— Видите ли, Александр Павлович, в случае наличия неизвестной опасности всегда лучше атаковать, а не защищаться — на удивление спокойно возразил Рожественский. — Если уж так случилось, то я хочу использовать «Камчатку» в качестве приманки для негодяев.

Меж офицерами пробежал негромкий шепоток. Старцев почувствовал, что большинству собравшихся эта идея понравилась.

— Посему эскадра не будет ждать отставшую мастерскую, — продолжил адмирал. — Мы вновь ложимся на прежний курс и двигаемся по направлению к Виго полным эскадренным ходом. Степанову уже отдан приказ догонять нас на полном ходу.

Рожественский помолчал, прошелся по кают-компании. В помещении воцарилась тишина — настолько глубокая, что было слышно, как кричат чайки и шелестит вода за приоткрытыми иллюминаторами. Адмирал продолжил:

— Для помощи «Камчатке» будет отправлен специальный отряд. Задача отряда — не вступая в бой, сблизиться с одним из кораблей противника и взять его на абордаж…

Кажется, адмиралу действительно удалось поразить присутствующих — мелькнула у Старцева мысль. Будто услышав ее, Рожественский развернулся и посмотрел на Старцева в упор. Тот, вроде бы скучая, прикрыл глаза.

— Боевой отряд пойдет на газолиновой миноноске — после паузы закончил фразу адмирал. — Той, что находится на рострах, по правому борту…

Среди собравшихся офицеров прошелестел шепоток. Многие еще в Либаве обратили внимание на то, что вместо одного из минных катеров на шлюпочной палубе была размещена довольно крупная миноноска странного вида — с полностью закрытой носовой частью, обтекаемой рубкой, скорострельной пушкой на корме и без дымовой трубы. Теперь свойства таинственного судна несколько прояснились.

— Командовать партией назначаю… — адмирал пробежал взглядом по собравшимся офицерам и остановился взглядом на одном из них, — …назначаю лейтенанта Новосильцева. Из офицеров, кроме него, в экспедиции будут участвовать мичман Казакевич и капитан-лейтенант Старцев. Запомните, Александр Николаевич, — адмирал вновь обратился к Новосильцеву, — ваша задача — не перетопить неприятелей, а лишь только взять пленных. Конечно, было бы хорошо привести с собой и одну из миноносок противника, — но вряд ли вам удастся это сделать, уходить от остальных придется на полной скорости. А уж от пленных мы сможем узнать много интересного и удивительного…

Адмирал вновь сделал паузу и опять оглядел присутствующих.

— Помощником лейтенанта Новосильцева будет господин Буланский, — закончил адмирал.

Взгляды всех присутствующих скрестились там, куда он посмотрел — на незнакомом человеке в штатском платье. Тот встал и, слегка улыбнувшись, кивнул — с достоинством, но без высокомерия.

— Ваша задача, господа, — продолжил адмирал, — набрать в абордажную команду два десятка наиболее бравых и способных к рукопашной схватке матросов. Увы, большего наша миноноска не выдержит. А теперь все офицеры, не задействованные в операции, могут быть свободны…

За иллюминаторами разгорался восход. Начинался новый день — 9 октября 1904 года.

Беседа с адмиралом надолго не затянулась — у Рожественского уже имелся список матросов и боцманматов, желательных в абордажную команду. Очевидно, он был подготовлен заранее — и, возможно, даже не сегодня и не вчера. Такая предусмотрительность вкупе с завидной распорядительностью, делали честь командующему эскадрой — и совершенно не вязались с едва скрываемой неприязнью, которую в частных разговорах проявляли к своему адмиралу чуть ли не все младшие офицеры. Старцев еще раз удивился и решил взять этот феномен на заметку. Пригодится на будущее. Тем более, что в Санкт-Петербурге адмирал Вирениус тоже относился к Рожественскому достаточно холодно, и ничуть не скрывал этого, инструктируя Старцева…

