Мэлвэллет между тем отбросил прочь повод коня Саймона.

– Прикрой меня сзади! – тяжело дыша, крикнул Джеффри и стремительно поднял вверх меч, отражая удар в шею, который мог бы стать для него смертельным.

– Дурень! – разозлясь, крикнул Саймон.

Он схватил своего коня за уздечку, когда тот чуть было не пробежал мимо него, и выхватил из кобуры седла свой превосходный лук, расстаться с которым его не могли заставить никакие возражения Фалка. Опустившись на колено, Саймон увидел, что Джеффри стоит один, и стал хладнокровно прилаживать стрелу к луку. Столь же хладнокровно прицелившись, он натянул упругую тетиву. Стрела со свистом взвилась в воздух. Саймон даже не взглянул, попала ли она в цель, настолько был уверен в своем умении. Одну за другой посылал он свои стрелы в сближающихся с Мэлвэллетом неприятельских солдат, которых становилось все меньше и меньше. Внезапно за спиной у Саймона послышался шум, означавший приближение опасности. С проворством кошки Саймон вскочил на ноги, и в тот же миг в руке его вместо лука оказался меч. Пока Мэлвэллет приблизился, прикрывая Саймона сзади, Саймон уже успел одного противника убить, а еще троим нанес несколько сокрушительных ударов.

– Я с тобой! – крикнул сзади Джеффри, но Саймону помощь уже была не нужна. Недаром же он приобрел такую силу за все те годы, что провел в Монтлисе. Его рукам, казалось, неведома усталость, а его глаза безошибочно находили цель.

Водоворот битвы между тем сместился книзу от них, и с их места нелегко было понять, что происходит среди сражающихся воинов, во всей этой массе тел и в грохоте ударов. Избавившись от нападавших на него солдат неприятеля, Саймон взял своего коня под уздцы. Он остался без щита и лука, но успешно сражался мечом. Потом рядом с ним еще раз оказался Мэлвэллет верхом на чьей‑то оставшейся без всадника лошади и снова в шлеме. Он примчался, чтобы напасть на неприятельского воина, с которым сражался Саймон. Мэлвэллет держал копье наперевес, и когда казалось, что незнакомый всадник вот‑вот выбьет Саймона из седла и сбросит наземь, Мэлвэллет нанес этому всаднику удар в ребра с такой силой, что тот, будучи застигнут врасплох, опрокинулся навзничь, вылетев из седла, и из него буквально вышибло дух.

– Держись, парень! – крикнул Джеффри Саймону. – Ты ранен?

Саймон откинулся на спину испуганного коня и в пылу битвы нашел в себе силы улыбаться своей спокойной улыбкой, оставаясь невозмутимым.

– Царапина или две. Не обращай на меня внимания, Джеффри Мэлвэллет.

– А я вот буду, – ответил Джеффри. – Оставайся при мне, слышишь, Никто!

И снова их увлек за собой водоворот битвы. Их влекло вперед, они прокладывали путь один другому, и кони их все время оставались поблизости от них. Однажды где‑то возле них промелькнул Фалк. Отчаянно пыхтя, он не скупился на удары, сыпавшиеся на неприятеля с такой силой, что никто не мог устоять против него, и даже через прорезь забрала видно было, каким огнем полыхают глаза Фалка. И Фалка увлекла за собой куда‑то вперед и вдаль сумятица жаркого боя.

Саймону казалось, что сражение тянется бесконечно долго, но хотя правая его рука устала и болела и ему пришлось держать меч в левой руке, он ни на йоту не утратил боевого задора. Он сражался, держась поблизости от Мэлвэллета и почти все время молчал. Губы Саймона оставались плотно сжатыми, и в его глазах не потухал огонь.

– Ты не видел Хотспура? – спросил вдруг Саймона Джеффри. – Мне кажется, я слышал какие‑то громкие крики с его стороны.

Не успел Джеффри сказать это, как снова до них долетел многоголосый крик: «Хотспур погиб, Хотспур мертв! Хвала Святому Георгию!»

– Он пал, – сказал Саймон, – и войско его дрогнуло.

Войско Хотспура действительно дрогнуло, и с этого момента прежнее воодушевление покинуло мятежников. Ярость битвы постепенно как будто бы угасала, но закончилось все лишь с наступлением сумерек. И когда, наконец‑то, можно было дать отдых усталым рукам, Саймон, сидя на своем измученном коне, окинул взглядом страшную картину того, что так недавно было полем битвы. Не сострадание – беспристрастный интерес преобладал в этом взгляде.

