Все шло, как было задумано. Саймон обернулся в сторону воротной башни.

– Всем, кто в башне – спуститься ко мне! – крикнул он.

Все трое с грохотом спустились вниз по ступеням, покинув свой пост наверху. Каждый из них был ранен, но все они держались бодро и неустрашимо. Шестеро бойцов Сантоя поднялись наверх охранять башню, а трое сменившихся сели на своих боевых коней. Им предстояло сопровождать Саймона в качестве его телохранителей. Один боец из отряда Саймона был ранен тяжело и не мог передвигаться самостоятельно, его подняли и помогли ему сесть в седло боевые товарищи.

– Вы сражались хорошо, – сказал своим бойцам Саймон.

Такой похвалы из его уст было вполне достаточно, чтобы заставить этих испытанных солдат покраснеть от смущения. Гляди на тяжело раненного, Саймон поднял руку к шлему, отдавая честь бойцу.

– Господь да пребудет с тобой, Малькольм!

– И с вами, милорд, – задыхаясь, с трудом произнес Малькольм и упал на руки подхватившего его лекаря, пришедшего город с арьергардом.

Саймон сел на своего вороного коня и вслед за ним в седло ближайшего коня легко вскочил Седрик.

– Вперед! – сказал Саймон и, пришпорив коня, первым поскакал вдоль улицы, по которой ушел в бой Алан.

Англичане оттеснили французов на просторную рыночную площадь, но здесь французы собрались с силами и остановили наступающих.

– Дорогу Бьювэллету! – воскликнул Саймон и устремился вперед.

Сотни голосов подхватили этот возглас. Казалось, волна воодушевления и надежды прокатилась по шеренгам англичан.

– Дорогу Бьювэллету! Вперед, за золотым панцирем! 3а Львом! Вперед!

Рыночная площадь представляла собой разноцветную круговерть разящих друг друга солдат двух неприятельских армий. Красно‑золотистые солдаты Монтлиса шли вперед бок о бок с черными воинами Мэлвэллета. То там то тут мелькали зелено‑красно‑коричневые цвета солдат Бьювэллета. На правом фланге французы остановили англичан, там кипела отчаянная схватка.

Саймон пробился к одному из своих капитанов, отдал четкий приказ и ускакал на левый фланг. Капитан развернулся вправо и повел своих солдат на подмогу правому флангу. Англичане в миг разделились на два четких крыла, и левое увлекал вперед огромный всадник в золотом панцире. Здесь англичане продвигались вперед, как сокрушительный таран. Французы шаг за шагом отступали, пока полностью не оставили рыночную площадь и упорная битва не расползлась по прилегающим узким улочкам.

Кричали испуганные видом крови, грохотом мечей и копий, яростным ревом голосов женщины, выскочившие на дорогу дети в ужасе разбегались врассыпную от внезапно нахлынувших солдат. Какой‑то совсем крохотный ребенок нырнул чуть ли не под копыта коня Саймона. Вздернув коня на дыбы, Саймон повернул его боком к ребенку и, наклонившись вниз, поднял перепуганного малютку с земли, всего забрызганного грязью.

Где‑то совсем близко раздался отчаянный женский вопль. Саймон оглянулся. Прижавшись к стене, рыдала мать. Саймон подъехал к ней. Ребенок съежился под щитом, спрятав лицо в складках накидки Саймона.

– Укройтесь в доме и не выходите, – строго сказал Саймон женщине и опустил ребенка ей на руки, после чего снова устремился в бой.

Между тем в конце улочки к французам спешно подошло подкрепление, и они начали теснить англичан.

Саймон привстал на стременах.

– За святого Георгия и нашего короля! – воскликнул он.

При звуках его трубного голоса английские солдаты снова сплотились вокруг него и с новой силой нанесли удар по неприятелю. Кто‑то сзади Саймона запел песню Азенкура, и вот уже десятки голосов подхватили ее, и англичане снова пошли вперед.

Какой‑то крепкий всадник недалеко от Саймона выбил из седла француза, пытавшегося поразить под ним коня.

