Здороваясь, Батисто долго пожимал руку Витторио пухлыми волосатыми ладонями, и словно вконец измученный затраченным на это усилием, тяжело опустился в кресло.

— Простите, простите, для моей комплекции сегодня чересчур жарко. Фу ты, совсем взмок, словно только что вылез из ванны. Понимаете, моторчик того, — толстяк коснулся рукой груди, — и, честно говоря, разволновался. Почему, думаю, немедленно? Что-нибудь случилось?

— И очень неприятное, прочтите вот это, — Витторио перебросил через стол сложенную вчетверо газету. Одна из статей на нижней полосе была отчеркнута красным карандашом.

Все еще тяжело дыша, Флоренти быстро пробежал заметку глазами.

— Пхе! Неужели вас это так взволновало? Трое молодчиков в темном переулке пересчитали ребра четвертому. Обычное мелкое происшествие. Даже удивительно, чтобы на страницах газеты…

— A вы обратите внимание на заголовок, и внимательно прочитайте комментарии редакции.

— «Бандитский налет или вражеская вылазка?»… Могут спрашивать сколько угодно.

— К сожалению, они не только спросили, но и ответили. Потерпевший и свидетели узнали всех троих и утверждают, что все они члены нашей организации — МСИ. А редакция к перечисленным фамилиям прибавила еще и адреса, точно указав, кто где проживает.

— A, «Унита». Что ж, дадим опровержение… Можно и в суд подать на газету за клевету.

— Трюк уже известный. И, не забывайте, есть свидетели.

— Их заставят молчать. А мы подготовим каждому отличное алиби и — все!

— Вы, Батисто, неплохой организатор, но политик из вас… Неужели вы до сих пор не поняли: реорганизация подполья для того и проводится, чтобы всю нашу работу построить на основе железной дисциплины. Реванш мы можем взять, лишь тщательно к нему подготовившись, и подготовка эта не должна привлекать к себе внимания. Иначе мы не сможем сконцентрировать наши силы, объединить в самую мощную организацию все те группы, которые до сих пор действовали на свой страх и риск, по принципу «кто в лес, кто по дрова». А, черт…

Произнося эту тираду, Витторио постукивал ножом для разрезания бумаги по краю стола, словно отрубая фразу от фразы, с каждым разом удары становились все более увесистыми, и, наконец, лезвие из слоновой кости не выдержало и надломилось. Рамони с сожалением смотрел на ручку и обломок, торчавший в ней.

— Антикварная вещь… подарок… Поглядите, сколько изящества в линиях. Безусловно, работа выдающегося мастера, возможно, даже самого несравненного Челлини, — бормотал граф, сокрушенно покачивая головой.

— Жаль, как жаль, — горевал и Флоренти, надеясь своим сочувствием смягчить Рамони. — Но ведь ручка целехонька. Я думаю…

— Я не кончил, — сухо прервал его Витторио. — Руководству МСИ следует запомнить: наше движение — явление не узко патриотическое, наша организация лишь звено большой цепи, которая тайно куется повсюду, во всем мире. Придет время, и эта цепь стреножит большевизм, опутает его, повалит… Теперь вам ясна мера нашей ответственности? Как осторожно мы должны действовать?

— Синьор Рамони! Присоединяюсь, двумя руками подписываюсь под всем, что вы сказали. Но сделайте скидку и на наш пестрый состав. Ведь до сих пор каждый действовал, как ему заблагорассудится! Попробуйте их обуздать, прибрать к рукам! Котел взорвется, если его держать под высоким давлением, закрыв все клапаны.

— Чтобы этого не случилось, вы сами должны планировать каждую акцию, заранее продумав все детали, учитывая все возможные последствия. Надо обеспечить своих людей лазейками, по которым они могут ускользнуть. Не так, как в данном случае, — Витторио брезгливо поморщился, ткнув карандашом в газету.

— Что же вы посоветуете?

— Объявить, что вся троица исключена из рядов МСИ. Потребовать привлечь их к уголовной ответственности. К какому отделению полиции относится район, где это произошло?

— Сегодня же узнаю.

