– Я хотел бы освободить тебя, но не могу сделать этого вследствие определения сената. Однако я произнесу мягкий приговор, – объявил Терентий, после чего отдал приказ обезглавить подсудимого мечом.

– Благодарю моего Бога за твой приговор, – сказал Аполлоний Римский.

Сенатор Аполлоний был казнен в Риме примерно в 185 году.

Каким-то непостижимым образом подробная запись (как сказали бы сейчас – стенограмма) судебного процесса дошла до наших дней. Текст этого уникального документа, который назван «Апологией» Аполлония Римского, был обнаружен только в XIX веке – сначала на армянском, а затем на греческом языке. Находка стала настоящей сенсацией в научном мире, а для верующих – подтверждением нравственного поведения христианина, отказавшегося ради имени Христа от материальных благ, богатства и высокого положения в обществе.

Говоря о временах императорского Рима, обычно упоминают об упадке римской литературы по сравнению с ее золотым и серебряным веками. Все это так – из жизни римлян незаметно исчезала поэзия, особенно лирика, меньше становилось оригинальной прозы.

Но почему-то мало кто обращает внимание на апологетику – литературную защиту христианства. А ведь как раз во II–III веках в Римской империи этот жанр достиг настоящего расцвета.

Авторами апологий являлись писатели, философы, ученые, юристы – люди, обладавшие пытливым умом и неповторимым литературным стилем. Многие из них углублялись в христианское учение лишь затем, чтобы его опровергнуть, – и сами принимали Христа.

Давайте прислушаемся к их далеким голосам.

Вот страстный полемист Тертуллиан (блаженный Иероним называл его «неистовый муж»), готовый поспорить даже с олимпийскими богами:

«…Вы скажете, что доходы храмов уменьшаются со дня на день. Извините, наших средств не хватит для помощи и людям, и нищим богам. Сверх того, что полагаем, что обязаны давать только тем, кто просит. Пусть Юпитер протянет руку, мы подадим и ему» («Апологетик»).

А это возвышенный Мелитон Философ, чуть ли не белым стихом повествующий в своей апологии о Боге и призвании человека:

«…Он поставил перед тобою небо и на нем звезды; Он поставил перед тобою солнце и луну, которые ежедневно обтекают небо; Он поставил перед тобою великую землю, которая покоится и стоит пред тобою в одинаковом виде; и дабы ты не подумал, что она стоит собственною силою, Он потрясает ее, когда хочет; Он поставил перед тобою облака, которые по Его повелению испускают воду с высоты и насыщают землю, дабы ты познал из этого, что Тот, Кто производит это, больше всего существующего, и чтобы ты постигал благость Того, Кто дал тебе разум, способный рассуждать обо всем этом. Поэтому я советую тебе познать самого себя, и ты познаешь Бога».

К сожалению, до нас не дошли сочинения апологета Ермия, кроме небольшого, чрезвычайно остроумного отрывка из его книги «Осмеяние языческих философов». По нему одному можно судить о незаурядном литературном даровании автора, описывающего страдания души в круговороте существующих философских школ:

«То я бессмертен и радуюсь; то я смертен и плачу; то разлагают меня на атомы; я становлюсь водою, становлюсь воздухом, становлюсь огнем; то я не воздух и огонь, но меня делают зверем, или превращаюсь в рыбу, и я делаюсь дельфином. Смотря на себя, я прихожу в ужас от своего тела, не знаю, как и назвать его, человеком ли, или собакой, или волком, или быком, или птицей, или змеем, или драконом, или химерою. Те любители мудрости превращают меня во всякого рода животных, в земных, водяных, летающих, многовидных, диких или домашних, немых или издающих звуки, бессловесных или разумных. Я плаваю, летаю, парю в воздухе, пресмыкаюсь, бегаю, сижу…»

Или чеканный слог Афинагора Афинянина, составившего прошение за христиан императорам Марку Аврелию Антонину и Люцию Аврелию Коммоду – от лица многих тысяч несправедливо обиженных:

