Элеонора учтиво поклонилась.

– Да, граф де Фуа был храбрым, смелым и верным вассалом нашего сюзерена. Упокой Господь его душу! – сказал де Плессье, перекрестившись. – А теперь прошу вас, располагайтесь! Чувствуйте себя, как дома! Я очень рад видеть вас вместе.

В большом просторном зале гостей ожидал ужин, затем – долгожданный отдых и сон. Элеонора и Беатрисса ушли сразу после ужина в приготовленную для них комнату, вслед за ними удалилась няня с младшим Раймондом.

Клермон ощутил прилив сил после обильной и вкусной еды так же, как и Амильен. Поэтому беседа после трапезы затянулась и приняла совершенно неожиданный оборот.

Инициативу в свои руки взял граф Филипп.

– Король Франции слаб, его казна истощена постоянными войнами. Под реальной властью французской короны находятся достаточно небольшие территории. Помимо Парижа, под его контролем находится Орлеан, следовательно, среднее течение реки Луары, далее – Шартр и Фонтенбло. Филиппу II Августу нужны новые территории и деньги. Поэтому Лангедок слишком лакомый кусок для него. Из тех налогов, которые будут выплачиваться Лангедоком, часть пойдёт Святому престолу, а часть Филиппу, жадность и расточительство которого непомерны.

– Да, дорогой граф, и последние события тому мрачное свидетельство. Лангедок разграблен и разорён. Потребуются годы, чтобы всё восстановить, – поддержал разговор Раймонд.

– Согласитесь, ваше сиятельство, что слишком большие французские территории под властью Англии: Аквитания, Нормандия, Бретань, Гасконь. Для ведения войн за эти земли нужны деньги и немалые! Филипп сначала задушит Лангедок налогами, а затем, когда ваше терпение закончится, поднимется восстание против французов. Королю Франции восстание только развяжет руки, его войска снова придут для разграбления того, что чудом уцелело во время первого похода.

Все замерли, слушая де Плессье.

– Но как быть, как бороться с французами? Мы, Тулузы, и наши вассалы сейчас слабы и бедны, погибло много крестьян и горожан, силы восстановятся не скоро, – сказал Раймонд, в его голосе чувствовалось отчаяние.

Де Плессье, словно, читая мысли собеседников, продолжал:

– Ваше сиятельство, мне, как и вам, нужен независимый и сильный Лангедок. Я дам вам золото и серебро на его восстановление, но будьте осторожны – папские шпионы повсюду. Мы связаны кровным родством, более того, наши предки и мы – катары. Поэтому, предлагаю вам присоединиться к ордену, магистром, которого я являюсь. Покровитель тамплиеров легендарный Гуго Шампанский* присоединился к ордену в 6624 году. Первым магистром ордена стал один из его вассалов, Гуго де Пейн. В число тамплиеров входил могущественный Фульк Нерра – герцог Анжуйский. На первом ордена был принят монашеский устав. Однако тамплиеры* стали воинами-монахами. До них ордена госпитальеров* и Святого Иоанна* были только монашескими.

Амильен внимал каждому слову своего кузена. Наконец-то его догадки подтвердились: Филипп де Плессье – магистр воинствующего ордена! Теперь он сможет проявить себя.

Тем временем хозяин замка продолжил свою речь:

– Наш орден активно расширялся. Мы быстро нашли поддержку в Испании, Португалии, Германии, Англии, Италии. Орден принимал участие во всех крестовых походах на Святую землю. Но, увы, в последнее время христиане теряют влияние и территории в Палестине. Поэтому сейчас, как никогда раньше, паломники активно посещают Антиохию. Орден перевозит их на своих кораблях, заходя во все крупные порты Средиземного моря. Перевозя паломников, орден не забывает об организации новых прецепторий[37] и о полнении казны. Для этих целей выгодно заниматься морскими перевозками и торговлей шерстью, шёлком, ювелирными поделками и украшениями.

В настоящий момент замок Бланшефор является моей резиденцией и центральной прецепторией. Гарнизон в крепости Ле-Безу целиком состоит из людей, верных ордену. Я планирую организацию центральной резиденции ни Кипре, где вот уже десять лет правит Амори де Лузиньян*, ибо остров занимает выгодное стратегическое и торговое положение в Средиземном море. С него удобно вести контроль за всеми прецепториями. Строительство и организация резиденции на Кипре займёт много сил и времени, возможно, годы.

