— Известно ли вам, что сокрытие улик равноценно самому преступлению? А?

Толпа стала стремительно таять. И вот возле стража порядка осталось всего пятнадцать-двадцать самых любопытных… или самых запуганных. Мур решил досмотреть спектакль до конца и поэтому подкинул копу новую идею:

— Может, из магазина что-то видели?

Испепелив взглядом Мура, полицейский резким ударом ноги отбросил дверь и ввалился внутрь небольшой лавки. Дверь осталась открытой, и зрители немедленно сгрудились возле дверного проема.

В ответ на суровый приказ копа из подсобного помещения появился владелец: по-видимому, он спрятался в кладовую с намерением тихо отсидеться там, пока не закончится вся эта сутолока. Повинуясь начальственному жесту, он вышел на улицу, с ужасом прочел текст жуткого украшения витрины и даже потрогал его руками, словно не вполне доверяя глазам.

Полицейскому надоело следить за манипуляциями лавочника, и он грозно рыкнул:

— Ну?

— Господин офицер, это не мы! — жалобно возопил несчастный. — Клянусь всеми святыми! Да и как бы мы могли? Я уже запер лавку по случаю вечернего времени, а эта мерзость наклеена снаружи. Я складывал товар в кладовую — и ничего не заметил…

Робкий протест только разъярил полицейского:

— Если понадобится, в СБ разберутся, какой-такой товар ты прятал в кладовку! А теперь немедленно убрать это!

Лавочник закивал, бросился в свой магазинчик и тут же вернулся с ножом. Однако листовка словно вросла в стекло: после нескольких минут тщетных усилий сталь лишь слегка излохматила края бумаги.

Мур удовлетворенно отметил высокий уровень технологической мысли землян по части клеев и стал ждать, что же предпримет коп. А тот велел принести горячую воду и какое-нибудь моющее средство. Мур мысленно потер руки от удовольствия: по части хитростей полиграфии Земля также вряд ли уступала Империи.

Поскольку представление затягивалось, полицейский решил избавиться от зрителей и — под угрозой ареста — приказал им немедленно убираться восвояси. Нехотя загребая ногами и оглядываясь, недовольные зеваки потащились прочь. Но, прежде чем скрыться за углом, Мур увидел, как из двери лавочки вновь появился ее владелец — на этот раз в сопровождении помощника с ведром и щеткой в руках.

Покружив по близлежащим кварталам и прилепив на заметных местах еще пару листовок, Мур решил вернуться к финалу представления. Дело в том, что горячая мыльная вода, смывая бумагу, способствовала переводу отпечатанного текста на ту поверхность, где была приклеена листовка, — нечто сродни усовершенствованной декалькомании. Отличие состояло в том, что типографская краска реагировала с покрытием, как бы въедаясь в него. И уже намертво.

Осторожно выглянув из-за угла, Мур понял, что полицейскому теперь не до него, и подошел поближе. Под действием горячей воды бумага благополучно растворилась, зато стекло витрины украсилось четким текстом листовки ВАБС. Шум и суета возле магазина привлекли зрителей не меньше, чем зрелище автомобильной аварии, участники которой, кстати, тем временем исчезли.

Полицейский метался между витриной и зеваками, которые все прибывали, и натужно сипел охрипшей от крика глоткой:

— Не толпитесь! Прочь! А ты, ублюдок, если не хочешь оказаться в СБ, немедленно загороди витрину и замени стекло! Что ты болтаешь о двух тысячах? Лучше подумай о своей башке, идиот!

Последнее, что услышал Мур, направляясь к автобусной остановке, это звон разбитого стекла и горестный вопль лавочника. Сегодня «оса» потрудился на славу, решил Джеймс: и вдоволь пошумел, и сумел-таки за время своих блужданий по городу отыскать подходящее жилье. Теперь следовало убраться из гостиницы.

Войдя в гостиницу сквозь парадный вход, Мур окинул взглядом полутемный холл и, убедившись, что он пуст, подошел к стойке администратора. Тот предупредительно наклонился в сторону постояльца.