— Наверняка там есть наши люди. Договоритесь, чтобы виновных арестовали и широко оповестили об этом в прессе. А спустя несколько дней, когда все забудется, ребят можно будет отправить куда-нибудь на север. В район озера Комо или Гарда. Кстати говоря, поступили сведения, что там до сих пор слоняются какие-то подозрительные молодчики. Присматриваются и принюхиваются.

— Будет сделано.

Распрощавшись с Батисто Флоренти, Витторио долго и тщательно мыл руки. Он брезговал «парикмахером», но отдавал должное его организаторским способностям. Сразу же по окончании войны очень окрепли «Комитет национального освобождения» и «Всеобщая итальянская конфедерация труда», вот тут-то Батисто, словно старый хитрый лис, и прорывал тайные ходы, по которым бесследно исчезали могущественные приспешники фюрера и дуче.

Для своих мемуаров Витторио записал фамилии многих беглецов, конечно, наиболее известных. Мир когда-нибудь ахнет от удивления, услышав эти имена. А пока списки надежно спрятаны в одном из тайников старого Рамони. Дядя очень любил тайники и устраивал их чуть ли не в каждой комнате. О существовании некоторых из них племянник знал, о других — догадывался. Поселившись на его вилле, Витторио долго тешил себя своеобразной игрой — выстукивал стены и ящики в поисках дядюшкиных тайников. Один из них — тот, что за книжными полками — собственно говоря, и ввел его в узкий круг тех, кто собирался творить историю. Слишком уж важные документы оказались в руках наследника, чтобы можно было игнорировать молодого Рамони.

Теперь Витторио не любит вспоминать об этом. Ему нравится думать, что он достиг нынешнего положения исключительно благодаря своим незаурядным способностям и талантам, умению держаться в обществе.

Нет, не ему сетовать на судьбу. Особенно теперь, когда в личной жизни произойдет столь существенная перемена. Через неделю вернутся родители Марианны и состоится разговор, которого он ждет с нетерпением и некоторым страхом. Умберто Висконти придется позабыть о гордости и смириться с фактом: их невинная дочурка сама бросилась в объятия Витторио, и он не первый, кто сбил ее с пути. Пусть благодарит бога, что нашелся человек, готовый покрыть ее девичий грех.

Этот план возник у него случайно, когда Марианна рассказала ему, что в автомобильной катастрофе погиб друг ее детства Андреа Досетти. Она тогда очень плакала, встревожив родителей взрывом отчаяния. Выслушав этот рассказ, Рамони не придал ему значения, и только намного позже, когда наивная монастырская воспитанница стала выделять его среди других… Бедная девочка! Она так и не поняла, что сама должна обесчестить себя. Ослепленная любовью, Марианна ведет себя с Витторио так неосторожно, будто нарочно афиширует их отношения. Вот и сегодня! Они условились встретиться ровно в двенадцать на вокзале Сан-Паоло, где соберется вся их небольшая компания, чтобы отправиться на берег моря. Полагалось хотя бы написать ей записочку, предупредить, что сегодня он не сможет прийти. Витторио не сделал этого своевременно, а теперь уже поздно, часы показывают половину второго. В три у него важная встреча, и если Джузеппе в ближайшее время не вернется…

Джузеппе появился в два.

— Синьор, все в порядке, гостей встретил, поселил в частных пансионатах. Они почти рядом, следовательно…

— Пилот ничего не передал?

— Вот письмо.

Витторио осторожно надрезал конверт и развернул вложенный пополам листок. Исписана была лишь первая страничка. Пробежав ее глазами, Рамони прочел вслух:

«Дорогой друг! Для возобновления давних контактов с вашей автомобильной промышленностью, наша фирма «Испана Сюиза» откомандировала в Рим специальных представителей: Фреда Шульца и Герберта Вайса… Оба хорошо знакомы с делом, владеют итальянским языком, но в вашей прекрасной столице не бывали. Совершенно естественно, что при возобновлении деловых связей у них могут возникнуть непредвиденные трудности. Фред Шульц объяснит вам, в чем заключается сложность обязанностей, возложенных на него, как представителя нашей фирмы. Очень сожалею, что мне самому не посчастливилось еще раз повидать Рим и побыть в вашем обществе, столь для меня приятном. Надеюсь, моя просьба не очень обременит вас, в свою очередь, хочу заверить, что всегда к вашим услугам.