«В Нормандию король идет», – во всю глотку распевал этот английский всадник. – А ну получай! «И славных рыцарей ведет…». Что, больно? «Своих врагов он победит, затем, что Бог его хранит», еще хочешь? На! Осторожно, милорд! «Бог совершить ему помог великие дела…». Браво, милорд! «Мы победили, с нами Бог…», Эй, Джон, и ты, Питер, а ну, подхватили «Всевышнему хвала!»

– Всевышнему хвала, Всевышнему хвала! – загремело со всех сторон, и, казалось, сама эта песня сметала французов и теснила их до самого конца улицы.

Сражение длилось еще целый час, охватив весь город, но вот, наконец, сначала в одном месте, потом в другом французы начали сдаваться. Вскоре было объявлено перемирие, шум битвы быстро улегся, и наступило затишье. Побежденным повсюду была дарована пощада, и в знак сдачи города комендант прислал Саймону, вернувшемуся на рыночную площадь, ключи от городских ворот.

Повсюду лежали убитые и раненые, но быстро появились женщины и мужчины из числа мирных жителей, помогавшие раненым – как французам, так и англичанам.

Большинство французских солдат отступило на север – к замку, который пока что стойко держался и в котором находилась леди Маргарет.

Пересекая рыночную площадь, к Саймону приближался всадник в помятых доспехах и дырявой накидке.

– Слава Богу, ты жив! – крикнул он еще издали и остановил коня возле Саймона. – Хантингдон будет позднее. Где Алан?

– Пока не знаю. Думаю, где‑то справа, в конце вон той улицы. Холланд со своими людьми?

– Да. Они помогают раненым. Мы взяли все городские ворота. А теперь я отправлюсь на поиски Алана.

Когда спустя полчаса Джеффри вернулся, рыночная площадь почти совсем уже опустела.

– Саймон! – крикнул Мэлвэллет, подъезжая к быстро обернувшемуся Саймону. – Алана схватили, он в плену у этой ведьмы!

– Что?! – свирепо рявкнул Саймон прямо в лицо Джеффри.

Верхняя губа Саймона дрогнула и страшно исказилась, лицо на миг застыло в гневной гримасе.

– Если я не выручу Алана до наступления ночи, быть моей душе в аду, – тихо сказал он после недолгого молчания.

Глава IVПервая встреча Саймона с леди Маргарет

К полудню удалось навести некоторое подобие порядка в Бельреми, после чего Саймон встретился с комендантом города. От имени короля были сделаны обычные в таких случаях заявления. Всем, кто присягнет на верность королю Генриху, было обещано хорошее обращение и защита. Большинство жителей города не отказалось от этой милости, потому что были измучены долгой осадой и ждали только одного – чтобы в городе кончился, наконец, голод. Воины Саймона расположились вокруг города и в самом городе, и он по завершению первых же неотложных дел смог теперь обдумать, как вызволять Алана из плена. Говорили, что Монтлис был ранен, прежде чем его схватили люди леди Маргарет.

– Ты собираешься спасать его? – спросил Саймона охваченный беспокойством Джеффри, когда оба они находились во временной штаб‑квартире Саймона в здании суда.

– Да, – ответил Саймон. – Она, возможно, захочет держать его у себя как заложника, но я отвечу ей тем же: у меня в плену ее дядюшка.

– Вот как? Он дрался нынче утром?

– Он ее маршал, господин де Галледемэн. Хантингдон его взял. Бернард, принеси перо и пергамент.

Секретарь исполнил приказание и сел за стол, ожидая новых распоряжений.

– Пиши, – медленно заговорил Саймон. – «Мадам Маргарет де Бельреми. Именем Его Всемилостивого Величества короля Англии и Франции Генриха Пятого, я, Саймон Бьювэллет приказываю Вам передать мне в течение часа ключи от замка Бельреми, присягнув на верность Его Величеству королю Генриху и передав в мои руки рыцаря сэра Алана Монтлиса». Написал?

– Да, милорд.

– Немедленно отправь это с моим герольдом и прикажи ему дождаться ответа от мадам.

– Что за глупость ты делаешь? – спросил Мэлвэллет, когда Талмэйн ушел. – Она посмеется над твоим посланием.

– Возможно. Это мой официальный приказ. Пусть смеется. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

Герольд вернулся через час и передал Саймону пакет от мадам графини де Бельреми. Саймон сорвал печать и расправил хрустящий пергамент. Джеффри читал из‑за его плеча.