— Я определенно испытываю облегчение. Когда Чарльз сказал мне, что я женат, и я подумал, что это навсегда, то чуть не обосрался. Быть ограниченным одной женщиной до конца жизни? Совсем не мой стиль. Ты кажешься милой девушкой, но мы бы не продержались долго. В конце концов, я слышал, ты не позволяла приводить других женщин в нашу постель, и как долго я бы смог это терпеть, а? По правде, Коричка и я были с одиннадцатью девушками за то короткое время, что были вместе, и, по правде, я бы не отказался от еще...

— Ты распутная сволочь!

Я слушала его с отпадающей челюстью, но это была последняя капля. Я набросилась на него, избивая, пиная и одновременно проклиная его всеми грязными словами, которые только знала. Часть меня осознавала, что я плакала, мою ярость превосходила только всепоглощающая боль, которая, казалась, бумерангом бьет по моим эмоциям. Он только что поднял все мои худшие страхи и взорвал ими мое сердце. Если это то, как он на самом деле чувствовал, у нас никогда не было шанса. Почему он лгал мне, говоря, что он у нас есть шанс? Почему заставил полюбить себя так сильно, если всегда знал, что вернется к старым привычкам?

Спустя несколько минут до меня дошло, что Кости не дает мне отпор. Он просто стоял там, принимая мои удары и не делая ничего для, чтоб защитить себя. К этому времени я довела себя до отвратительного — с рыданиями и икотой — состояния, и когда я не могла сделать больше ни одного удара, он притянул меня в свои объятья.

— От-тпусти меня, ч-черт т-тебя дери...

— Собираешься еще рассказывать мне о том, как ты любишь Грегора? — спросил он с сарказмом. — Так сильно, что, как Чарльз сказал мне, ждала меня днями без единого слова, и даже когда стало очевидным, что я бросил тебя, ты сбежала с Владом Цепешем вместо него? Я был настолько глупым прежде? Поэтому ты подумала, что я поверю в эту чепуху?

Находиться в его руках было сродни вождению наждачкой по моим обнаженным эмоциям. Я оттолкнулась от его груди, но его руки напряглись, а я истратила последние силы, оставшиеся после припадка уязвленной ярости.

— Ты не понимаешь, я должна вернуться к Грегору...

— Ты не приблизишься к нему, — прервал Кости. — Мне пофигу за кем ты технически замужем. Меня волнует только то, что я поклялся кровью, что ты моя жена. Это значит, что я буду драться до последней капли крови, чтоб уберечь тебя.

Он говорил ясно и на английском, но я до сих пор была настолько расстроена, что некоторое время у меня были трудности с пониманием.

— Это значит, что ты не имел в виду всех тех ужасных вещей, что наговорил мне?

Он вздохнул. Так как моя голова была практически прижата к его горлу, я это и услышала, и почувствовала.

— Нет, я не имел в виду ничего из этого... не считая цифр. Я не буду тебе врать, Кэтрин. Я не хотел бы ничего больше, и я бы убил, чтоб сказать, что никого не было, однако одиннадцать других женщин все же были, не считая Каннель, пока я находился в Новом Орлеане.

Одиннадцать? За неделю? О да, я знала, что он был неразборчив в связях до того, как мы встретились, но Господи боже мой! Он вообще застегивал штаны?

Он отстранил меня от себя настолько, чтоб посмотреть в глаза.

— Я не прошу тебя простить меня, но я хотел бы попросить, чтобы мы начали все заново, несмотря на непростительную обиду.

— Ты ведь совсем меня не знаешь, — прошептала я. — Кости... это я развела нас, и Грегор убьет тебя, если мы снова попытаемся быть вместе.

Он фыркнул.

— Чарльз сказал мне, что ты бы прыгнула прямо на гранату, даже если бы она не представляла для меня опасности, но ты не должна этого делать. Грегор не первый мощный парень, желающий мне смерти, и он не будет последним. Я буду стоять или паду, как мужчина, Кэтрин. Ты не можешь защитить меня от жизни, которую я выбрал.

— Ты уверен, что к тебе не вернулась память? — пробормотала я. Это звучало совсем как то, что он сказал, когда оставил меня. Окей, мне нужно сильнее постараться, чтобы заставить его понять, что от меня нужно убраться.

— Ты даже не помнишь, как делал выбор быть со мной, и позволь мне сказать, я — сучка, которая оставила тебя не менее чем дважды. И как я могу ждать от тебя верности клятве, которой я неверна сама? Я была связана кровью с Грегором за годы до того, как мы встретились. Почему ты станешь рисковать своей жизнью, чтоб быть с женщиной, которая нарушила ту же самую клятву, из-за которой ты скорее умрешь, чем нарушишь ее?

Его темный взгляд не поколебался.

— Действия напуганного ребенка, которым манипулировали, не могут быть достойны уважения. Грегор рассказал тебе, что именно ты делала, когда привязывала себя к нему? Ты хотя бы понимала, что это значит?

Я больше не находилась в его руках, но Кости все еще держал меня за плечи. Ни за что в жизни я не могла заставить себя отойти.

— Я должна была знать. Я не должна была позволять ему запугать себя.

— Ты еще любишь меня?

Я поежилась из-за внезапной смены темы, не говоря уже о вопросе. Кости лишь усилил хватку.

— Отвечай мне, и, независимо от того, каким будет ответ, не смей лгать мне.

Его тон был ровный и опасный, я узнала его — таким тоном он разговаривал с врагами. Дерьмо, он может вырубить меня, если я солгу. В конце концов, теперь я была незнакомцем. И имелась тысяча причин, почему я все равно должна была попробовать, но когда я открыла рот, наружу вышла только правда.

— Да.

Улыбаясь, он убрал волосы с моего лица.

— Я рад. Было бы тяжело заставить тебя остаться со мной, если бы ты меня не любила, но, не думай, Кэтрин, я бы это сделал. Никто не ворует мою жену, а именно ею ты и являешься, поэтому не спорь снова. Мы по собственной воле связали себя друг с другом, зная всю глубину обязательств. И ты не можешь сказать того же самого о себе и Грегоре. Сейчас, похоже, мы оба наделали ошибок, но ничего нельзя изменить. Все, о чем я тебя прошу — быть честной и верной, начиная с сегодняшнего дня, и я обещаю тебе то же самое. Согласна?