Существо, дрожа от испуга, вскочило на бюст дородной матроны и оттуда разъяренно залаяло на подбежавшего Андрея Микаэловича.

- Что вам надо от Кики?— грозно спросила могучая дама, неприязненно разглядывая юрисконсульта.

Я хотел только приласкать ваше одушевленное животное. Какая прелесть! Но вы — вы красивее Кики! Прелестница, прелестнейшая из прелестных...

— Ты что, меня за дуру принимаешь? Ах, ты хулиган, пьянь подзаборная! Я — честная женщина! Я тебе покажу прелестницу!

Неизвестно, как бы на этот раз Андрей Микаэлович выбрался из переделки, если бы Кики не спрыгнуло с рук хозяйки и не исчезло в кустах. Матрона тоже бросилась в кусты, не переставая, однако, выкрикивать зловещие угрозы в адрес неудачливого льстеца.

Андрей Микаэлович отер пот со своей головы-дыньки и неверными шагами направился к стоящему на тротуаре лотку с персиками.

—Мне бы такие извилины мозга! Из вас, уважаемый и драгоценный, умственная энергия так и струится,— сказал юрисконсульт продавцу.

Поскольку ровно за минуту до появления юрисконсульта продавец приладил к тыльной стороне чашки весов железную намагниченную блямбу, то он без лишних слов отобрал десятка два самых спелых и круглых персиков, положил их в большой пакет и протянул подарок юрисконсульту.

—Гениальнейший человек! Но я не уважаю персики,— отказался Андрей Микаэлович. И глубокомысленно пояснил:—Я их не люблю, потому что

они пахнут персиками.

—А яблок у меня нет,— вздохнул продавец,— и груш тоже. Дома — есть, заходи ко мне — угощу чем хочешь.

И видя, что въедливый человек в белом костюме не уходит, на всякий случай пояснил:

- Понимаешь, какая штука! Пока я товар перебирал, сортировал, бумагу стелил, кто-то толстый подбежал,— я толком и не заметил,— и прикрепил к чашке весов железку, магнит. Совсем плохой человек! Я хотел магнит отцепить: тянул, тянул,— никак. Как думаешь — что делать? Торговлю закрывать? План срывать? Ведь не все как ты — персики не любят, наоборот — очень многие любят! Не лишать же людей удовольствия? А железка — что... Каких-то двадцать граммов! Один персик и то больше весит. Так я начну торговать, ладно?

- О, великий мудрец, достойный человек! И где только ты набрался своей необыкновенной учености? Разве твое истинное призвание — быть за этим прилавком? - Нет, и еще раз нет. Тысячу раз нет!— воскликнул Андрей Микаэлович.

- Почему обижаешь? Зачем намеки про прилавок делаешь? Разве я заслужил, чтобы меня с работы снимали? Э-э, два умных человека всегда договорятся!— предложил торговец персиками и, стыдливо отвернувшись, принялся доставать из брючного кармана измятые рублевки. Однако дальнейший естественный ход событий нарушила какая-то гражданка, потребовавшая взвесить ей два кило персиков. И пока торговец отпускал товар, к прилавку выстроилась целая очередь.

- Кто та счастливая женщина, что является законной женой этого благородного человека?!— не унимался Андрей Микаэлович, любуясь ловкостью, с которой торговец обвешивал покупателей.— Могу поспорить с любым желающим на любую сумму, что именно дочка уважаемого продавца позировала великому художнику прошлого для его шедевра «Девочка с персиками».

- Чего он там поет? Небось первым влезть хочет? Не пускайте его!— заволновался гражданин в соломенной шляпе, стоявший в хвосте очереди.— Персиков может всем не хватить! Предлагаю выбрать дежурных, чтобы стояли у прилавка и не пускали нахалов! И надо переписать по номерам всю очередь, чтобы не получилось неразберихи. Выставляю свою кандидатуру! Давайте голосовать. Кто-нибудь, ведите протокол собрания. Гражданин в белом, гуляйте, гуляйте в сторонке — отойдите от прилавка!

—Да не нужны мне персики!— терпеливо объяснял Андрей Микаэлович.— У меня от них аллергия. Я просто восхищаюсь достойным человеком, продающим фрукты. Поглядите на него, люди,— вот с кого надо брать высокий пример в личной и общественной жизни!— он указал пальцем на продавца и широко улыбнулся.

