– Он воин, – вмешался коротышка. – Воин Удача. Служит в охране самого Далай‑ламы.

– Вот как? – не скрывая возросшего любопытства, француз присмотрелся к молодому человеку внимательнее. – Присаживайтесь, – он ладонью мягко похлопал по крайней подушке. – А моё имя Патрик. Можете называть меня именно так.

Удача помедлил мгновение, но из своих соображений, к которым примешивалось любопытство, опустился, куда он указал. Миссионер сделал затяжку. Глаза его обволакивались мглой, стали походить на глаза большого удава, который углядел сытного кролика.

– Я чувствую, мы чем‑то похожи, – вкрадчиво и доверительно произнёс он. – Почему бы нам и вправду не стать приятелями? Я попрошу благословенного Далай‑ламу, чтобы вы сопровождали меня на охоте...

6. Бегство в Индию

Три дня подряд они с утра отправлялись в окрестные леса и луга. Благодаря охоте сближались быстро, каждого привлекала необычность другого, но она же делала их осторожными, в их отношениях не было полного доверия. Патрик догадывался, их знакомство не было случайностью, Удачу к нему влекла некая тайна. Он старался ненавязчиво выяснить о ней, чтобы использовать в своих целях, но проявлял разумное терпение.

На третий день они совершили самый дальний выезд от Лхасы и возвращались уже под вечер. К сёдлам крепились и обвисали к стременам тушки подстреленных из луков зайцев, фазанов, и лошади бок о бок неспешно вышагивали по травяному подножию в обход холмов, усталые от многого движения. Жара спала. Потянуло ветерком с приятной прохладой. Обращённые к западу склоны горной гряды как будто покрылись красным загаром.

– Такой образ жизни мне явно полезен, – умиротворённо высказался Патрик. – Благодаря вам я возвращаюсь на стезю добродетели. – Будто между прочим, спросил: – А вот вас охота не отвлекает, как меня, мой сильный и необычный друг. Не так ли? – Удача выдал себя подозрительным взглядом, и он дружелюбно похлопал по его бедру концом плети, небрежно удерживаемой смуглой рукой с жилистыми пальцами. – Ну же, не надо подозревать во мне желание воспользоваться во зло вашим доверием. Я даже не знаю, что вас гложет. Однако сутана приучает догадываться, в чьих душах нет покоя, предлагать им всю возможную помощь. Позвольте угадать причину вашей душевной болезни? Быть может, я смогу предложить лекарство? – Не услышав возражения, неторопливо продолжил свои доверительные рассуждения: – Опий для вас может быть только случайностью, я в этом убедился. Вино и азартные игры? Да вы их не знаете в своей здоровой простоте жизни. Значит, женщина. Угадал?

Он вскользь отметил волну переживаний, отразившуюся на покрасневшем лице обычно скрытного и сдержанного спутника, и с удовлетворением отметил про себя, что подобрал ключ к сердцу необычного туземца, в котором чувствовалась внутренняя сосредоточенность и сила опасной кобры. Удача же сообразил, что прежнее его поведение будет выглядеть смешным, к тому же им двигала надежда обнаружить хоть какой‑нибудь след, ведущий к Дэви. И он решил сообщить французу, что посчитал возможным и нужным. К сумеркам Патрик уже знал его весьма странную историю. Рассказ миссионера не удивил, а, казалось, затронул в нём струны прошлых, ярких впечатлений и страстных порывов, погрузил в размышления, что, в свою очередь, отметил про себя Удача. Они молча выехали к широкому распадку у края горного обрыва, но вместо того, чтобы въезжать в распадок, Патрик предложил спешиться. Что они и сделали.

Француз подошёл к краю обрыва и рассеянно осмотрел противоположный склон, как бороздками морщин, изрезанный несколькими трещинами, перевёл взор на мрачно неспокойную мглу внизу.

Дэви, – хриплый голос выдал его. Имя не было ему незнакомым. – Больше похожая на европейскую девушку, чем на индуску. Что и не удивительно. Редкая красавица.

– Да, – в волнении отозвался Удача, хотя не всё понимал из того, что услышал. – Вы знаете, где её найти?

