Свободно замещая всякий в генерализующих контекстах, ка-кой-то – в качестве немаркированного члена этой пары – выражает рассматриваемые значения и в контекстах без генерализации: Ср.: «– Я сам слышал, как эта старуха сказала, что вы мне не родные… – Какая-то взбесившаяся от злобы мещанка придумала заведомую ложь, а ты и поверил?…» (Ю. Воронов. Мальчики) – *Всякая взбесившаяся от злобы мещанка придумала заведомую ложь, а ты… – Всякая взбесившаяся от злобы мещанка придумает заведомую ложь, а ты будешь верить?! – Можно ли верить всяким мещанкам!..; «– Нет, ты можешь себе представить: прошла мимо, даже “здрасьте” не сказала! – Ну и что ты кипятишься? Какая-то девчонка с ним, видите ли, не поздоровалась, так он переживает!..» (В. Гращенко. Балаган) – *Всякая девчонка с ним не поздоровалась… – нужно тебе переживать из-за всякой (какой-то) девчонки…

Так же, как и рассмотренные выше всякий, разный, каждый, определитель какой-то имеет не отмеченные словарями субстантивированные употребления в пейоративно-отчуждающей функции: «– Ну а что Зойка? – Что Зойка! Нашла себе какого-то… Ну и хмырь!..» (В. Игошин. Зойка); «– Меня, скажите, не спрашивали?… – Спрашивали, спрашивали… Ходила тут какая-mo!..» (А. Скобелев. Человек с портфелем); «Но когда она на другой день опять села на ту же скамейку, и оглянулась вглубь коридора, и опять старательно перебирала в мыслях, что ей нужно высказать убедительно, чтобы сбить с него самоуверенность, и он все не шел, – вместо него ковыляли какие-то на костылях, – вдруг ей стало ясно, что она ужасно взволнована этой встречей…» (А. Н. Толстой. Гадюка).

Функциональная важность, широта и частотность употребления представленного рассмотренным выше материалом круга местоименных определителей, обслуживающих семантику «чуждости», настолько очевидно велики, что не возникает сомнений в необходимости его лексикографического отражения. Однако академические словари его вообще не замечают, а Уш. и Ож. подают непоследовательно и внутренне противоречиво.

Так, Уш., выделяя интересующее нас значение как самостоятельный лексико-семантический вариант в семантической структуре местоимения всякий: «3. Не заслуживающий уважения, плохой, разг. пренебр. Нельзя иметь дело со всякими проходимцами. То же в знач. сущ. всякий, всякого. Всякий тоже будет соваться. Ходят тут всякие…» [Уш.: I, 417], – в то же время отмечает его как коннотацию к первому, основному значению местоимения какой-то ‘неизвестно, неясно какой’: «то же с оттенком пренебрежения, разг. С каким-то шалопаем дружбу ведет…» [Уш.: I, 1289].

Ож. предлагает противоположное решение. Рассматриваемое значение выделяется как самостоятельный семантический вариант местоимения какой-то: «4. Не заслуживающий внимания, уважения, разг. неодобр. Стану я с какими-то девчонками советоваться. Какой-то молокосос лезет всех учить» [Ож.: 241], но в то же время подается как коннотация к одному из значений местоимения всякий: «2. Разный всевозможный. Всякие книги. Хотят тут всякие, сущ. разг. неодобр.» [Ож.: 99] – почему-то только применительно к субстантивированному его употреблению.

Не вполне адекватной представляется также и формулировка этого значения: «не заслуживающий уважения» [Уш. ], «не заслуживающий уважения, внимания» [Ож. ]: она рационализирует и интеллектуализует то, что принадлежит в большей мере к области экспрессивно-чувственных переживаний, вступает в стилистическое противоречие с определяемыми и не соответствует предметным отнесениям определителей всякий и какой-то (всякий, какой-то вздор, мусор; всякая, какая-то ерунда, чепуха; всякое, какое-то барахло и т. п.). Более точным, как представляется, было бы определение «оцениваемый отрицательно, не стоящий внимания».

