Сегодняшняя ночь была достаточно промозглой, и даже в машине было достаточно холодно. Возможно, что Марина еще не до конца излечилась от простуды. Только и не хватало — заболеть. Она сжалась и, обхватив себя за плечи, застыла в ожидании.

В холле ресторана царило необычное оживление. Особенно привлекала внимание стоявшая в центре его группа неплохо по нынешним московским меркам одетых молодых людей и женщин. Они сгрудились вокруг какого-то мужчины в белом костюме и о чем-то оживленно беседовали. Рядом, поблескивая глазками на хорошеньких женщин, крутилось несколько иностранцев. Среди них Анатолий заметил своего соседа по столику, американского продюсера. Мужчина в белом костюме кого-то напомнил Анатолию, но он не стал загружать себя воспоминаниями и, переговорив в холле ресторана с местным охранником и сунув ему в нагрудный карман зеленую сотенную бумажку, направился к выходу. Возле дверей Анатолию наперерез бросился длинноволосый молодой человек. Манера его держаться и довольно экстравагантная одежда говорили о том, что он причисляет себя к музыкальной богеме.

— Анатолий, куда ты исчез? — спросил молодой человек. — Тебя все ждут.

— У приятельницы машину украли. Надо помочь.

— Да, но не на два же часа? За это время у тебя и твоей приятельницы и одежду могли спереть.

— Хватит трепаться, шутник, — отмахнулся от него Анатолий. — Иди лучше веселись, сегодня твой день.

— Ты еще поднимешься наверх?

— Нет, завтра встретимся.

Анатолий открыл дверцу «Мерседеса», сел за руль и сказал дрожавшей от холода Марине:

— Вот и все, ребята из охраны встретят гаишников и обо всем с ними договоровятся. Почему ты не включила обогрев?

— Я не знаю, где, — выбивая дробь зубами, ответила Марина.

— Потерпи, сейчас согреешься, — сказал он, включая отопитель на полную мощь. — Тебе необходимо срочно домой и под душ, иначе заболеешь.

— Ключи от квартиры остались в машине.

Анатолий на мгновение задумался и сказал:

— Тогда поедем ко мне. Тем более, что я оставил охране свой номер телефона.

Он вырулил со стоянки. Возле дверей ресторана все так же крутились снимавшие богатых иностранцев проститутки. Анатолий кивнул в их сторону:

— Смотри, а этим шлюхам все не спится.

Они переехали Садовое кольцо. Было уже довольно поздно, поэтому большинство светофоров работало в режиме желтого света. Стоявшие по сторонам дороги дома, подсвеченные снизу уличными фонарями, выглядели как огромные великаны, каждый со своим характером.

— Какая красота, — сказал Анатолий, — как жаль, что нам не часто удается ею полюбоваться. И зданиями на лике города, как бороздками на пластинке, записана сама история. Вот стоит церковь в стиле русского классицизма, вот чистый модерн начала века, вот постройка сталинской эпохи. И за всем этим люди и история.

— Да вы, батенька, — поэт.

— Тут волей не волей станешь им, сидя рядом с такой прекрасной женщиной. Ужасно люблю ночь. Помнишь, как у Блока:

Марина молча сидела на переднем сиденьи и слушала, как он читает стихи. Тепло от отопителя и звуки голоса Анатолия убаюкивал ее. Глаза начали потихонечку слипаться.

— Все только и говорят, как ты сильно изменилась. Я тебя недооценивал. Мы сегодня говорили насчет небольших гастролей по Америке, и они интересовались, не согласишься ли и ты принять в них участие? — Анатолий усмехнулся. — На ловца и зверь бежит.

Марина открыла глаза и сказала:

— Потом поговорим, только не сейчас.

Анатолий покосился на нее и сказал:

— Нет, ты точно сильно изменилась.

Берлога Анатолия Романовича Лысенко, так он сам называл свое жилище, находилась в недавно отреставрированном старинном особняке в районе Комсомольского проспекта. Говорят, что цены за квартиры в подобных домах доходили сейчас по Москве до трех тысяч «баксов» за квадратный метр.

