Слабость электротехнической промышленности не позволила развернуть производство для флота радиостанций. Созданное под руководством открывателя радио А.С. Попова в 1900 г. в Кронштадте заведение являлось мастерской с ограниченными производственными мощностями. Первоначально в ней трудилось всею 5 человек. Этой мастерской приходилось ремонтировать и проверять имеющиеся на флоте радиостанции, изготавливать отдельные приборы (катушки Румкорфа, приёмники, ртутные прерыватели и др.). За 1902 г. ею было изготовлено всего 12 комплектов радиостанций. В ней трудились 10 мастеровых и 3 ученика. Из изготовленных в 1903 г. станций три предназначались для установки на постах в заливе Петра Великою. Всего к началу войны с Японией было изготовлено 30 комплектов радиоаппаратуры (это составляло 50% всего парка радиосредств флота) и много приборов «россыпью». Поэтому в совершенствовании радиостанций она отстала от иностранных фирм. В 1902 г. дальность действия станций Г. Маркони достигала 800 миль, а конструкции Попова — всего 70. Но следует учитывать, что у Маркони корабли устанавливали связь с береговой станцией, а у Попова связь осуществлялась между кораблями. Из-за малых производственных возможностей отечественных предприятий пришлось заказывать радиостанции иностранным фирмам «Дюкрете» (Франция), «Сименс и Гальске» (Германия) и «Маркони» (Великобритания). Командование флота не пошло на увеличение штата радиомастерских и не выделяло деньги на исследовательские работы с целью совершенствования аппаратуры, хотя ведомство главного минёра Кронштадтского порта неоднократно обращалось с подобными ходатайствами в вышестоящие инстанции. К началу войны эскадра в Порт-Артуре располагала 14 радиостанциями, из которых одна находилась на берегу. С началом войны потребовалось срочно увеличить выпуск радиостанций (только для именных миноносцев[15] Тихого океана потребовалось изготовить 18 радиостанций) и удвоить число работников^{97}. Так, с началом войны отсутствие необходимых производственных мощностей затруднило снабжение кораблей необходимыми средствами связи. О снабжении радиостанциями береговых постов не шло и речи. Станциями располагали только крупные порты. Из-за отсутствия на большинстве миноносцев радиостанций для управления дозорными кораблями приходилось использовать береговые семафоры, но их можно было применять только в хорошую погоду и в пределах зрительной видимости берега. По инициативе С.О. Макарова после начала войны один такой семафор отправили в Порт-Артур, но к моменту гибели адмирала его не установили, а потом этим никто не занимался. Сигналы для зрительной связи находились в специальных сводах. Предполагалось в 1902 г. обеспечить корабли системами связи Степанова и фонарями Табулевича. Однако своевременное обеспечение кораблей требуемыми сводом 1898 г. сигнальными системами не было осуществлено, кроме того, в 1902 г. сложилась недопустимая ситуация, грозившая, как писал командир эскадры, гибельными последствиями. На кораблях находились разные своды, имелось всего 10 экз. проекта свода 1898 г.^{98} Использование разных сводов грозило потерей управления флотом в море! К счастью, к началу войны этот недостаток устранили. Не всё было в порядке и с шифровальными документами. Так, в январе 1904 г. не были своевременно уничтожены шифры, находившиеся на КЛ «Бобр», из-за ошибок в препроводительных документах. Во время войны на Тихом океане закончились ключи для шифров, и возникла необходимость заводить новые и использовать шифр наместника, не всегда проходили телеграммы для Владивостокского отряда крейсеров из-за отсутствия полного комплекта документов^{99}. Причиной этого можно считать то положение, которое существовало во всех флотах мира. Из-за отсутствия специального органа для руководства организацией связи ею занимались флаг-офицеры при штабе командующего в дополнение к своим служебным обязанностям. Например, в Ютландском сражении из-за ошибок с передачей сигналов и команд флаг-лейтенанта при командующем передовым отрядом адмирале Д. Битти не удалось организовать согласованную атаку на германские корабли адмирала Ф. Хиппера Флот также не имел собственных шифров и использовал возможности Министерства иностранных дел. Для переписки между штатными консулами использовался цифровой «морской» код, с внештатными — буквенными, а агенты и сотрудники разведки снабжались частными шифрами^{100}. Такая система шифрования могла привести к утрате скрытности связи из-за возможности доступа иностранных разведок в российские консульские учреждения. Только после Первой мировой войны были созданы управления связи, объединившие все вопросы организации передачи сигналов управления. Однако следует отметить, что моряки Порт-артурской эскадры предприняли все меры, чтобы документы связи при капитуляции крепости не попали в руки противника. Накануне капитуляции на кораблях были сожжены секретные документы, шифры, сигнальные книги, кормовые флаги и вахтенные журналы. Наиболее важные документы флота и крепости, выписки из вахтенных журналов, знамёна полков и флотского экипажа на миноносце «Статный» отправлены в Чифу. В ночь перед сдачей крепости миноносец прорвал блокаду и сумел выполнить свою задачу.

