В главе 4 я становлюсь конкретнее и привожу примеры схваченных за руку фальсификаторов истории. Для меня эти примеры — только малая «надводная» часть айсберга исторических подделок и я уверен, что большая часть таковых уже прочно обосновалась на страницах ТИ в качестве одобренных «исторической наукой» исторических догм. Фантастический характер древней истории вытекает из всего многообразия историко-критических исследований в разных странах и никоим образом не является следствием одних лишь разоблачительных исследований российской НХ. При всем моем уважении к последней и восхищении глубиной новаторской критики российских авторов, я исхожу в своих оценках и в своем восприятии наших знаний о прошлом в основном из моего опыта, приобретенного внутри немецкой историко-критической школы, в частности, в основанных мной Исторических салонах в городах Карлсруэ и Потсдаме.

Многие критические авторы поднимали вопрос о продажности истории, о готовности последней состоять на службе политики и идеологии. История слишком часто презентует себя как миф. Не только в смысле правдоподобности на уровне мифа или сказки, но и в плане оперативной готовности творить новые мифы на потребу любой политике, любой государственной задаче, любой идеологии. Особенно для российского читателя с его опытом тоталитарного и автократического насилования истории тезис о том, что история — продажная девка политики, представляется чуть ли не самоочевидным. Тем не менее мало кто представляет себе истинный масштаб продажности истории. Я посвящаю этой теме несколько глав.

Тезисы типа «Историю всегда пишут победители» упрощают и искажают сложный симбиоз истории и идеологии. И хотя в рамках книги о критическом взгляде на традиционную историографию тема взаимоотношения истории, политики и идеологии может быть затронута лишь вскользь, я попытался дать представление о ней. В главе 5 на примере исторических мифов народов Кавказа и других мифов советской и постсоветской историографии я показываю, что ТИ без особого смущения терпит взаимоисключающие версии истории, не впадая в истерику, которой характеризуется ее реакция на критику фантомных образов и фантомных времен, осуществляемую в России в рамках НХ. Удалось также кратко затронуть историческое мифотворчество в Африке и современные исторические мифы некоторых регионов Азии. Мифотворчество и придумывание истории остаются основным занятием историков и в наши дни.

Особенно преступным является активное участие историков в снабжении идеологической базой различных современных националистических течений. Большая часть гражданских войн и международных конфликтов современности основана на придуманной историками национальной мифологии. Руки историков не обагрены непосредственно кровью жертв этнических чисток и массовых уничтожений, жертв войн и терроризма, но именно они поставляют идеологическое оружие преступникам, отдающим приказы и организующим убийства представителей других наций. Я посвящаю главу 6 роли историков в разжигании некоторых из национальных конфликтов.

Очень сложен вопрос о роли фальсификации в истории. Во все времена историки были уверены в том, что они имеют право додумывать прошлое. Более того, на первоначальном этапе возникновения интереса к прошлому у них и не было никакого другого способа рассказать о своем видении прошедших веков, так как реальной информации об этом времени у них практически не было. Коллективная человеческая память не способна сохранять детальную информацию на протяжении веков. Лишь когда история древности была придумана, началось на основе созданного так фундамента домысливание образа прошлого, его доконструирование. На этой стадии еще не было понятия фальсификации прошлого или оно толькo-только зарождалось, применяясь лишь в отдельных редких случаях.

Но и после завершения строительства фундамента виртуального прошлого, у многих историков сохранилась вера в то, что они способны силой своего воображения, на основе своих эзотерических способностей, своей вжитости в образ, продолжать заполнять своими фантазиями те периоды внутри выдуманной ими временной канвы, до которых не дошли руки у предшественников. Я расскажу о некоторых таких случаях, имевших место вплоть до XIX и XX веков. Фальшивкой оказываются и практически все наши представления о предыстории, фальсификации которой посвящена последняя глава первой части книги, ее глава 7.

В этой части книги речь идет не о хронологии прошлого, а о хронологии собственно традиционной истории, о том, как она возникла и как ее следует воспринимать: что она отражает, а что ей просто приписывается. Анализируя традиционные представления о хронологии, я пытаюсь вскрыть ту растерянность, которая господствует в ТИ в связи с хронологией. Вернее, в исторической хронологии, про возникновение и динамику которой историки в своей массе просто ничего не знают. Именно поэтому они пытаются в редких книгах по хронологии (я не имею в виду хронологические таблицы, а именно книги, посвященные хронологии, ее истории и ее построению) отвлечь читателя массивным изложением астрономической хронологии и рассказом о том, какими именно календарями якобы пользовались наши далекие предки.

В главе 8 я показываю, что эти представления историков носят характер мифа. Особенно подробно разбираются в этом плане два календаря: юлианский и григорианский, но не в аспекте их строения и ежегодных небольших различий между ними, а таких принципиальных вопросов, как введение и распространение календаря. Как следует из только что вышедшей в начале 2005 года книги Христофа Дэппена (Цюрих) «Нострадамус и загадка мировых эпох», Нострадамус еще не был в состоянии пользоваться годами от Рождения Христова (как, впрочем, не делал этого и основатель современной хронологии Йозеф Юст Скалигер), а его современники в середине XVI века распадались на секты, имевшие разное мнение на тему о том, когда именно родился Христос. Более того, многие, как предполагает Дэппен, пользовались «христианской» эрой в варианте «после Христа», т. е. «после гибели Христа» или «после воскресения Христа», что все-таки означает разницу в приблизительно 30 лет между двумя вариантами этой эры.

На антифоменковском интернет — форуме М. Городецкого, для позиции которого типичен именно упор на анти, на «разоблачения», на упреки, а не на позитивную исследовательскую работу — прочитал как-то такое его утверждение, что новохронологов не интересуют, мол, древние календари. Не буду говорить от имени новой хронологии, в которой представлены не только критика ТИ и традиционной хронологии, но и попытка реконструкции прошлого. Зато с точки зрения исторической аналитики я бы прореагировал на это заявление следующим образом. Утверждать, что нас не интересуют календари — это приблизительно то же самое, как упрекать автомобилиста или представителя технического контроля в том, что их не интересует мотор автомобиля. Конечно, нас интересует мотор, но в первую очередь с точки зрения потребителя: работает ли он, хорошо ли он работает, какие он дает нам возможности. Соответствуют ли таковые описанным в рекламном проспекте? Конструкция мотора интересует только некоторых из потребителей, большинство же не в состоянии понять технических деталей, но вполне в состоянии оценить качество работы мотора.

Конечно, историческую аналитику интересуют календари. Но, в первую очередь, с точки зрения техконтроля работы историков: Откуда они взяли всю эту информацию? (анализ показывает, что она часто бессмысленна или доказывает противоположное тому, что пытаются утверждать историки). Правильно ли они определили хронологию всех этапов, которые связываются с календарем: его изобретение, его введение, его распространение, его использование? Действительно ли описываемый календарь имел описанное или подозреваемое широкое распространение, не является ли он выдумкой поздних авторов? и т. п. Представьте себе, что нам пытаются продать автомобиль, в котором вместо действующего нового мотора помещен ржавый старый мотор, собранный из частей разных сломавшихся моторов. Или, еще хуже, на место мотора вставлен его картонный макет или просто кусок полена. Конечно, во всех этих случаях мы продемонстрируем свой интерес к мотору, но он будет отличаться от того, который историки от нас ожидают: вместо восторгов и умиления (ах, какой миленький макетик!) мы потребуем, чтобы на место подложного мотора был встроен действующий.