализировалось, что будет с Землёй, если человечество по какой-то причине вдруг исчезнет. Абсолютно все животные, которых приручил человек, погибали всего за несколько лет. Насколько помню, только кошки, оставшись без человека, превращались в диких и способных к выживанию животных. Я вспомнил про нашего кота, которого оставил в прошлом.

Несмотря на то, что мы с Юлей ухаживаем за ним: кормим, держим в тепле, моем и убираем ему туалет, он не перестаёт играть в охотника. Муха, залетевшая в квартиру, обеспечивает его занятием на несколько дней. Простой паучок, насекомое, а если повезёт, то и мышка, а на худой конец — простая порванная бумажка или свёрнутый в шарик кусок фольги, позволяет коту тренироваться. Кот не чувствует лени, такое ощущение, что он, как и любой военный, знает, что нужно постоянно готовиться к войне в мирных условиях. Думаю, что при любом конце света кошки смогут найти себе пропитание.

Когда Всеволод Владимирович проснётся, нужно будет поподробнее расспросить, какие меры предпринимается обществом XXXV века, чтобы не превращаться в «одомашненное» ленивое животное. Судя по рассказам про коины и постоянную необходимость заниматься физическим трудом и работать, социальная сеть заставляет людей «ловить мух».

Подражая безрассудному старику, я, не замедляя скорости, выехал на широкую трассу, проезжая по линии, нарисованной в дополненной реальности лобового стекла. Могу ручаться, что окружающие автомобили заранее перестраивались, чтобы уступить мне дорогу. Подвеска автомобиля была идеальной. Несмотря на скорость, превышающую 200 километров в час, трясло не больше, чем в самолёте в отсутствие воздушных ям. Чтобы почувствовать, что автомобиль едет, приходилось иногда крутить руль или добавлять газу. Машина ускорялась моментально, поэтому я старался осторожничать с педалью газа. Всеволод Владимирович мирно похрапывал справа.

Убавляя громкость музыки, я обратил внимание на надпись на листе: «До точки назначения 1200 километров. Осталось 5 часов». Подумав, что за 5 часов я устану и начну клевать носом, я стал добавлять скорость. Когда спидометр показал 600 километров в час, я понял, что за рулём скорость ощущается спокойнее. Проносясь мимо других участников движения, автомобиль слегка перестраивался, не делая резких движений. Через 30 минут я уже чувствовал себя уверенно, зная, что автомобиль думает за меня сам. Я подобрал такую скорость, чтобы за полтора часа быть дома.

Я не стал искать, где тут включается «круиз-контроль», так как боялся, что если не буду участвовать в управлении, то усну. Практически всё время я посматривал по сторонам, особенно проезжая по развязкам над аллеями и домами. При такой огромной скорости местность менялась быстро, но постоянным оставалось одно. Ботаники, флористы и ландшафтные дизайнеры здесь, судя по всему, были главнее архитекторов и дорожных проектировщиков. Сердце радовалось от вида зелёных улиц и гармонично вписанных в город зданий и дорог. Фонтаны и бассейны встречались чаще, чем в Москве XXI века точки продажи фастфуда.

Когда уже через час я пулей пролетал вдоль морского побережья, я опять стал вспоминать, какое это может быть море. Можно было спросить у листа, но я боялся сбить навигацию, так как без неё я бы сразу потерялся. Пообещав себе потом узнать у старика, я успокоился и продолжил движение, чувствуя небольшую усталость и большое желание посетить уборную. Такие мысли стабильно посещают меня, когда я приближаюсь к дому. Странный рефлекс.

Навигатор-лист показывал, что осталось всего 10 минут, и я стал думать, стоит ли будить Всеволода Владимировича. Воспользовавшись возможностью, я искоса разглядывал его лицо. Он склонил голову и мирно спал невинно как младенец. Левый уголок рта блестел от капельки слюны. Я вспомнил, что он сегодня встал очень рано. Черты лица у него были правильными, несмотря на многочисленные морщинки.