«Великие государи! В вашей империи народы держатся разных обычаев и законов, и никому из них не возбраняется законом и страхом наказания следовать отечественным постановлениям, как бы они ни были смешны. Только нам, называющимся христианами, вы не оказываете вашего внимания, и даже позволяете гнать, притеснять и мучить нас, и все это за одно имя, которое вооружает против нас толпу…»

Жанр апологий был настолько популярным, что в III веке в некоторых христианских общинах даже появился такой обычай: если бывшие гонители или противники христианства обращались к вере, им давали задание сочинять апологии, которые доказывали бы искренность их убеждений. В частности, известно, что епископ города Сикки только тогда принял в свою паству некоего Арнобия, когда тот написал апологию «Семь книг возражений против язычников». Целых семь книг!

Древнеримский философ и врач Клавдий Гален, современник Иустина Философа, изучавший здоровье человека, а вовсе не вопросы веры, вынужден был отметить в своем комментарии к «Государству» Платона, что среди христиан «есть такие, кто обладают таким высоким уровнем самоконтроля в отношении пищи и пития, и которые так возлюбили добродетель, что не уступают в этом тем, кто проповедует истинную философию».

Жаль, что обычай писать «самодеятельные» апологии в защиту христианства просуществовал недолго, – мы имели бы множество свидетельств о неповторимой встрече человека с Богом.Но, может быть, какие-то из этих сочинений еще найдутся, как это произошло с записью судебного процесса Аполлония Римского, которая теперь воспринимается как прекрасно составленная и убедительнейшая апология.

Мученица Перпетуя (ОК. 180–202/3)

Я видела золотую лестницу изумительной высоты…

Мученица Перпетуя. Мозаика. Архиепископская капелла, Равенна, Италия. V в.

«Христиан – львам! – ревели трибуны. – Христиан – в огонь! Смерть христианам!» К началу III века эти крики сотрясали всю Римскую империю, включая самые отдаленные провинции. Какие бы ни случались стихийные бедствия – пожары, засухи, землетрясения, извержения вулканов, наводнения, – вина за них привычно возлагалась на христиан. «Отеческие боги гневаются на нас за то, что повсюду появились почитатели некоего Христа», – говорили римляне, требуя наказывать «виновных» наравне с уголовными преступниками.

«Пусть о том свидетельствуют собственные списки ваши – между преступниками, осуждаемыми на наказание и заточение за убийство, воровство или другие преступления, есть ли хоть один христианин? Вами, язычниками, полны темницы; а если в них заключены христиане, то уж разве только за то, что они христиане, – вопрошал писатель Тертуллиан, выходец из Карфагена. – А между тем вы преследуете христиан. Народ, и не ожидая приговора судей, побивает нас камнями, сжигает наши жилища. В ярости своей он не щадит даже умерших и из гробниц вырывает тела христиан, чтобы терзать их. Все служит предлогом для ненависти вашей: разольется ли Тибр или разольется Нил, случится ли засуха или землетрясение, голод или болезнь, тотчас поднимаются крики: „Христиан львам!“, как будто до пришествия Иисуса Христа никогда не испытывалось подобных бедствий…»

Когда-то Карфаген – древнейшая колония финикийцев, основанная отважными мореплавателями, – был одним из самых могущественных противников Рима. С финикийцами-карфагенянами, или, как их называли римляне, – пунийцами, велись бесконечные Пунические войны. Как тут не вспомнить сенатора Катона, который 180 (!) своих речей в сенате заканчивал одной и той же фразой: «А все-таки, я считаю, Карфаген должен быть разрушен». Город и был до основания разрушен в 146 году до н. э. – со всеми древними финикийскими храмами, дворцами, святилищами, и затем вновь отстроен по римскому образцу.

На развалинах вырос новый Карфаген, который стал столицей крупнейшей римской провинции Африка. Теперь это был оживленный, многонаселенный город, где общественные здания сверкали мрамором и имелись – это не так давно открыли археологи – даже шестиэтажные дома, оборудованные ваннами и канализацией, своего рода первые «высотки», правда, рассчитанные всего на одну семью. При раскопках домов в Карфагене были обнаружены самые древние образцы красивейшей средиземноморской мозаики.