— Обстоятельства вынуждают меня покинуть Пирт, — веско сказал Мур. — Во время военной невзгоды мы не властны в своих решениях. Что поделать. Я уезжаю завтра, дней, думается, на пять. Поэтому попрошу подготовить счет.

Лицо администратора выразило огорчение: с отъездом клиента его предприятие теряло деньги. Он постарался скрыть эмоции, но все же, на всякий случай, поинтересовался:

— Оформить счет за двое суток, господин Агви?

— Нет, конечно. Я намерен оплатить весь указанный в журнале срок, поскольку собираюсь вскоре вернуться в Пирт. — Администратор с трудом скрыл радость, а Мур, вытаскивая кошелек, добавил: — Я хотел бы тотчас рассчитаться с вами, чтобы иметь свободу действий.

— Разумеется, господин Агви, сейчас все подготовлю, — засуетился администратор. Он ввел в компьютер данные, списанные с личной карточки Мура, еще поколдовал над клавишами, и машина выплюнула на стойку голубую квитанцию.

Мур взглянул на итоговую цифру, мысленно удивился наглости стоящего перед ним грабителя и… выложил требуемую сумму.

— Безбедной вам жизни, — вполне обоснованно проговорил он, отходя от стойки, и услышал за спиной те же слова — их со вздохом облегчения произнес администратор.

Мур вспомнил, что с утра ничего не ел, поэтому — прежде чем подняться к себе — с аппетитом поужинал в ресторане гостиницы. Требовалось восстановить силы, поскольку ему предстояли еще многие часы работы: следовало ковать железо, пока горячо. Мур поднялся в номер и прилег на кровать, дожидаясь, когда тьма окончательно поглотит Пирт.

В этот раз он кроме пачки листовок вынул из чемодана нечто, напоминающее обычный школярский мел. Однако этот безобидный на вид предмет обладал теми же свойствами, что и типографская краска: то, что будет написано с его помощью на стенах, навечно останется в анналах истории, подобно наскальной живописи, и исчезнет, только если камни обратятся в прах.

Экономия на уличном освещении, связанная якобы с военными затратами, должна была облегчить ему задачу. И Мур беззаботно покинул гостиницу, для скрытности воспользовавшись все-таки выходом в боковой проезд.

Если днем в поисках жилья Мур кружил в основном по окраинам, то теперь листовкам ВАБС предстояло украсить центр Пирта. Происшествие с лавочником вдохновило Мура лепить крамольные листки на шикарные витрины роскошных магазинов: то-то звону будет утром в центре! — заранее радовался он. С помощью мела Джеймс выводил лишь аббревиатуру тайной организации: белеющее повсюду слово «ВАБС», выведенное полуторафутовыми буквами, не увидит разве что слепой.

Вернувшись далеко за полночь в гостиницу, Мур несколько часов поспал и после сытного завтрака навсегда покинул свое временное пристанище. Хотя он и не заметил за собой никакой слежки, но все-таки решил поколесить по городу, меняя направления, пересаживаясь с автобуса на автобус, смешиваясь с толпой в привокзальных сутолоках. Пару раз он менял облик, выворачивая двустороннюю куртку наизнанку, несколько раз избавлялся от чемодана, оставляя его в автоматических ячейках хранения багажа. Возможно, он несколько переигрывал с конспирацией, но… он легко мог представить себе возможное развитие событий.

…В холл гостиницы зашли ничем внешне не приметные граждане. Они уверенно направились к стойке и предъявили перепуганному администратору жетоны СБ.

— Ваш регистрационный журнал, — потребовал один из вошедших, и его профессиональный взгляд выхватил из множества примелькавшихся имен одно незнакомое. — Кто этот Шон Агви?

— Чиновник сирианского Лесного Ведомства, господин офицер. Он сообщил мне, что направлен в Пирт для официальных переговоров, но вынужден был срочно выполнить другое задание. Однако его номер все еще числится за ним — он обещал вернуться через несколько дней.

— Вас ничего не насторожило в его документах? Насколько нам известно, вы весьма опытный служащий, не так ли?

— Благодарю, господин офицер, за лестный отзыв, но, кажется, там все было на месте.