Морщинки в внешних уголках глаз и в районе ямочек на щеках выдавали в нём улыбчивого человека. Именно таким он мне сегодня и показался. Весёлый и никогда не унывающий, приятный старичок. Разглядывая его, я вдруг подумал, что улыбчивые люди, несмотря на свои морщины, выглядят намного моложе, чем их угрюмые ровесники.

На трассу, по которой я ехал, проецировалась необходимая траектория. Внезапно скорость автомобиля стала снижаться. И вот эта стрелка на асфальте стала поворачивать. Я направил машину по ней и сразу узнал дорогу к дому Всеволода Владимировича. Через несколько метров я увидел его симпатичный дом, утопающий в зелени. Я стал притормаживать и увидел, что один из балконов медленно опускался. Стрелка навигации указывала именно в ту сторону, на опустившуюся террасу.

Я плавно заехал на балкон и, нажав на тормоз до конца, перевёл подрулевой рычажок в режим парковки. Затем нажал на кнопку «Старт», заглушив этим двигатель и выключив музыку. Приоткрыл водительское стекло и нажал на кнопку со стрелкой вверх. Балкон бесшумно стал подниматься на третий этаж. Старик продолжал спать, несмотря на возникшую внезапно тишину.

Уже наверху я отлепил свой лист с центральной консоли. Сразу после этого моя дверь открылась вверх. Я помедлил несколько секунд, глядя на мирно спящего старика. Решив не будить его, я приоткрыл стекло его двери, вышел из машины и бесшумно закрыл дверь. Стекло, отделяющее террасу от квартиры, отъехало, и я прошёл внутрь, оставив Всеволода Владимировича отдыхать в удобном сетчатом кресле «Ё-шки».

Сходив по знакомому мне маршруту в уборную и теперь уже без проблем помыв руки в футуристичной водопадной раковине, я вернулся и присел на большой диван напротив огромного телевизора. На листе-экране отображались анимированные картины природы. Ожидая, что мне придётся очень долго разбираться, как переключать каналы, я встал с дивана и быстро сходил за стаканом свежевыжатого сока.

Попивая свежайший холодный напиток, достал свой лист и стал разбираться. В правом верхнем углу отображалась иконка телевизора, на которую я нажал пальцем. Лист показал уменьшенную версию анимированной картинки, отображаемой в данный момент телевизором. Справа находились маленькие картинки каналов и их описание на русском языке. Я кликнул в случайный канал, и телевизор послушно включил передачу.

У себя дома я обычно страдал одной распространённой болезнью, которую американцы назвали «зеппинг». Я всегда сидел и переключал каналы попеременно. Нажать на кнопку легко, поэтому стоило сюжету передачи стать неинтересным или начинался рекламный блок, я сразу её нажимал, забывая, что смотрел до этого. У меня сформировался своеобразный рефлекс. Я нажимал кнопку быстрее, чем осознавал, что кого-то убили, начали рекламу прокладок, разглагольствовали про нескончаемую политику, рисовали графики курсов валют, шёл любимый скучный сериал жены или, не дай бог, мультики. Нескончаемый калейдоскоп каналов, который зомбировал и держал меня у телевизора бесконечно. Часто я включал телевизор вечером для фона, а потом внезапно осознавал, что уже час ночи и пора спать.

На этот раз передача была интересная. Очень интересная. Я бы даже сказал, что очень своевременная. Я как раз попал на самое начало.

Флипы

Передача была про современные автомобили — флипы. Интересное совпадение, как будто сегодня их день. Суть сводилась к следующему. Флипы были изобретены более 500 лет назад и представляли собой гибридные автомобили. Причём в качестве источника энергии использовался небольшой термоядерный реактор. Радиации можно было не бояться, так как радиоактивное излучение улавливалось специальным электромагнитным полем и оболочкой из плазмы.