В 1897 г. впервые были осуществлены радиопереговоры между крейсерами «Рюрик» и «Африка» на дальности 2,5 мили. В 1899 г. устанавливается радиосвязь между Кронштадтом и фортами «Константин» и «Милютин». Летом 1899 г. впервые А.С. Поповым и П.Н. Рыбкиным была осуществлена связь между передатчиком в гондоле аэростата и наземным приёмником А 18 мая 1899 г. формируется первая в истории российского флота радиочасть под названием «Кронштадтский искровой телеграф». С 1900 г. после успешной эксплуатации радиолинии связи между о. Гогланд и Коткой, а оттуда с Кронштадтом, был издан специальный приказ Морского министерства о введении на кораблях беспроволочного телеграфа как основного средства связи.

Русскими моряками под руководством Попова было установлено преимущество приёма сигналов на головные телефоны, а не на ленту, как это практиковалось на телеграфе. Однако до начала Русско-японской войны радиостанциями снабжались только крупные корабли, миноносцы их не имели. Во время войны на Балтике и Чёрном море ставились опыты по поиску лучшей конструкции антенных устройств и использования для увеличения дальности действия радиостанций воздушных змеев, на которых поднимались антенны. Такие змеи были введены в снабжение миноносцев 2-й Тихоокеанской эскадры. Дальность действия корабельных станций составляла от 90 до 160 миль. Плохо на флоте была поставлена и подготовка рядовых специалистов. На кораблях радиостанциями занимались минные квартирмейстеры (старшины-специалисты, прошедшие специальную подготовку).

Наиболее подготовленными для службы являлись призванные из запаса телеграфисты, но их было мало. Кроме того, телеграфисты проходили службу по сокращённым срокам. Так, потраченные на снабжение 2-й Тихоокеанской эскадры радиостанциями фирмы «Телефункен» средства не дали должного эффекта, поскольку, за редким исключением, практически вся аппаратура находилась в заведовании нижних чинов, не имевших никакой подготовки в области радио (беспроволочной телеграфии). Германские станции (закуплено 24 комплекта) имели приборы для перенастройки на различные длины волн и были сложными для освоения нижними чинами. Хотя по контракту фирма обязывалась провести обучение персонала, но присланные специалисты не смогли этого сделать в полном объёме^{101}. На всю эскадру имелось лишь 10 офицеров, успевших получить хотя бы минимальную подготовку по работе с радиоаппаратурой. Поэтому в октябре 1904 г. был поставлен вопрос о специальной подготовке специалистов радиосвязи (телеграфистов флота), и уже в мае 1905 г. подобная специальность была утверждена[16]. А 13 июня 1905 г. последовало утверждение положений о телеграфистах морского ведомства и правил их подготовки. Однако это мероприятие дало результаты уже после окончания Русско-японской войны. Организация эксплуатации радиоаппаратуры была сложной. На корабль радиостанции принимались только в кампании, а на зиму сдавались в береговую мастерскую, где проходили техническое обслуживание (переборку, чистку и мелкий ремонт). Из средств наблюдения в начале века существовали только зрительные. Создавались различные оптические приборы (бинокли, подзорные трубы), но их производство в России носило ограниченный характер, и их получали в основном из-за границы. В 1873—1874 гг. появляются первые «боевые фонари» (электрические прожекторы). С 1879 г. на кораблях устанавливается электроосвещение «свечами Яблочкова» (дуговыми лампами). Они же используются для отличительных огней. Свечи Яблочкова явились первыми устройствами, в которых применялся переменный ток. Во время войны 1877—1878 гг. прожекторами снабжаются прибрежные крепости. В 90-е гг. для наблюдения целей ночью на кораблях устанавливаются «боевые фонари» — прожектора — французской системы Манжена с диаметром зеркала 45 и 60 см. Прожектора устанавливались только на береговых батареях, где имелись электрические генераторы, а на постах их не было. Для увеличения дальности наблюдения с кораблей и берега в составе приморских крепостей и в Порт-Артуре (для флота) начинают формироваться воздухоплавательные парки. Они снабжаются воздушными шарами и змеями. В годы Русско-японской войны воздухоплавательный парк во Владивостоке был организован как совместное учреждение для крепости и кораблей флота. Среди задач, которые отрабатывали владивостокские воздухоплаватели в годы войны, можно отметить не только наблюдение за подходами к Владивостоку, но и совместное использование змейковых аэростатов с кораблями при походах к берегам Японии, отработка связи осаждённой крепости с войсками в Приморье с помощью свободных аэростатов, удары с воздуха по кораблям, пытающимся прорваться в пролив Босфор Восточный. Во время похода крейсеров Владивостокского отряда к берегам Японии в 1905 г. планировалось отправить на берег с донесением свободный аэростат с военным воздухоплавателем мичманом Н. Гудимом на борту. Однако из-за отрыва буксируемого аэростата и утраты запаса водорода от этой попытки решили отказаться.