Меня зло взяло: только-только гопак танцевать научился, а уже нос дерёт!

— Нет, — ответил я Мартыну, — ваши танцы меня не интересуют. Я пришёл на пол взглянуть, как он блестит. Щётку-то для натирки паркета купил уже?

— Конечно! — засмеялся Мартын. — Кто же за нас пол натирать будет?

Ну никакой гордости у человека!

Ушёл я. До вечера по улице ходил, даже проголодался. Но наконец придумал! Организую свой собственный кружок! Приходите, ребята, ко мне! Записываю всех желающих, никаких требований не предъявляю, ничего делать не заставлю! Самым знаменитым кружком будем!.. Вот только какой это будет кружок — я ещё не решил. Но на днях обязательно придумаю… Вот увидите!

Абсолютный рекорд

Федя решил стать школьным рекордсменом. Во что бы то ни стало! Мог же Мартын быстрее всех пробежать пятьдесят метров, а Пашка подтянуться сорок раз на перекладине! Чем же Федя хуже их!

И Федя прежде всего решил подковаться теоретически. Недаром кто-то из великих спортсменов — не то Юрий Власов, не то Евгений Гришин — сказал: «Рекорд начинает рождаться в тренировках, в предварительных расчётах».

По расчётам получалось всё точно: рекорд обеспечен. И было очень обидно: как он, Федя, не догадался сразу стать абсолютным рекордсменом!

С той минуты, как Федя принялся выполнять свой рекордный график, он не мог без улыбки смотреть на бегунов, прыгунов и пловцов своей школы.

— Тренируетесь? — усмехался Федя и подмигивал ребятам из своего класса. — Желаю успеха! Я вот тоже иду на тренировку.

О таинственных Фединых тренировках знала вся школа. Но каким именно видом спорта он занимается, не ведали даже его лучшие друзья.

— Стоклеточные шашки, — предполагали одни. — Здесь первым стать легко — в них никто из нашей школы не играет.

— Рекордсменов по шашкам не бывает, — уточнял Мартын. — Есть чемпионы. А Федя заявил, что он идёт на побитие рекорда.

— Подводный спорт! — уверяли другие. — Помните, вчера он всё время говорил про ласты, акваланги, маски, про акул?

— Это он смотрел фильм «Голубой континент»! Про то, как люди под водой плавают, на рыб охотятся, открытия делают…

Сам же Федя, когда его спрашивали о тренировках, таинственно шептал:

— Нужно быть терпеливыми! Скоро вы обо мне услышите!

И вот однажды он пришёл в класс раньше обычного и торжествующе бросил на свою парту бумажный пакет, перевязанный ленточкой.

— Вот, — сказал Федя, — материалы для утверждения рекорда. Так положено: когда установлен какой-нибудь рекорд, нужны доказательства. Про это я много раз читал. Даже когда Юрий Власов выжал штангу, то её после этого ещё раз взвешивали — чтобы ошибки не произошло.

Когда развязали пакет, в нём оказалось пять пакетиков поменьше. В каждом маленьком пакетике было по пачке пронумерованных старых билетов в кинотеатры.

— Что это такое? — удивились ребята.

— Двести пятьдесят билетов, — гордо ответил Федя. — На обороте каждого написано — какой фильм я смотрел по этому билету, где и когда. Двести пятьдесят фильмов за полгода — абсолютный рекорд! Кто больше, а?

— Вот они, твои тренировки! — ахнул Мартын. — Двести пятьдесят раз побывал в кино за шесть месяцев?

— Честное пионерское! — подтвердил Федя. — Иногда даже приходилось на вечерние сеансы пробираться — знаете как трудно было! Но ведь для рекорда не то ещё сделаешь!

Ребята с уважением разглядывали билеты, читали написанные на них названия кинокартин.

— «По ту сторону», — прочёл Пашка, чемпион школы по подтягиванию на перекладине. — Это про что же?

— А «Моряки»? Федя, расскажи!

— Лучше про «Стального солдата», — предложил Мартын.

— Да что вы, ребята, — укладывая билеты в стопочки и перевязывая их ленточками, сказал Федя. — Я и не помню уже этих картин! Иногда подряд три сеанса отсидишь — всё перепутается…

— Тоже мне рекордсмен, — громко сказал Пашка. — Зачем же ты в кино ходил, если ничего у тебя в голове не осталось?

