В выборе друзей Нерон был не особенно щепетилен. В тот период он сблизился с Клавдием Сенеционом и Марком Отоном, будущим императором. Последний был очень хитер и расчетлив. С ним мы еще встретимся на страницах этой книги. Уже в детстве он проявил свои дурные наклонности, страсть к мотовству и разврату, за что не раз бывал сечен отцом. Вскоре к этой троице присоединился мимический актер Парис и некоторые другие молодые люди. Все они были старше и опытнее Нерона.

В компании этих сорвиголов Нерон начал совершать набеги на улицы ночного Рима. В сущности, он был еще очень юн и, как многих людей незрелого возраста, его тянуло на озорство и мальчишечьи шалости. Он был уверен, что накладных волос, плаща и круглой войлочной шапки вольноотпущенника вполне достаточно, чтобы сделаться неузнаваемым. Едва смеркалось, он покидал дворец и вместе со своими дружками слонялся по кабакам, бродил по переулкам, посещал кварталы, населенные проститутками, взламывал двери домов и лавок, нападал на припозднившихся прохожих и колотил их. Впрочем, ничто не ново под луной. Когда–то его прадед Марк Антоний, переодевшись слугой, в компании с Клеопатрой вот так же шатался по улицам ночной Александрии и выделывал такие же безумные вещи, и не раз оказывался участником потасовок вроде тех, которые затевал теперь в Риме его правнук.

Заводилой был Отон, признанный самым изобретательным в разного рода увеселениях. Именно он придумал развлечение, очень веселившее друзей. Схватив зазевавшегося или подвыпившего прохожего, они подбрасывали его на растянутом плаще. Вопли и мольбы несчастной жертвы, взлетавшей в воздух, приводили молодчиков в неописуемый восторг.

Эти далеко не безобидные забавы иногда оканчивались плохо для распоясавшихся хулиганов. Некоторые прохожие, хотя и застигнутые врасплох, быстро приходили в себя и давали решительный отпор обидчикам. И на следующий день принцепс красовался перед придворными с синяком под глазом.

Однажды в ночной стычке Нерону основательно намяли бока. Ему досталось ударов гораздо больше обычного. Это постарался Гай Юлий Монтан, сын римского сенатора. Возвращаясь в поздний час домой, он подвергся нападению шайки Нерона. Возможно, все обошлось бы несколькими крепкими тумаками, но подвыпивший Нерон стал приставать к молоденькой жене Монтана и оскорблять ее. Вне себя от ярости Монтан так вздул хулигана, что тот лишился сознания. Из–за многочисленных ссадин и кровоподтеков, полученных в драке, Нерон в течение нескольких дней не мог показаться на улицах Рима.

Узнав о том, что он избил самого императора, Монтан был так напуган, что ничего лучшего не придумал, как письменно принести принцепсу свои извинения. Это было непростительной ошибкой. Нерону и раньше попадало в ночных драках, но он пребывал в убеждении, что остался неузнанным. Если же Монтан знал, что поднимает руку на императора, значит, он сознательно совершил преступление в оскорблении величества и должен умереть.

Отныне Нерон отправлялся на свои ночные вылазки только в сопровождении преторианцев и гладиаторов, которым было велено держаться в стороне и вмешиваться лишь в случае опасности. Но в Риме уже прослышали, что Нерон затевает по ночам уличные потасовки, и при стычках сопротивления ему уже не оказывали.

Из этой ситуации быстро извлекли выгоду профессиональные преступники. Невидимые в ночном мраке, они стали выдавать себя за императора, чтобы жертвы их разбоя вели себя смирно.

Если Нерона порицали за бесчинства, творимые им под покровом ночи, то его наставника Сенеку осуждали за поступки, совершаемые при свете дня. Многие римляне находили возмутительным и постыдным тот факт, что Сенека за четыре года жизни при дворе скопил триста миллионов сестерциев – сумму, равную той, которую вольноотпущенник Паллант нажил неутомимым воровством в течение всей своей жизни.

Нашелся человек, который не побоялся возвысить свой голос против Сенеки. Это был Публий Суиллий.