Но еще более капитан-лейтенанта удивил его штатский напарник. Когда после недолгого обсуждения технических проблем экспедиции они покинули кают-компанию, таинственный Буланский. в ходе беседы с адмиралом едва ли сказавший полудюжину слов, внезапно предложил Старцеву пообщаться, пригласив его в свою каюту…

По беде наблюдение за каким-либо объектом можно вести и силами двух человек. Трудно, но можно. Но тратить время на что-либо другое им станет затруднительно, тем более на многочасовые поездки в Оденсе…

И Диана понадеялась на охранника склада — наложенная на парня сильнейшая гипнограмма предписывала немедленно связаться с суггестором при любом происшествии на складе господина Азиди. Даже в случае визита вооруженных грабителей, даже раненый ими, охранник первым делом вызвал бы не полицию или «скорую», но позвонил бы Диане…

Однако, несмотря на все принятые меры, о происшествии она узнала лишь из ночного выпуска местных теленовостей…

Причина оказалась проста. Охранник и Диана беседовали на одном языке — на английском — но абсолютно не понимали друг друга. Люди с западным и с российским менталитетом имеют разное понятие и о преступлениях, и о мерах защиты от них…

Как выяснилось, в законопослушной Дании «ночная смена», о которой так уверенно говорил парень, начиналась в 16:00 и длилась восемь часов. В 23:59 склад запирался и охрана отправлялась спать. Обычная практика — датские законы предписывали платить чересчур большие надбавки гражданам, трудящимся после полуночи.

Люди, в половине первого взломавшие ворота склада, на законы не оглядывались. Ни на касающиеся охраны труда, ни на прочие…

Конечно, сработала сигнализация. Конечно, группа быстрого реагирования городской полиции прикатила относительно быстро и в полном составе — шесть человек и одна собака. Шеф полиции поведал репортерам, в количестве трех персон слетевшимся на место преступления: именно оперативные действия его подчиненных спасли уважаемого господина Азиди от куда более крупного ущерба, — грабители успели умыкнуть лишь первое, что попалось под руку: несколько стоявших у самых ворот ящиков.

Вице-директор фирмы заявил, что ничего особо ценного в тех ящиках не было: кое-какая устаревшая навигационная аппаратура, снятая с траулеров — часть ее отправилась бы на капремонт и восстановление, часть — прямиком на городскую свалку.

В общем, заурядное и мелкое происшествие. Но при информационном безрыбье и рак — рыба; здешние шакалы камеры и микрофона сумели-таки выжать из новости двадцатиминутный репортаж…

А спустя час местная радиостанция порадовала Диану новым известием: пожар, впрочем, быстро потушенный. Причем как раз на пресловутой городской свалке. Сообщение уложилось в пару фраз, никаких подробностей не приводилось…

Два происшествия подряд с мирном сонном Эсбьерге могли не иметь между собой связи. Но глубокой ночью Диана на всякий случай отправилась на свалку, тем более что никаких свидетелей взлома склада ей отыскать не удалось…

По дороге ругала Лесника последними словами — мало того, что застрял у чудака-аристократа, собирая никчемную информацию, так к тому же и телефон отключил. А ей не спать вторую ночь подряд, да еще и шляться по городским помойкам…

…Обшивка нескольких ящиков сгорела полностью, у других уцелел деревянный каркас обрешетки — пожарные Эсбьерга не уступали оперативностью полицейским. Приборы — с закопченными корпусами, со спекшейся электронной начинкой — устанавливать на судах господина Азиди не имело теперь никакого смысла.

— Ну и где ты шляешься? — набросился Лесник на вернувшуюся в гостиницу Диану. — У меня села батарея в мобильнике, приехал — тебя нет, хоть бы записку оставила…

Ей захотелось пристукнуть напарника на месте…

— Очень странно… — сказал Лесник, ознакомившись с происшествиями минувшей ночи. — Чужакам проще и безопасней было бы поджечь ящики вместе со складом — какого черта они потащились на свалку? А если спектакль разыграл радеющий за свое добро Азиди — то кто ему мешал уничтожить спокойно, без эксцессов, собственные «списанные» приборы? Но зачем тогда он их вез в такую даль — в Данию из России?