Он лежал на полу, пытаясь дотянуться до костыля, и злобно уставился на меня, стоило появиться на пороге.

— Я же просил тебя не приходить!

— Я помогу и уйду! — стиснув зубы и не обращая внимания на его ругань, я опустилась на колени и положила его руку себе на плечо, помогая опереться. Стивен замолчал, тяжело вздохнул и ухватился свободной рукой за изножье кровати, подпрыгнув на здоровой ноге. Аккуратно усадив его, я наклонилась и подняла костыль.

— Почему ты не хочешь, чтобы я помогала тебе? Мне не сложно и…

— Вот именно, тебе не сложно! — огрызнулся Стивен. — Всю жизнь ты только и делаешь, что строишь из себя мать Терезу!

— Не понимаю, зачем ты так. — Стало обидно. И горько от того, что я искренне переживала за него и хотела помочь.

Чернота спала, опухоль стала значительно меньше, и цвет лица теперь приближался к нормальному, всё ещё пестря жёлтыми пятнами и сеткой мелких кровоподтёков. А глаза, яркие голубые глаза снова показались из-под распухших век. Стивен молчал, отвернувшись. Я осторожно коснулась его ладони, но он выдернул руку, выхватил костыль, который я продолжала держать в руке, и неуклюже поднялся. Но сделал это слишком поспешно и покачнулся, пытаясь удержать равновесие. Я подскочила, придерживая его за локоть, но он раздражённо отмахнулся, выпрямляясь.

— Не понимаешь? — он пристально посмотрел на меня. — Тогда ты глупее, чем я думал.

Несколько раз медленно вздохнув, Стивен продолжил более спокойным тоном:

— Я не калека, Дороти, меня не надо спасать. И помощь от тебя я приму в последнюю очередь.

— Почему ты всегда отталкиваешь меня? — с грустью прошептала я, наблюдая за его попытками встать ровно. В конце концов он раздражённо вздохнул и опустился обратно на кровать. — Почему не хочешь дать и малейшего шанса? Хотя бы на нормальные дружеские отношения?

— Нормальные дружеские отношения? С тобой? Не лицемерь, дорогая! Всё, что ты можешь — сохранять приличный фасад, когда внутри твой дом рушится к чертям!

Я смотрела на Стивена, пытаясь понять, что он говорит. Откуда взялась эта ненависть, полыхающая в его глазах. Словно нарыв, что зрел годами, наконец решил прорваться, издавая оглушительное зловоние.

— С самого начала, когда ты узнала, что из себя представляет наш брак — ты приняла его условия. Унизительные, мерзкие, но такие удобные для тебя и твоей семьи! Ты разрушила мою жизнь, мои надежды, мои мечты. А теперь хочешь, чтобы я попытался построить с тобой дружеские отношения?

— О чём ты говоришь? Какую жизнь я разрушила, Стивен? Это ты использовал меня, забыл? Это ты вытирал об меня ноги из года в год!

— А ты терпела! И продолжаешь терпеть, но это ведь так удобно, не правда ли? Лишь бы все вокруг считали, что мы — идеальная семья! Лишь бы было хорошо для компании! Держишь на поводке и гордишься этим!

— Ты бредишь, Стив, тебя никто никогда не удерживает. Мы договорились жить так, как тебе удобно, а теперь получается, что во всём виновата я? Поздновато для претензий, не находишь?

— Я жил так, как мне удобно, до тех пор, пока твой дед не обратил внимание на нашу компанию! Я строил планы, и тебя в них не было! Не было никакой Доротеи Кирстэн! Я потерял всё, чтобы спасти то, что и так должно было принадлежать мне!

— Ты не можешь обвинять меня за поступки моего деда, — прошептала я. — Я делала всё, чтобы быть хорошей женой.

— Для кого, Дороти?! Для кого хорошей? Для прессы? Для других людей? — Он фыркнул и покачал головой.

— Если тебе так плохо живётся, почему ты не разведёшься, Стив?

— Хватит лицемерить, Доротея! Ты ведь обезопасила себя по всем пунктам, не так ли?

— О чём ты говоришь? — воскликнула я раздражённо. Этот разговор начинал порядком злить. — Не тебе упрекать меня, особенно после того, как я всю неделю занималась тем, чтобы замять скандал, который ты раздул!

— Опять компания! — почти прорычал Стивен, злобно ощерившись. Обернувшись, он несколько невыносимо долгих мгновений смотрел прямо мне в глаза, его ненависть можно было потрогать. — Уходи, Доротея. Уходи в свой идеальный мир и оставь меня в покое!