— Да разве это имеет значение? — закричал Федя. — Главное — двести пятьдесят раз. А вы, все вместе взятые, сколько картин просмотрели за это время? Двести, а может, и того меньше! Вам меня никогда не догнать!

И, обиженно поглядывая на расходящихся ребят, Федя продолжал связывать пачки билетов.

Однако Федя добился своего: вся школа зовёт его абсолютным рекордсменом. Правда, самому Феде это звание почему-то не нравится. Может быть, оттого, что к словам «абсолютный рекордсмен» ребята обычно прибавляют «потерянного времени»?

Учу

Ни одно мероприятие дружины не обходилось без Толи Кошкина. В аккуратном комбинезончике, со складным метром в руках, Толя всё свободное время проводил или возле строительства спортплощадки, или там, где ребята сажали деревья, или возле столярной мастерской, где сколачивали скворечники.

Бодрый голос Кошкина раздавался в разных концах двора.

— Разве так роют яму под яблоню? — поучал он садоводов. — У вас же какая-то нора получилась!

И тут же, не отходя от яблони, долго объяснял, какой должна быть яма для посадки фруктового дерева. Через минуту Толю уже было слышно на строительстве спортплощадки:

— Вы понимаете, что роете? Беговую дорожку! В эту колею будет насыпана специальная смесь — гарь. Всё для бегунов! А вы делаете какой-то котлован! Сколько же сюда нужно будет сыпать гари?

Потом Кошкин отчитывал столяров за архитектурные излишества, допущенные при постройке скворечен, затем консультировал мальчиков, занятых установкой спортснарядов. Младшеклассники слушали Толю, который остановился для разговора с ними по пути от садоводов к землекопам.

— Вот вы ещё, я вижу, не втянулись в работу, — говорил Кошкин, демонстративно утирая со лба несуществующий пот. — А пора. Вы бы могли носить песочек для прыжковой ямы или переносить вон те кустики — они лёгкие… Как ты берёшь куст? — закричал он на девочку, которая обняла куст смородины и тащила его к садоводам. — Кусты берутся не так… Я бы вам показал, но рука болит — повредил при земляных работах. Короче говоря, кустики нужно носить осторожно, нежно, бережно. А не так — схватил в охапку и тащи. Ясно-понятно? У меня однажды случай был — такие раз в сто лет происходят… Да поставь ты куст на землю, чего держишь? Стой и слушай… Так вот, сажал я дубы. Да, да, самые настоящие дубы. А ведь это не то что какой-то там кустик. Яму роет для дуба экскаватор. Шагающий! Подносит дуб к яме подъёмный кран. А подвозит дубы для посадки специальный эшелон. На кране работал мой старший брат. И он взял меня с собой на самый верх, в кабину. И вот, вижу, проносится мимо меня дуб, а у него в ветвях — гнездо. И так птенчики кричат — сердце рвётся от жалости. Я шагаю прямо с крана на сук дерева, беру птенцов.

— А какие птенцы? Чьи? — спросила девочка с кустом.

— Неважно. Птичьи птенцы, — отмахнулся Толя. — Так вот…

— А ведь дубы большими не сажают, — сказал робко мальчик из второго класса. — Их обычно выращивают из желудей!

— Теперь, когда техника шагнула вперёд, — сказал Толя, уничтожающе посмотрев на второклассника, — можно обойтись и без желудей… Впрочем, я тут с вами заговорился, а меня работа ждёт…

И он торопливо зашагал к звену, которое красило забор. К Толе привыкли. Когда его комбинезончик не мелькал во время работ по двору, то ребятам словно чего-то не хватало.

— Наверное, траву сеет на футбольном поле, — говорили столяры.

— Запарился небось со столярами, — сочувствовали садоводы, глядя на тяжело дышащего Кошкина.

— Нет, вероятно, составлял новые краски для маляров, — высказывали предположение землекопы.

Купаясь в лучах трудовой славы, Толя чувствовал себя прекрасно. Он уже начал подумывать о том, чтобы усовершенствовать свой костюм: нужно купить брезентовые рукавицы и тёмные, как у сталеваров, очки.