Внешне казалось, Патрик не обратил на эти слова внимания, что‑то прикидывал. Потом решил объяснить положение дел:

– Её отец был унтер‑офицером Ост‑Индской компании. Если вы понимаете, о чём я говорю. Ему подвернулся случай выкрасть наложницу одного убитого раджи, а он был не из тех, кто задумывается о последствиях. Наложница жила с ним год и умерла при родах. Бесшабашный гуляка, он вдруг остался на руках с дочерью, и по‑своему к ней привязался. Во всяком случае, от неё он не отказался и, как мог, воспитывал. – Миссионера будто мало заботило, что Удача притих, напряжённо ловя каждое сказанное им слово. – Как‑то после долгой попойки он крупно проигрывался под честное слово. А перед возвращением в Англию понадобилось расплатиться со всеми долгами. Он не нашёл иного способа разрешить свои проблемы, как продать девочку храму. – Смолкнув, Патрик поднял камень, откинул его к мгле на дне распадка. Пронаблюдал за его падением и, страдальчески морщась, пробормотал: – Недолгий крик, и никаких воспоминаний. – Камень поглотился мглой, затем оттуда донёсся звонкий отзвук стука, который прокатился по дну. Миссионер отпрянул от края обрыва, точно услышал шорох бредущей Смерти.

– Помогите. Я должен её найти... – Голос Удачи задрожал от нахлынувших переживаний. – Отдам всё, что у меня есть.

Тот, к кому он обращался, как‑то странно посмотрел на него. Потом сказал только часть всего, о чём подумал.

– А что же ты можешь мне дать, чего у меня нет? – В вопросительном наклоне его головы можно было предположить намёк на холодное и надменное превосходство. Он тут же скрыл его за прежним тоном дружеского соучастия. – Хорошо. Я помогу! Но и ты должен сделать для меня кое‑что в Индии.

– Так едем же в Индию! – воскликнул Удача, не в силах больше сдерживать нетерпение.

– Насколько я знаю, ты на службе Далай‑ламы. Не так ли? А потому не может поступать, как захочется. – Было непонятно, проверял он силу чувств молодого человека, или пытался вразумить. Видя, что на собеседника его слова не производят впечатления, сказал уже проще: – Не боишься последствий, если придётся бежать?

– Нет.

Удача солгал. Но он догадывался, что происшедшее с ним не было случайностью. Ламы его подталкивали к неким действиям, которые предполагали определённую свободу выбора.

Услышав его ответ, Патрик оживился, как если бы вновь увидел давно утерянную путеводную звезду судьбы, хлопнул собеседника по плечу.

– Вдвоём может и удастся.

Лихорадочное возбуждение француза подсказывало, он несомненно знал баядеру и храм, куда она была продана, и у Удачи зародились неприятные ревнивые подозрения. Он замкнулся, однако без дальнейших расспросов последовал за миссионером к лошадям.

– Не будем откладывать, – быстро поднявшись в седло, сказал миссионер. В глазах у него появилась холодная решительность солдата. – Завтра сверну дела, а послезавтра ночью мы выезжаем.

Удача не возражал; боясь, что голос выдаст ревность, поднял руку в знак подтверждения согласия.

Ничто не помешало им отправиться в Индию в ночное время, как они заранее условились.

Ещё затемно, стараясь не привлекать к себе внимания, они проехали самыми тёмными и безлюдными улицами, и молчаливыми тенями осторожно выехали из предместий Лхасы к южной караванной дороге. Точно беглецы, они поторапливали коней и часто оглядывались, с облегчением удаляясь от столицы Тибета. С первыми зарницами восточной зари предместья остались позади и скрылись за горными выступами.

Казалось, что самые опасные из возможных препятствий уже преодолены, удалось покинуть Лхасу незамеченными и нет признаков преследования. Как вдруг, за поворотом дороги к длинному уступу пологого склона хребта им преградили путь трое всадников в тёмных одеяниях. Лошади всадников стояли так, что перекрывали ширину дороги, сидящие на них были при оружии, а намерения у всех троих были откровенно недружественными. Патрик чертыхнулся, приняв их за грабителей. Удача же узнал в бывшем посредине главаре своего извечного врага Джучу, а в других – ближайших его сообщников из ойрат. Беглецы поневоле перевели коней на шаг, приблизились к преградившим им путь всадникам и вынуждены были приостановиться для переговоров.