Взгляд всё так же упирался в графу анкеты о знании языков. Красивый ровный почерк. Его обладателю левша Политов сильно проигрывал в искусстве каллиграфии – следовательские каракули могли разобрать немногие, и только те, кто знал Леонида долгие годы. «Как курица лапой» - этот афоризм очень точно характеризовал сливающиеся между собой буквы, выводимые в спешке крупной рукой. Следователь чихнул и подумал о том, что обладай он таким словарным запасом, каким обладал Казанцев, то имел бы уже золотые горы. Почему переводчик несколько лет не работал официально, настораживало. С таким знаниями можно было работать в крупной компании или фирме. Однако Илья Вениаминович считался до сего времени безработным. При этом он имел приличную квартиру-студию, которую, как выяснил Леонид, купил себе сам без чьей-либо помощи. Откуда у неработающего молодого человека деньги на подобную недвижимость? Политов не исключал подработку репетиторством, но и сомневался, что таким видом заработка можно накопить на квартиру.

Почему его взгляд остановился именно на этой кандидатуре в гувернёры для отпрыска Зосимова?

Фигура претендента на вакантное место была слишком невзрачна, словно специально не хотела светиться. Её легко можно потерять в толпе, пройти мимо, толкнув плечом, и даже не заметить этого. Во время беседы Казанцев преображался. Грамотная речь, безупречные манеры, живая мимика – светло-серые глаза прятали в своей глубине хитроумие, ускользали от прямого взгляда и старались казаться равнодушными. Леонид чувствовал, как тщательно скрываемая энергия пытается вырваться из-под маски маленького человечка. Зачем прятать свою истинную натуру? Непрост этот Казанцев, совсем непрост.

Политов пошёл на риск, посоветовав Зосимову взять именно Илью. Он мог просчитаться, и тогда его план рассыпался бы ко всем чертям. Но Леонид привык доверять своему чутью полицейской ищейки. Он ещё ни разу не ошибся и был уверен, что на мелкую рыбку приплывёт акула, которую он искал практически два года. Только он никак не мог предположить, что эта акула уже у него в руках.

Леонид Иванович накинул куртку, закутал шарфом плотнее шею и вышел под мелкий моросящий дождик. Промозглая ветреная погода превратила город в сонное царство. Зевающие прохожие, хмурые размытые лица, холодная квартира, бесцветность бытия. Леонид разулся, добрался до дивана и закутался в одеяло, мечтая о горячем чае. Тащиться на кухню, чтобы включить чайник, было лениво. Ломило все суставы. Глаза закрывались, а в голове работал отбойный молоток, к его размеренным ударам добавился позывной мобильника. Мужчина нащупал в кармане телефон и поднёс его к уху.

- Да, сынок.

- Папа, ты когда приедешь?

- Может быть, в воскресенье. Если не смогу, то я тебе позвоню. Но на твой день рождения точно приеду.

В трубку обиженно сопели.

- Ты какой подарок хочешь?

- Планшет.

Политов тяжело вздохнул. Ну и запросы у современных детей пошли: велосипед, сноуборд, смартфон. Теперь добавился планшет. Почему он не олигарх? На зарплату районного следователя особо не разбежишься. Надо было открывать частное детективное агентство, как ему когда-то советовали, только поезд ушёл, а вместе с ним и жена, устав ждать мужа до поздней ночи с работы, за которую мало платили. Ему уже сорок лет, а мужик, не добившийся в этом возрасте видимых результатов благосостояния, не мужик. Одним словом «козёл». Леонид усмехнулся. В пылу негодования этот эпитет в устах жены слушался самым безобидным выражением; другие и запоминать не хотелось. Все бабы одинаковы – им нужны деньги и только деньги, они хотят рассекать дорожную полосу на иномарке, щеголять зимой в норковой шубе и хвастаться перед подругами бриллиантами, даже если они искусственные, главное, чтобы сверкали. Годы совместной жизни, которые он подарил Любе, в один миг обесценились, словно не было ни любви, ни счастливых ночей, ни бесшабашной весёлой молодости. Со временем всё стало измеряться бумажными купюрами.