Обстановка в Лангедоке сложная, я не могу рисковать архивом и казной ордена. Надеюсь, что французы доберутся до замка очень нескоро. Хоть я и родился на земле Франции, в Анжу, сердцем я – лангедок, а по вероисповеданию – катар.

А посему, подведу черту своей длинной речи. Клермона и Элеонору поженим в замке, в Ренн-ле-Шато есть монах-диакон. Я перед отбытием на Кипр отпишу бумагу, заверю её своей подписью и печатью, в которой укажу о передаче управления замком и всеми прилегающими территориями, Ренн-ле-Шато и Ле-Безу, шевалье Клермону де Монсегюр, родному брату графа Раймонда VI Тулузского. Все доходы от земель, продаж шерсти шевалье де Монсегюр может использовать по своему усмотрению. Амильена я заберу с собой на Кипр. Он образован и сможет стать моим помощником и доверенным лицом. Взамен, я прошу от Клермона одного: охранять архивы и казну ордена, которая спрятана в одной из пещер близ замка. После того, как резиденция на Кипре будет отстроена, я пришлю за казной и архивом верных людей.

Амильен ликовал: он отправиться на Кипр, станет помощником кузена, магистра ордена тамплиеров! Шевалье де Амбьяле о таком повороте судьбы и мечтать не смел.

Клермон был поражён не менее своего родича. Вот он, Бафомет, рядом – невидимый, исполняющий желания! Из речи де Плессье он понял, что получает замок в управление, следовательно, ему есть, где жить с Элеонорой, а главное – на какие средства.

– Благодарю вас за доверие, граф де Плессье. Для меня это великая честь. Казну и архивы сберегу, можете не сомневаться, и дела вести буду на совесть, – пообещал Клермон.

Амильен также не замедлил заверить кузена в своей преданности.

Клермон разволновался настолько, что кубок вина, стоявший рядом, он выпил залпом, не поперхнувшись. Всё складывалось замечательно, о Бафомете думать не хотелось.

Раймонд несколько оправился от шока. Он считал, что всё потеряно и вдруг проблеск надежды возвратил ему уверенность в завтрашнем дне: финансовое положение спасено, Амильен пристроен, Клермон и Элеонора будут обвенчаны, их будущее обеспечено. О таком можно только мечтать! Разве мог Раймонд предположить о такой удаче, покидая замок Монсегюр и направляясь в Бланшефор?! Он рассчитывал разве что на скромную финансовую поддержку, а здесь такая щедрость! Наконец Раймонд собрался с мыслями и сказал:

– Я готов вступить в орден и оказывать ему всяческую поддержку, на какую буду способен.

– И я готов, – присоединился Клермон.

– И я, – заверил Амильен.

– Решено! Я внесу вас троих в списки членов ордена. Рад, что вы присоединились к нам! Завтра обсудим ритуал принесения клятвы.

– Дорогой граф, орден тамплиеров всегда может рассчитывать на мой замок Монсегюр, – заметил Раймонд.

Так Монсегюр стал оплотом ордена в Лангедоке.

После столь долгой беседы и массы впечатлений, Клермон и Амильен отправились в спальню, где им постелили на двоих. Клермон мгновенно заснул, едва голова коснулась подушки. Снилась Элеонора, в том самом темно-синем платье, голова украшена полевыми цветами, она шла через поле к залитому красным сиянием горизонту…

Утром, проснувшись, Клермон не придал значение сну, ощущая себя молодым, красивым, счастливым, предвкушающим свадьбу. Он представлял Элеонору в своих объятиях, фантазия разыгралась до такой степени, что пришлось охлаждать разгорячённые чувства холодной водой, которой была наполнена чаша для умывания.

– Вы уже пробудились? – вежливо поинтересовался граф де Плессье, вошедший в спальню Клермона и Амильена. К тому времени молодые люди уже успели умыться и привести себя в порядок. Граф окинул их придирчивым взором. – Итак, вы готовы вступить в ряды нашего ордена? – ещё раз уточнил он.