Это был явный перебор. Так уж, видно, устроен человек, что многозвучные похвалы, адресованные в его присутствии другому, вызывают недоверие. Народ возмущенно загалдел.

Торговец пытался унять неумеренные восторги юрисконсульта, многообещающе показав ему издали пятерку. Но Андрей Микаэлович уже закусил удила и понес, как призовой конь на скачках. Он громоздил льстивые фразы на еще более подхалимские ужимки и, наконец-таки, насторожил всю очередь.

— Клянусь аллахом, тут что-то неладно. Гнилой товар всегда расхваливают громче, чем хороший. Дайте-ка я проверю,— потребовала соломенная шляпа и направилась к весам.

Решив, что все пропало, торговец персиками крепко схватил Андрея Микаэловича за пиджак и заорал не своим голосом:

- Это жулик! Милиция! Это он подбросил мне магнит на весы и предложил разделить прибыль пополам! Я — честный человек! Держи! Убежит!— торговец ухватился за гирю.

- Э-э, да тут целая шайка! Один изображает из себя чемпиона вежливости и заговаривает зубы, а другой в это время обвешивает!— кричал гражданин в соломенной шляпе.

- Пора, понимаете, прекратить безобразие! Пережитки капитализма, понимаете!— поддержал его пожилой бородач, набивая под шумок свою сумку персиками.— Только без самосуда, граждане!

Привлеченный суматохой и выкриками, подошел милиционер. И второй раз за последние сорок минут Андрея. Микаэловича крепко взяли под руки.

* *

- А этого специалиста по магнетизму тоже задержали?— спросил майор Муратов.

- Так точно, уже дает показания!— ответил сержант Исмаилов.

- Ой,— вдруг произнес, поднимая голову-дыньку юрисконсульт.— Где я нахожусь? Почему милиция? Зачем я здесь?

- Вы, гражданин, нарушали общественный порядок в кафе-мороженом, а затем на бульваре, приставали к незнакомой женщине, потом вошли в сговор с жуликом-торгашом и помогали ему обвешивать покупателей...— грустно проговорил Муратов, утрамбовывая табак в громадном чубуке своей трубки.

- Не может быть!— упавшим голосом молвил юрисконсульт.— Я в жизни никогда и ничего, даже морального кодекса, не нарушал, никому не способствовал, ни к одной особе женского пола не приставал. Даже жена моя сама познакомилась со мною, а не я — с ней.

- Значит, не помните?— разжигая трубку-пыхтелку, спросил майор.— А все, что было с вами до кафе-мороженого,— это в памяти отчетливо?

- Да-а,— неуверенно согласился Андрей Микаэлович.— Вроде да... Я позвонил на работу, потом выпил два стакана газированной воды с сиропом у Шуры...

- Почему вы хорошо запомнили газированную воду? У вас был какой-нибудь разговор с Шурой?— быстро спросил Муратов.— О чем вы говорили?

- О вчерашней лекции,— ответил юрисконсульт.— Доктор наук Давыдов из столицы вчера вечером читал лекцию о вреде различных пагубных привычек и пережитков. Было много народа. Тетушка Шура поспорила со мною, что не может быть недостатков больших и малых, что все они приносят человеку величайший вред. Шура, впрочем, просто поддерживала лектора, повторяя его тезисы... Ой, что-то болит голова... Я хочу на свежий воздух, на волю...— сказал он плаксиво.

—Идите в соседнюю комнату, дайте показания лейтенанту Маликову,— брезгливо поморщился Муратов, скрываясь в табачном дыму.— Ночевать вы будете дома, не волнуйтесь.

И когда Андрей Микаэлович вышел, майор, облегченно вздохнув, удобнее расположился в кресле.

Как всегда в минуты раздумий и волнений, он усиленно задымил своей могучей трубкой, которая среди горожан была не менее популярна, чем соответствующие трубки Шерлока Холмса или инспектора Мегре. Что же прорисовывалось? Все три необычных случая имели одну общую точку: газированную тачанку тетушки Шуры.

Майор снял трубку телефона:

—Дайте третий пост. Подольше сигнальте —постовой ведь на месте не стоит... Еще... звоните... Степанов? Взгляни-ка, тетушка Шура торгует газировкой? Тебе не видно? Только что была на месте? Попроси ее зайти ко мне. Срочно. Скажи дружинникам,