Политов заставил себя подняться, догрести слабыми ногами до чайника и развести спасительный «Фервекс». На больничный он принципиально не ходил и предпочитал заниматься самолечением, благо лекарств полный рынок, а аптеки натыканы на каждом углу. Перед глазами повисла мутная пелена. Леонид бросил остатки сил на обратный путь и тут же провалился то ли в сон, то ли в забытьё – там он лежал на раскалённом песке, и его пятки поджаривали какие-то безжалостные личности. Затем стало прохладно. Через какое-то время Леонид увидел себя в итальянском уютном ресторанчике, где подавали спагетти под соусом. Бойкий чернявый официант что-то тараторил на чужом языке.

Наутро следователь проснулся с полной уверенностью в том, что хочет изучать итальянский язык. Списав своё внезапное желание на температурные скачки, больной позвонил на работу и сказал, что берёт больничный, чем вызвал молчаливое недоумение на другом конце провода.

- Я имею право хоть один раз официально поболеть? – возмутился в тишину телефонной трубки Политов.

- Конечно, имеете, - разрешило начальство, - но не больше трёх дней.

«И на том спасибо», - мысленно поблагодарил своё прямое руководство Леонид и положил трубку.

-3-

Валька, заспанный и неумытый, сидел за кухонным столом и с отвращением ковырял ложкой остывшую кашу, носящую гордое название «Геркулес». Гувернёр, который рьяно взялся за его воспитание и рацион, ввёл в утреннее меню противную размазню, щедро сдобренную сливочным маслом. Клейкая масса не лезла в горло.

- Тётя Маша, дай мне любимые шарики с молоком, - приказал маленький хозяин, - и забери эту гадость.

- Илья Вениаминович запретил. – Мария, семейный повар Зосимовых с многолетним стажем, молниеносно чистила картошку над раковиной.

- А мне по барабану, - заявил Валька. – Тётя Машенька, ну пожалуйста! – заканючил пацан. – Неужели ты позволишь мне умереть с голода во цвете лет?

Повариха дрогнула от ласково-коварного голоса своего любимца, бросила взгляд в сторону комнаты гувернёра и забрала со стола тарелку с кашей. Через мгновение Валентин уже уплетал за обе щёки шоколадные шарики, залитые молоком, а тётя Маша дочищала картошку, поглядывая на мальчишку. Хороший парень, хоть и капризный. Добрый и ласковый. Когда маленький был, от неё и не отлипал. А его упитанные щёчки хотелось целовать и целовать. По правде сказать, сейчас уже такие «телячьи нежности» мальчик не допускал: вырос из периода обнимашек и поцелуев, но доверительные отношения не ушли. Для поварихи Валентин был как родной сын. Вот как можно бросить своего ребёнка? Рука с раздражением выкрутила кран до упора. Холодная вода ударила в дно кастрюли и окатила брызгами передник. Бывшую хозяйку даже не хотелось называть матерью. Незадачливая мамаша за все эти годы так и не объявилась. Тётя Маша вздохнула, вытерла мокрые руки о фартук и положила на тарелку вымытые фрукты:

- Ешь, солнце моё.

- Спасибо, - улыбнулось «солнце» и послало свой лучистый взгляд вслед за Илюшей, который скрылся в ванной комнате.

- Чёрт!!! – раздалось через некоторое время из-за двери. На лицо Вальки наползла мстительная ухмылка. Интересно, это реакция на зубную пасту, закачанную в тюбик крема после бритья?

Илюша в это время с остервенением смывал освежающую мятную субстанцию с гладко выбритого подбородка. Паршивец! Со злости Илья чуть не оторвал петлю у полотенца. Кожа на лице горела и моментально приобрела красноватый оттенок. Рука потянулась к тюбикам, стоящим на полочке, и тут же отдёрнулась от них, как от отравы. Нет, он не будет ими пользоваться. А вдруг маленький засранец проверил их все и последствия воздействия на кожу опасны и непредсказуемы? Илюша собрал всё своё достоинство в кулак и гордо вышел из ванной. Он не позволит этому щенку издеваться над ним.

- Ты можешь мне объяснить, что всё это значит? – потребовал он ответа у своего воспитанника, усаживаясь напротив и принимая из рук тёти Маши тарелку с разогретой кашей.

- ХЗ, - Валька привычно почесал нос и пожалел, что не наплевал в кашу. – Не понимаю, что вы имеете в виду.