Быстро отхожу в сторону, так, чтобы Артур меня не видел. Если дать ему понять, что я все слышал, это только оттолкнет его еще сильнее. Нет, сейчас самым правильным будет отпустить его. Брать напором здесь не пройдет. Артур не верит в меня. Не верит в мои чувства. И как доказать ему обратное, я ума не приложу. Мне нужно время, которого у меня нет.

Артур проносится мимо меня, а я замираю в темноте коридора. Я должен его отпустить, сегодня должен. Я придумаю, как доказать ему свою любовь, и тогда он сам вернется.

В студию зашел спустя минут десять. Сделал удивленный вид, что разминулся с Арти, похмурился на Славу, что тот его не задержал, и уехал домой. В принципе, можно было и не ложиться, все равно я знал, что уснуть не смогу. Мой мальчик сейчас где-то с Савеловым. У них ужин, скорее всего, с продолжением. А я слоняюсь по пустой и холодной квартире, представляя, как он сейчас возможно отдается этому козлу, со всей той страстью, что дарил некогда мне.

Скрипнув зубами, иду на кухню. Порывшись в шкафчике, достаю старую пачку сигарет. Не курил уже Бог знает сколько времени, а одну храню. На всякий случай. Прикурить получается раза с третьего, пальцы дрожат. Затягиваюсь едким дымом и сразу начинаю кашлять. Все-таки организм уже отвык от этой дряни. Когда-то сигареты меня успокаивали, отвлекали от мыслей о наркотиках. Артур стал для меня наркотиком, может и с ним прокатит?

Не прокатило, зато разболелась голова. Боль решил снять коньяком.

Когда уснул, не помню, но проснулся с жутким похмельем. На работу опоздал и приперся уже к обеду, злой и помятый.

– Роман Викторович, я Вам звоню весь день! Вы почему телефон выключили? – Ира нападает на меня, как только я захожу в приемную.

– Ир, мне плохо, не кричи.

– Вам Савелов звонил уже раз пять, он хочет встретиться. А еще Вердников старший. Только он зол был, как тысяча чертей.

А вот и Эдик. Началось!

– Савелову скажи, чтобы шел на хер. Я с ним встречаться не собираюсь. А Вердникову я сам перезвоню.

Прохожу в кабинет и растекаюсь по креслу. Как же хреново. Ну вот какого черта нужно было вчера напиваться? Так, для начала Эдуард.

Набираю номер, долго жду ответа:

– Роман?! Какого хрена у вас там происходит? – с ходу начинает орать Вердников.

– Серж уже позвонил?

– Вот именно. Так, слушай сюда. Я сейчас в Европе, как только прилечу, поговорим. А если мне сын еще хоть раз в слезах позвонит, ты покойник, понял меня?!

– Чего ж тут непонятного.

– Рома, разберись в ситуации. Я очень надеюсь, что просто неправильно понял Сержа.

Отключаю телефон и пытаюсь подсчитать, сколько у меня может быть времени на то, чтобы принять хоть какие-то меры. И какие меры можно вообще принять? Неизвестно, что одуванчик наплел папе. Может, обвинил меня в изнасиловании, так мне тогда не за агентство волноваться надо, а за то, что по приезду Эдик прикопает меня в местном лесочке и оправдаться не даст.

Достало все. Может, прибить Сержа, чтоб хоть за дело помирать?

– Ром, можно?

Отрываю крайне удивленный взгляд от бумаг. Артур? Сам пришел? Неужели?..

– Я ключи отдать хотел, – убивает мечты на корню.

– Какие ключи? – что-то не догнал.

– От машины.

– Зачем, они твои.

– Это твоя машина.

– Арти, ты же знаешь, я не езжу, не могу. Зачем мне машина? А тебе пригодится.

– У меня есть.

– Что? – откуда у него машина? Ох, чую, что-то будет.

– Это не важно. У меня теперь своя машина, – кладет ключи на стол и поворачивается на выход.

Маленькие дети часто страдают недержанием, а еще им страдают старики. Не знаю, к кому можно отнести меня, только им одевают памперс, а мне никто намордник не надел.

– Любовничек подарил? – выдаю с самым гнусным выражением, на которое был способен.

– Это не твое дело, – разворачивается парень, но в глаза не смотрит.

– Благодарность за отличную ночь? – завожусь с пол-оборота. – Продолжай в том же духе, скоро на квартиру заработаешь.

