Флоренс печально улыбнулась. Все женщины нынче борются за независимость, не желают быть домохозяйками, она же стремилась к противоположному.

Конечно, можно и работать, если работа будет нравиться и не помешает семейной жизни. Например, она готова печатать для Дугласа. Да, прекрасно работать дома, выбирая для этого подходящее время. Может быть, она стала бы машинисткой или попробовала бы написать что-нибудь сама…

Господи, как разыгралось воображение! Все это только мечты. Все это возможно лишь в вымышленном мире, реальный мир совершенно другой.

Она оторвалась от своих мыслей.

— Спокойной ночи, Крис. Если что, зови меня. Я буду на террасе.

Он сонно улыбнулся, слегка приоткрыл глаза, и тут же снова уснул.

Дуглас сидел на верхней ступеньке лестницы, ведущей к старой пристани. Флоренс не слышала, как он вернулся. Поколебавшись, подошла к нему. Села на ступеньку рядом с ним и прикрыла колени подолом платья.

— Привет, — сказала она, почему-то очень волнуясь.

Дуглас задумчиво смотрел на темную воду, прижимая руки к подбородку.

— Ты поел? — Флоренс хотелось хоть как-то вывести, его из этого мрачного настроения.

Но он, казалось, не слышал.

— Как Крис?

— Хорошо. Спит.

Он задумчиво кивнул, уронил руки и глубоко вздохнул.

— Фло, можно я задам тебе один вопрос?

— Конечно.

— Сколько весил Крис, когда родился?

— Что? — Она рассмеялась, но вдруг умолкла. — Я не помню.

Дуглас повернулся и взглянул на нее холодно и проницательно.

— Хорошо, спрошу иначе. Крис родился недоношенным?

Флоренс похолодела. Отчетливо вспомнилось все, что случилось после отъезда из этого коттеджа шесть лет назад. Солги, сказала она себе, ради бога, солги.

Но Дуглас смотрел прямо в глаза, и она не смогла произнести ни слова.

— Отвечай же, черт возьми! — взорвался Дуглас.

Флоренс вскочила.

— Хорошо. — Она очень надеялась, что подобного разговора никогда не произойдет, но теперь деваться было некуда. Придется рассказать. — Он не был недоношенным. Крис родился совершенно здоровым и весил семь фунтов и десять унций.

— Значит… Он был зачат тем летом?

Она судорожно глотнула. Дуглас все понял по ее взгляду. Сжавшись, он прикрыл глаза ладонью.

Было больно на него смотреть. Она дотронулась до его руки, но он оттолкнул ее и отвернулся.

— Как ты догадался? — спросила она дрожащим голосом.

Прошла целая минута, пока Дуглас заговорил.

— Я увидел дату его рождения на больничном бланке, который ты заполнила.

Флоренс кивнула. Да, она совершила ошибку, позволив ему отнести эти бланки. А ведь была так осторожна…

— Значит, Крис — мой сын. Мой сын! — Он устремил взор в сгущающиеся сумерки, словно там мог увидеть нечто, что помогло бы лучше все понять. Лицо стало суровым. — Фло, как ты могла скрывать от меня все эти годы. Как только ты могла?! Все это время… Неужели я не значу для тебя ничего? Неужели ты настолько ненавидишь меня?

Больше всего она боялась именно такой реакции. С того самого дня, когда решила ничего ему не говорить. С годами страх делался все сильнее. Чем дольше она молчит, тем сильнее он разозлится, когда узнает. Если, конечно, узнает. Как она надеялась, что этого никогда не случится.

— Дуглас, я не сказала тебе сразу, а признаться потом было очень трудно, — попыталась она оправдаться. — Еще был Остин. Он хотел воспитать Криса сам.

Дуглас повернулся к ней.

— Он знал?

— Да. Он попросил, и я пообещала, что никому никогда не скажу об этом. Но дело и в самом Крисе, — поспешила добавить она. — Мне не хотелось, чтобы он рос, зная, что его отец живет не с ним. Слишком хорошо я знаю, что это такое.

— И все же. Ты должна была что-нибудь придумать. Могла бы познакомить нас, не говоря, что я его отец. — Теперь он не только злился, но был страшно обижен. — Ты даже не представляешь, что я чувствую сейчас. Мне так… больно от того, что потеряно столько лет. И уже ничего нельзя вернуть.