— Стивен, я…

— Убирайся к чёрту!

Не заставляя просить себя дважды, я выскочила из его комнаты, захлопывая за собой дверь. Злые слёзы хлынули из глаз, но я даже не пыталась их смахнуть. Пусть. Пусть текут, может, заберут с собой эту болезненную любовь, которой я пыталась жить все эти годы. Вернувшись к себе, я опустилась на кровать и обняла подушку, глуша рыдания. Как же я от этого всего устала! От жизни в постоянном напряжении, на надрыве. От попыток поймать его взгляд, заслужить его одобрение! Сколько можно, в самом-то деле! Я всю жизнь пыталась быть хорошей. Сначала для родителей, слишком увлечённых светской жизнью, чтобы найти время и обратить внимание на единственную дочь. Потом для деда, буквально бредившего своей компанией и заставившего меня загореться его страстью. И, наконец, для Стивена, надеясь, что когда-нибудь случится чудо и он разглядит во мне женщину, готовую ради него на всё… Хватит! Хватит испытывать чувство вины за желание стать счастливой!

Несмотря на слёзы и дикую головную боль после, заснула я быстро и спала отлично. Вчерашний разговор всплыл в памяти уже в душе, и, стоя под упругими тропическими струями, я снова проговаривала его про себя. Если Стивену позволено всё, что запрещает мне поступать так же? Желание узнать Алана поближе вспыхнуло с новой силой.

Я хочу узнать, как он целуется. Мысль вспыхнула ярко и красочно, заставляя улыбнуться. Сегодня я обязательно это узнаю.

Мысли о предстоящем свидании отвлекли, вызвав сладкую дрожь предвкушения, которая не отпускала на протяжении всего рабочего дня. Алан не показывался, будто нарочно оттягивая встречу и заставляя ждать её ещё сильнее. Только ближе к вечеру Мэгги передала запечатанное письмо, на котором стоял гриф «лично в руки», от руководителя отдела исследований Алана Хамфри. В нём было несколько строк, написанных от руки:

«Заеду в восемь. Надеюсь, ты любишь Вивьен Ли».

Я была настолько поглощена размышлениями о встрече, что даже не заметила, как добралась до дома. Эмили уже уходила, Стивен сидел в гостиной, положив загипсованную ногу на столик, и щёлкал каналы. Демонстративно не обратив на него внимания, я прошла к себе и тут же забыла о муже, стоило закрыть дверь.

Меня охватило нетерпение. Руки мелко подрагивали, голова кружилась и слегка подташнивало. Как на экзамене или перед важными переговорами. Окинув своё отражение скептичным взглядом, я решительно сняла серьги и браслет, вспомнив слова Мелиссы, что от моих украшений за милю несёт снобизмом и деньгами. Бросила быстрый взгляд на часы — без десяти восемь.

— Куда-то собралась? — поинтересовался Стивен, не сводя глаз с экрана.

Дёрнув плечом, я прошла в холл, в очередной раз поражаясь его способности забывать о ссоре на следующий же день. Ему действительно было настолько плевать?

— Развейся как следует, может, твой лаборант вправит тебе мозги! — донеслось вслед. Уже в лифте подумалось: откуда он мог узнать об Алане? Но я тут же забыла об этом, крепко сжимая клатч и чуть ли не пританцовывая от нетерпения. Его фигуру я заметила, стоило дверям разъехаться. Уже ждёт. От этой мысли стало так тепло, что широкая улыбка против воли расплылась на лице.

— Готова? — Его глаза вспыхнули яркой тёплой голубизной, стоило показаться на улице. Чувствуя себя, как школьница перед выпускным, я кивнула, выразительно посмотрела на протянутую руку, намекая, что держать его за руку на глазах у всех не буду. Алан неловко пожал плечами, опустил ладонь и кивнул в сторону кэба.

— Куда мы едем? — Машина уже влилась в общий поток, на улице уже начали зажигаться фонари. Алан таинственно улыбнулся, глядя с чувством лёгкого превосходства. Уголки его губ подрагивали в попытке сдержать лукавую улыбку. — Хитрите, мистер Хамфри? Кто такая Вивьен Ли?

— Ты правда не знаешь? — искренне удивился он.

— Это кто-то очень знаменитый, да? — Я склонила голову набок, чувствуя, что бессознательно начинаю кокетничать.

— Я искренне тебе завидую. — Алан с неприкрытым восхищением любовался мной, скользя взглядом по изгибу шеи и поднимая глаза выше, к губам. Я почувствовала, что краснею. — Столько открытий за один вечер.