Анатолий распахнул входную дверь своей квартиры и сделал приглашающий жест:

— Прошу вас. Будьте как дома.

— Но не забывайте, что в гостях, — улыбнувшись, добавила Марина, перешагивая через порог.

Не смотря на ее последнюю фразу, она сейчас испытала большое облегчение, оказавшись в тепле, хоть и под чужой, но все же крышей. От одного представления, что ей пришлось бы провести остатки ночи на лестничной клетке, не имея возможность попасть к себе домой, ее бросало в дрожь.

Анатолий положил ключи от квартиры на трюмо и показал на две соседние двери:

— Там туалет, тут ванная. Можешь взять мой халат, он чистый, а я пока разберусь с постельными принадлежностями, чтобы ты сразу же могла забраться под одеяло.

Пока Марина отогревалась под горячим душем, Анатолий разобрал в своей большой, обставленной дорогой, но без всяких излишеств, мебелью, гостиной диван и постелил постель.

— Я готова, — сказала появившаяся на пороге комнаты Марина. Она обернулась почти в два слоя в длинный до пола халат, голова у нее была обмотана полотенцем. — Ну, как я смотрюсь?

— Ничего, — обернувшись, сказал он. — Спать будешь здесь, а я у себя в кабинете, на кушетке.

— Зачем, я могу на кушетке.

— Мне еще поработать надо. Может, ты хочешь чаю или кофе?

— Нет, спасибо.

— Тогда, марш в постель, — скомандовал Анатолий, — а то заболеешь.

— Подожди, дай хоть немного осмотреться в незнакомом месте, — сказала Федорова, обходя комнату. — А у тебя здесь ничего.

— Ладно, я тебя оставляю. Спи.

— Спокойной ночи, — пожелала ему Марина.

— Тебе тоже, — сказал, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь, Анатолий.

Скинув халат Федорова забралась под одеяло, взяла лежащий на ночном столике красочный журнал, пролистала его, затем положила на прежнее место, зевнула, прикрыв ладошкой рот, и выключила торшер.

Анатолий отодвинул в сторону стоявшую на письменном столе в позолоченной рамочке семейную фотографию шестидесятых годов, на которой были изображены его мать, отец и он с младшим братом, и включил ноутбук.

Лысенко любовно погладил его по крышке. Это была его любимая машина — «пентиум» с «си-ди-ромом», звуковой картой, выходом в «интернет» и прочими наворотами. Все остальные портативные компьютеры, даже всемирно известных фирм, как-то не прижились у него. С его постоянными разъездами и командировками, вечно у них что-то ломалось и выходило из строя, создавая ему огромное количество проблем и отнимая такое драгоценное в поездках время. С этой же машиной пока никаких проблем не было (Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!), она работала и в жару и в лютый холод, ему были не страшны ни колебания в сети, ни наша отвратительная телефонная связь. Он считал, что в этом ничего странного не было: она была одной из первых машин нашей сборки, а русские знали, что нужно было делать для русских.

Пока компьютер грузился Анатолий разложил на столе свои бумаги, все они, в основном, относились к последнему договору с американцами. С ними всегда было стремно работать, вечно у них, впрочем, как и у русских, что-нибудь в последний момент срывалось. Надо было вновь заново просмотреть все пункты соглашения, чтобы не было никаких сбоев, а значит потерь времени и денег.

Что-то мешало Лысенко сосредоточиться. Он ни как не понять что. Нет, не лежащая в постели в соседней комнате женщина, ни случай с кражей автомобиля. Нет, это было что-то другое. Анатолий мысленно перебрал все события сегодняшнего дня и наконец понял, что виной всему был тот невысокий полный господин в белом костюме, стоявший в холле ресторана.

Анатолий закинул руки за голову и откинулся на спинку кресла.

Где он мог его видеть? Но, точно, не в Москве. Может на каком-нибудь музыкальном фестивале? Нет, все это было не то. Почему он показался ему знакомым? Может, это кто-то из его старого прошлого, которое он постарался забыть и запретил себе вспоминать.