Это значение – ‘оцениваемый отрицательно (и поэтому) не стоящий внимания’ – нередко эксплицируется рядоположными пейоративами несчастный, паршивый, жалкий и др., которые усиливают и подчеркивают значение местоименных показателей «чуждости». Ср.: «– Ты, Танька, похоже ненормальная. Подумаешь, какая Раймонда Дьеп! Под колесо кидаешься! Из-за всякого несчастного пса! А ведь этот тип и наехать мог, с такого станется!..» (Р. Григорьева. Последние переселенцы); «– Что ревешь-то, дурочка? Новую заведем. Нужно тебе слезы лить из-за всякой паршивой кошки…» (А. Слепцов. На птичьем рынке); «– Что ж теперь из-за какой-то несчастной бумажки, которая выеденного яйца не стоит, голову в петлю…» (А. Нечаев. Выстрел); «– И ты из-за паршивой какой-то бабенки против друга пойдешь?…» (К. Васильев. Поговорили) и т. п.

Словари, справедливо связывая эту пейоративную лексику с выражением пренебрежения и сопровождая ее соответствующими пометами (разг., разг. – фам., простор., грубо или бран. простор.), тем не менее пытаются затем дать словам этой группы понятийное или синонимическое истолкование. Ср., например, паршивый «плохой, дрянной, ничтожный, презренный» [Уш.: I, 843]; «дрянной, никуда не годный» [Ож., 452]; «ничтожный, скверный, отвратительный» [БАС: IX, 252]; «плохой, дрянной, скверный» [MAC: III, 28]. Все такие раскрытия случайны – отсюда и расхождения в них между разными словарями, – поскольку они пытаются логизировать то, что имеет экспрессивно-чувственную природу и что должно интерпретироваться лишь с точки зрения целей, сферы и условий употребления.

Именно так – и это как раз тот путь, по которому следует идти в подобных случаях, – описывается словарями экспрессивно-оценочный определитель несчастный: «Употребляется для выражения неприязненного, пренебрежительного или презрительного отношения к кому-, чему-н.» [Уш.: II, 556]; «Употребляется для выражения неодобрительного, пренебрежительного отношения к кому-, чему-либо (обычно со словами: тот, этот, какой-нибудь и т. п.)» [БАС: VII. 1207–1208]; «Употребляется обычно в сочетании с местоимением этот для выражения неприязненного, неодобрительного отношения к кому-, чему-н.» [Ож.: 376]; «(обычно в сочетании со словами какой-то, этот). Употребляется как определение для выражения презрительного, пренебрежительного отношения к кому-, чему-л.» [MAC: I, 484].

Вне генерализующих контекстов и соотношения с всякий следует выделить еще употребление какой-то в охарактеризованном значении в контекстах, где это значение осложняется семантикой ограничения – ‘всего лишь’, ‘всего-навсего’, ‘всего только’ и т. п.

а) В условиях противопоставления: «Я прочел им мой роман в один присест… Старик сначала нахмурился. Он ожидал чего-то непостижимо высокого…, а вместо того вдруг такие будни и все такое известное. И добро бы большой или интересный человек был герой… а то выставлен какой-то маленький, забитый, даже глуповатый чиновник…» (Ф. М. Достоевский. Униженные и оскорбленные. VI); «…он меня обнял и даже облобызал… Правда, так он поступал со всеми выступающими, но то ведь были писатели, его друзья, а я какой-то студентишко…» (В. Солоухин. Фотоэтюд); «…мое появление лишний раз напоминало ей о ее ошибке, о том, как низко она пала, выйдя замуж за Веньку, неотесанного парня с окраины. Благородное воспитание, ковры, фарфор – и вдруг какой-то безродный Венька…» (Л. Сапронов. Старожил). Ср.: всего лишь маленький, забитый чиновник; всего навсего студент; всего только безродный Венька. Ср.: «…он думал, что она вымещает на нем свою обиду за неудавшуюся судьбу – “только учительница”…» (С. Есин. Текущий день) = какая-то учительница; «– Кто она и кто он? Учительница, образованная, и он – всего лишь тракторист!..» (И. Акульшин. Дела семейные) = какой-то тракторист.

б) В качестве определителя к сочетаниям с количественным значением: осталось каких-то десять километров; нужно доплатить каких-то пять – шесть рублей; готов поднять скандал из-за какого-то литра молока; торговаться из-за каких-то десяти копеек и т. п. Ср.: «Манташев, в мрачной неврастении, кричал, что какой-то десяток миллионов франков его никак не устраивает…» (А. Н. Толстой. Эмигранты. 28).