– Философ, лицемерно проповедующий умеренность, – говорил он повсюду, – сделал себе карьеру через постель тетки Нерона. Этот человек погряз в нудных занятиях с неопытными юношами, которым он морочит голову своим уже набившим всем оскомину морализаторством. Проницательный Клавдий в свое время отправил его в ссылку. Теперь он вернулся. Мало того, он втерся во дворец. Благодаря какой мудрости и каким наставлениям философов он за короткий срок нажил огромное состояние? Всем известно, что он крутится возле бездетных стариков, заставляя их переписывать свои завещания на его имя. Он занимается грязным ростовщичеством, под грабительские проценты ссужая деньги в Италии и провинциях.

Суллию, конечно, не поздоровилось. Но отделался он сравнительно легко, кончив свои дни в ссылке на Балеарских островах.

Глава третья. Открытие любви

Как только Нерон стал императором, Сенека попросил, чтобы тот не целовал его при людях. Возможно, такая сдержанность преставлялась ему более подобающей для принцепса. Но скорее всего, он опасался, как бы не обнаружилось, что между ним и его пылким учеником существуют гомосексуальные отношения. Опытный педераст, он не только растлил доверенного ему мальчика, но и толкнул на путь мужеложства. Как известно, Клавдий был совершенно равнодушен к лицам своего пола. С появлением Сенеки во дворце этот вид половых отношений стал практиковаться и в императорской семье. «Уроки», преподанные учителем, Нерон «закреплял» со своим сводным братом Британником.

В древнем Риме гомосексуализм не считался чем–то постыдным и неким извращением. Наоборот, в любви к мальчикам древние находили особый шик. И здесь, как во многом другом, примером для римлян служили греки. Римляне могли подтрунивать над отношениями такого рода, но им не пришло бы в голову осудить их. Предосудительной считалась связь только между римскими гражданами, но к их услугам в Риме всегда было множество мальчиков – рабов со всех концов света.

Воспитание Сенеки уже начало давать свои первые результаты. Ночные кутежи, драки на улицах города, беспорядочные половые связи способствовали проявлению у Нерона таких качеств, как наглость, жестокость, распущенность. «Когда постепенно дурные наклонности в нем окрепли, – замечает Светоний, – он перестал шутить и прятаться и бросился, уже не таясь, в еще худшие пороки».

Свою жену он теперь открыто ненавидел и избегал оставаться с ней наедине. А если иногда и заходил в ее спальню, то лишь с одной мыслью: задушить ее во сне. Как–то в покоях Октавии Нерон заметил темноглазую черноволосую девушку, которую прежде никогда не видел. Это была сириянка Акте. Все древние историки единодушно признают ее обаяние и чарующую красоту. Она была наделена прелестью, присущей только восточным женщинам. Столь очаровательной девушки Нерон в своей жизни еще не встречал. Странно, как он до сих пор не обратил на нее внимания. Не мог же Нерон знать, что эта встреча была подстроена Сенекой. Хитрый лис опасался, как бы юный принцепс, ведя беспорядочную сексуальную жизнь, не оказался вскоре добычей какой–нибудь опытной интригантки именитого рода, что могло бы привести к утрате им влияния на императора.

Сенека не сомневался, что Нерон, увидев Акте, обязательно в нее влюбится. Его расчет оказался верен. Нерон тут же бросился к старику с расспросами, кто эта девушка, откуда она, чем занимается. Любопытство горящего нетерпением юноши было полностью удовлетворено.

– Это Акте, – ответил ему Сенека. – Она родилась в Греции, но ее родители – сирийцы. В Рим она привезена как рабыня еще ребенком и была приобретена для императора Клавдия. Но сейчас она уже вольноотпущенница. Ведет жизнь куртизанки и дружит с Октавией.

В тот момент никто из них не знал, что Акте была уготована особая роль в судьбе Нерона. Она не только оставит глубокий след в его жизни, но будет среди тех немногих людей, которые проводят его в последний путь. Красавица – сириянка пробудила в императоре незнакомое ему доселе чувство, выходящее далеко за пределы обычного сексуального влечения и о котором раньше он не мог даже подозревать. Акте была на несколько лет старше Нерона. С детского возраста ее готовили угождать прихотям мужчин. Ей были известны все секреты восточной эротики, и ее утонченные ласки быстро сделали свое дело. Но император не только влюбился в Акте, он еще и сдружился с ней.