Джеффри Мэлвэллет присматривался к Саймону в наступающих сумерках и немного погодя заговорил с ним.

– А ты храбрый малый! Что думаешь обо всем этом? – спросил Джеффри, взмахом руки в латной рукавице указывая ил поле битвы.

– Не нравится мне это, – в задумчивости машинально ответил Саймон. – Думаю, я мог бы помочь навести порядок.

Джеффри подумал, что Саймон хотел бы помочь унести раненых.

– Не так‑то это просто, – сказал он. – И это все, что ты думаешь?

Саймон вскользь взглянул на Джеффри.

– Это был отличный день. Хотел бы, чтобы у нас еще были бы такие дни.

Мэлвэллет засмеялся.

– Тигренок ты с холодной кровью! Тебе не жаль всех раненых и убитых?

– Каждому предстоит умереть, – ответил Саймон. – И, по‑моему, смерть в бою – это хорошая смерть. За что же мне их жалеть?

– Однако ты готов был бы позаботиться о раненых, – напомнил ему Мэлвэллет.

– Тогда они сумели бы снова сражаться, – сказал Саймон. – Я готов был бы им помочь, но я не собираюсь их жалеть, потому что это глупо.

Мэлвэллет снова засмеялся, на этот раз с оттенком удивления.

– А ты, однако, сделан из льда. Не хотел бы я твоей помощи, если бы меня сегодня ранили. Ты сам‑то не ранен?

Саймон бросил небрежный взгляд на свою правую руку, перевязанную им самим под разбитой броней.

– Ранен? Я? Пустяки, царапина, сэр Джеффри. А ты?

– Ничего страшного, – ответил Мэлвэллет. – У меня это не первый бой. Я здесь уже был с принцем несколько месяцев назад.

– Молю Бога, чтобы это не было мое последнее сражение, – сказал Саймон.

– Или мое. Глядя, как ты дерешься, я думал, что вижу тебя, наверное, в сотой кампании.

– Нет. Но я люблю военное дело.

Мэлвэллет с любопытством смотрел на Саймона.

– Вот как? Из какого ты рода, хотел бы я знать. Сдается мне, я тебя когда‑то уже встречал.

– Посмотрись в зеркало, Джеффри Мэлвэллет, – усмехнулся Саймон.

Джеффри кивнул, ничуть не удивившись.

– Меня поразило, как ты пришел мне на выручку. Спасибо тебе за это, брат.

Джеффри протянул Саймону свою руку, и тот пожал ее, слегка взволнованный. Оба тронулись в путь, медленно спускаясь вниз по холму.

– Как твое имя? – спросил Джеффри.

– Саймон. Саймон Бьювэллет.

Джеффри засмеялся.

– Вот и отлично, Саймон! Знаешь, я не хотел бы, чтобы ты оставался с Монтлисом. Мой отец возьмет тебя к себе, стоит мне только обратиться к нему с такой просьбой.

– Нет. Не стоит.

– Ты носишь в своем сердце ненависть к нему? Может быть, жажду мести?

– За что мне его ненавидеть? – удивился Саймон.

– За твою безымянность. А кто… кто была твоя мать?

– Имя я сделаю себе сам. Моя мать избрала свой собственный путь, и даже если она и была несчастлива, то я, по крайней мере, никогда не слышал об этом. Ее уже нет на свете. Впрочем, теперь все это ничего не значит.

– Ты самый странный из всех молодых людей, каких я когда‑либо встречал! – воскликнул Джеффри. – Стало быть, ты сквайр Монтлиса?

– Да. Придет время, когда я не буду называть своим господином никого, кроме короля, но сейчас я должен верно служить Монтлису. Я не знаю, жив он или нет?

Саймон напряженно озирался кругом, но в меркнущем свете уходящего дня нигде не видел ни Фалка, ни кого‑либо из его людей.

– Если Фалк погиб, что будет с тобой? – спросил Мэлвэллет. – Присоединишься тогда к моим людям?

– Нет, я должен привести наших людей обратно в Монтлис. Если Фалка убили, я обязан верно служить его сыну Алану. Но надеюсь, милорд жив.

С ними поравнялся какой‑то всадник, очень прямо державшийся в седле. Тень от защитного шлема всадника не помешали, однако, Саймону разглядеть его проницательные молодые глаза, блестевшие поверх повязки, пересекавшей лицо этого юноши. Мэлвэллет поднял в знак приветствия копье, и юный всадник пустил своего коня рядом с конем Джеффри.