– Уже заработал! Или ты думаешь, моя однушка мне просто так досталась?

– Уйди, Артур, – хватит! Надо немедленно это прекратить. Я себя не контролирую.

– Это только ты все деньгами измеряешь. Я ненавижу тебя.

Артур раскрасневшийся вылетает из кабинета, а мне так хочется приложиться головой обо что-нибудь тяжелое. Я себя тоже ненавижу. За язык свой без костей, за нрав бешеный. Так порой ненавижу, что удавиться хочется.

К вечеру немного успокоился, обдумал произошедшее. Надо извиниться перед Артуром. Как-то исправить ситуацию. Я только все усугубляю.

Набираю Арти смс: «Прости, я был неправ». Это максимум, на что я сейчас способен. Если позвоню, или тем более увижу его, снова начну ревновать и орать, и только все испорчу.

Попросил знакомого отогнать машину под окно. Пусть лучше там стоит, хоть видеть буду, садиться иногда и вспоминать, как мы ездили на ней с Арти. На сообщение так никто и не ответил. Чего и следовало ожидать. Мой мальчик обиделся, хотя я сам виноват. Нечего было собирать всякую грязь и поливать его ею.

Вырубился, едва голова коснулась подушки, а посреди ночи проснулся оттого, что замерз. Хотя в квартире и довольно жарко, замерз я где-то там внутри. На часы смотреть не рискнул, просто лежал, пока не рассвело, с открытыми глазами, боясь закрыть веки и оказаться в темноте. Холод и страх – вот теперь мои компаньоны. А еще одиночество. Я скучаю по нему. Невозможно скучаю. Еще пара дней – и я на коленях поползу к Арти вымаливать себе прощения.

***

Работать не хочется хронически. От судорожных попыток найти хоть кого-нибудь влиятельного и способного противостоять Вердникову уже голова кругом, а все дорожки сводятся только к одному. К Савелову. Он, пожалуй, единственный доступный вариант. Только я с этим козлом даже видеться не хочу, не то, чтобы унижаться и просить защиты от Эдика. Похоже, пора собирать вещи и валить из страны, пока есть на что и на чем.

– Рома, объясни, какого хрена ты делаешь? – в кабинет залетает раздраженный Арти.

– И тебе доброе утро, точнее день.

– Ты почему отказался встречаться с Андреем? Это из-за меня? Тебе не кажется, что это глупо? Между нами все кончено, не стоит вмешивать свои личные обиды в работу.

– Это он тебя попросил со мной поговорить? – малыш, лучше не надо. Я и так на взводе, опять ведь сорвусь.

– Пусть так. Только этот контракт выгоден и тебе и ему. Так чего ты ломаешься?

– Я не хочу иметь с ним ничего общего. Достаточно того, что я и так о нем каждую минуту думаю.

– Ты ведешь себя как ребенок, честное слово! Ты столько работал, что бы заполучить его и теперь сам же отказываешься. Ты хочешь, что бы мы с ним расстались? Это единственная причина?

– Я хочу, что бы ты вернулся. Да только тебе на это похоже плевать. Я не стану давить на тебя или что-то подобное. Это твоя жизнь. Но его я здесь не потерплю. Если ты не хочешь поговорить о чем-то кроме своего любовника, то можешь быть свободен.

– Ты идиот, Роман Викторович, – выдает Артур и уходит.

– Я и сам это знаю, тигренок, – тихо произношу в закрытую дверь. – Только поделать с собой ничего не могу.

– Роман Викторович, Савелов звонит, – Ирин голос в трубке звучит довольно взволновано.

– Пошли его нахрен. Пусть ищет себе другое агентство.

– Вы уверены? Это же Савелов. Вы столько за него боролись.

– Да что вы заладили все?! Это пока мое агентство и я решаю, с кем работать, а с кем нет. И только попробуй нажаловаться Михаилу! Если попытаетесь в обход меня с ним контракт заключить, поувольняю к чертям.

– Это глупо.

– Ты меня еще поучи работать! – с силой бросаю трубку.

Достали все. Знали бы, что через неделю на улице окажетесь или директора смените, по-другому бы заговорили.

День прошел в пустую. Я не сдвинулся с мертвой точки. Единственный вариант – Савелов. Да только я не пожертвую Артуром ради спасения агентства. Я верну своего мальчика, чего бы мне это не стоило, а Андрей Максимович пусть утрется.