Флоренс кивнула, понимая. Она любила его снова — больше жизни — и теперь вызывает лишь отвращение. И нельзя винить его за это. Не позволяя сыну встречаться с отцом, скрывая от отца сам факт его существования, лишая Дугласа радости отцовства, она нанесла тяжелейшую душевную рану.

Дуглас по-прежнему смотрел на воду.

— Почему ты не сказала мне тогда, что беременна?

Флоренс не знала, как ответить.

— Черт побери, Фло! Почему ты не сказала мне?! Отвечай!

Гнев, вспыхнувший в нем с новой силой, пугал.

— Но я узнала, только когда уехала отсюда.

— Так почему же ты не сообщила мне?

Флоренс почувствовала, что тоже начинает злиться.

— Ты понимаешь, о чем спрашиваешь? Твоя подруга была беременна, по крайней мере, тогда мы все думали так, и ты уже решил жениться на ней.

— Нет, тогда я еще ничего не решил. — Он посмотрел на нее вопросительно. — Я ничего не решил. Кто это тебе сказал?

— Все говорили. Мой отец, твоя мать. Не нужно оправданий. Но почему же, если не собирался жениться, ты не попытался связаться со мной? — Флоренс злилась, проснулись старые обиды, и она немного растерялась.

— Я пытался. Несколько недель подряд.

Они пристально смотрели друг на друга.

— Я была тогда просто убита, Дуглас, — прошептала она очень тихо.

— Я тоже. — Он задумчиво смотрел вдаль. — Куда ты поехала отсюда?

— Конечно же домой. Но мать заподозрила, что здесь что-то произошло. Она приставала ко мне с расспросами и лезла в душу. И я уехала в колледж.

— В колледж?

— Да. Помнишь, я собиралась осенью поступать? Занятия начинались только через неделю, но общежитие уже работало. Мне надо было побыть одной.

— Так, значит, ты была там? — Он посмотрел на нее. — Я звонил тебе несколько раз, но мать говорила, что тебя нет.

Флоренс взглянула на него удивленно.

— Ты правда звонил?

— Да. Но решил, что лучше не представляться. Иначе она наверняка ничего не сказала бы мне.

— Это точно. Не стала бы и разговаривать с сыном Патриции.

— Боже, почему люди такие злые!

— Ты правда звонил мне?

— Конечно, Флоренс, разве я мог не позвонить?

Она пожала плечами, и Дуг пристально посмотрел на нее.

Ты хочешь сказать, что твоя мать ни разу за шесть лет не упомянула об этом?

— Ни разу.

Он смотрел недоверчиво.

— Что же ты думала обо мне? Хотя, можешь не отвечать, я догадываюсь. Но вернемся к твоему рассказу. Ты уехала в колледж… — Он снова задумался. — Но какого черта ты уехала в колледж, если вы с Остином собирались пожениться?

Флоренс опустила голову.

— Мы не собирались жениться, — проговорила она. — Просто я была беременна, мне нужно было выйти замуж, а ты… ты был слишком занят своей собственной свадьбой. — Слезы покатились по щекам. Она почувствовала, что теряет самообладание.

— Но… — Дуглас смутился.

— Что «но», Дуглас? Ты провел то лето просто замечательно. В результате две девушки забеременели. И прости, что я тогда не поздравила тебя со свадьбой.

— Замолчи! — Он сжал ее руку, пальцы больно впились в тело. — Скажу только одно: я любил тебя. Никого в жизни ни до того, ни после я так не любил.

— Ты выбрал оригинальный способ, чтобы это доказать.

Он сжал ее руку еще сильнее.

— Флоренс, я не собирался обманывать тебя.

— Конечно, я знаю. Долли не была беременна, но ты этого не знал, и потому женился. Весьма правдоподобно.

Дуглас отпустил ее и перевел взгляд на темный пруд.

— Даже ты не веришь мне, — проговорил он. — Разве ты не видела, как я любил тебя? Той зимой, перед нашим приездом, я так ждал твоих писем. Они сделались смыслом моей жизни. А то лето — самое чудесное время в моей жизни. Ты была так прекрасна!

— Я была слишком молода и наивна, — буркнула Флоренс.

— Да, конечно. Как и я, впрочем.

— Ты уже не был ребенком.

— Только-только исполнилось двадцать два.